— И? — сам у себя спросил Джим. — С монетами? Утону к чертям! Плыть без средства я не смогу, также как и быстро в одиночку снять шлюпку с козел и спустить её за борт. Так то…

После минутного размышления выход был найден: Джим подпаливает с помощью масла фонаря, точнее зажигает фонарь и свои сухие тряпки, что не жаль было и бросает в сторону двери пороховой комнаты, а сам, раз уже начинает смеркаться, сложив в бочонок из под солонины мешок с монетами и кинжал — выскакивает с кормового трапа, обратному тому что был возле комнаты хранилища пороха и бросается с бочонком в руках за борт. Далее гребёт как может.

При везении — вскоре должен был прозвучать взрыв и многое останется захороненным в водах Атлантического океана, при невезении — пожар на время отнимет всё внимание на шхуне и Джима, почти что ночью, быстро искать не станут, а за ночь он постарается куда уплыть прочь подальше, иначе ему в любом случае наступит конец: от индийского пыточного мастера, которым ему грозил покойный Ливси.

Немного масла было пролито на оторванные рукова курточки юнги. От украденного фонаря был зажжён небольшой костёр из щеп и рукавов у самой двери помещения.

Потом, имея два горевших фонаря и ещё щепы — Джим просто подошёл на цыпочках к двери пороховой комнаты и положил один фонарь и рукава прямо справа от неё, рядом с небольшим пламенем в проходе, что медленно разгоралось прилично при этом чадя дымом, потом отошёл на пару метров и когда Том Редрут недовольно бурча осведомился: какого чёрта тут постоянно ходят со светом, что то случилось? — Джим медленно размахнувшись бросил горящий второй фонарь в сторону созданного им сооружения из частей своей одежды и выломанных щеп.

Ждать, когда разгорится пламя по настоящему или смотреть не потух ли им разведённый огонь подросток не стал, опасаясь взрыва и того, что проснувшийся старый егерь сможет его перехватить и схватив подготовленный пустой бочонок из под солонины, куда он ранее положил кожаный мешок с серебряными монетами и кинжал — Хокинс выскочил на верхнюю палубу «Эспаньолы» и пробежав мимо удивлённых людей, что даже не двинулись на его неожиданное появление, перебросил бочонок за борт и сам вслед ему плюхнулся в воду.

— Человек за бортом! — раздалось сразу несколько голосов и Джим стал опасаться что матросы и егеря, не разобрав что случилось, вместо того что бы тушить пожар — бросятся на шлюпке его спасать и… и тогда судно рванёт! Но большая часть его врагов спасётся, и сможет его просто напросто прибить, например вёслами по голове! В лучшем случае…

Но тут, почти одновременно с первым криком, прозвучал и второй: «Пороховая комната! Задымление! К чёрту всё и бегом тушить! Там много дыма в проходе, пошевеливайтесь желудки!»

Через примерно семь минут — шхуна уже была на приличном расстоянии от Джима, крепко держащегося за пустой бочонок и подросток довольно выдохнул. Ветер крепчал и «Эспаньола» споро уносилась в ночную мглу. Пора было начинать думать как добраться до берега.

Если бы Ливси так не напугал Джима своей беседой по душам, юнга предпочёл совершить побег в виду берегов Англии, но обстоятельства заставили действовать и пришлось поторопиться. Теперь ему следовало как то выбираться из сложившейся ситуации.

До самого утра Джим просто грёб ногами или старался отдохнуть и набраться сил, но вёрткая бочка не давала ему к этому повода и вскоре Хокинс понял что банально выдохся.

Когда он увидел патрульный шлюп, как оказалось плавающий возле островов Гернси, вблизи французского побережья, то даже расплакался от счастья: Джим уже начинал жалеть о своём побеге и корил себя за его поспешность. Ему казалась вполне вероятной ситуация, что его вынесет в океан и он умрёт от голода или от усталости расцепит руки и просто утонет, без поддержки бочки на плаву.

Джим был несказанно счастлив, когда патрульный бот принял его к себе и вымокшего до нитки и продрогшего подростка начали обыскивать — и тут же на месте допрашивать.

Руки Хокинса сильно затекли, за время «объятий» с бочонком. Сам он замёрз и так испугался своего возможного плавания на деревянной таре через океан, что на все обращённые к нему вопросы отвечал с тихой улыбкой сумасшедшего и радостью, словно человек чудом избегнувший величайшей опасности.

Отсутствие документов он быстро объяснил крушением корабля, на котором плыл. Когда его спросили название судна и место крушения, Джим, сообразив что крупное судно смогут искать по порту приписки или маршрутам его привычных навигаций, сообщил таможенникам что он плыл в сторону Англии из Сеуты, на скоростном малом баркасе «Оливер», какого то нетребовательного шотландского капитана. Команда состояла всего из четырех человек и самого Джима, которого, в качестве оплаты за проезд — взяли на борт юнгой.

Далее Джим слезливо описывал шторма и то, как он, что бы спастись — был вынужден держаться за бочку, когда оставшиеся моряки решили его выбросить за борт, что бы уменьшить вес внутри перегруженного и давшего течь баркаса и…

— Врёт! — уверенно заявил младший, из пары офицеров на шлюпе морской стражи. — В бочонке кожаный мешок с монетами, на глаз и вес не менее десяти тысяч испанских реалов, скорее даже больше на треть и кинжал, причём с запечёной кровью, значит недавно им кого пырнули… Кстати, там часть монет — это пиастры, восьмиреаловые. Врёт! Набор как у стандартного пирата, возвращающегося на родину после приключений в колониях…

Спасённый подросток тут же заткнулся и стал настороженно озираться. Люди, что его подобрали в воде, провели полный обыск Джима, потом деловито пересчитали деньги.

Оказалось, что в забранном на «Эспаньоле» кожаном мешке с серебром — насчитывалось десять тысяч триста двадцать один испанский реал и ешё двести одиннадцать, двадцати с лишним граммовых серебряных «тяжеловесов»-пиастров, находившихся по непонятной причине на самом верху в кожаном мешке.

Слово «пиастры» напомнило Хокинсу о Сильвере и его попугаев, оставшемся на острове после гибели своего хозяина.

— Кто он такой? — спросил старший в шлюпе, указывая тростью на сидевшего тише воды ниже травы Джима, своему помощнику.

— Нам какое дело? — искренне удивился младший офицер. — Может юнга, что обокрал какого из пиратов, что возвращались на пассажирском корабле со своей добычей назад, в Англию. Может кто из наших «пороховых обезьян», сейчас же европейские флотилии проводят рейды большими эскадрами против берберов, вот он и сбежал, с частью полученной у тех разбойников, добычи: смог где спрятать мешок и когда матросня перепилась, слинял прочь с судна! Случай конечно уникальный — такая добыча и у простого юнги, но всё же возможный.

— Верно! — согласился старший офицер. — Поступим так: деньги разделим между всеми нами — думаю это справедливо, после стольких лет службы на корону и отсутствия справедливого вознаграждения от правительства, за борьбу с пиратами в Ла-Манше и контрабандистами.

Все матросы шлюпа дружно согласились, а Джим внове испуганно заозирался по сторонам: побег с шхуны сквайра явно оказался не таким удачным, как он предполагал ранее.

— Далее. — продолжал таможенный чиновник. — Этого недоросля следует куда убрать прочь с глаз и лучше всего…

— Снова юнгой! — вмешался его помощник.

— На боевое судно? А он ничего лишнего там не сболтнёт, а то может проще в воду с грузом и проломленным черепом — и все дела?

— Нет же! Компания, Ост-Индская, что побогаче — имеет постоянную нужду в офицерах и моряках, а также юнгах на свои суда: к ним обычно идут те, кого признали «браком» остальные. Дальние земли колоний, болячки тамошние, пираты, восставшие туземцы, сквалыги негоцианты — возвращается назад один из десяти! Думаю к ним на корабль мы продадим этого «найдёныша», за пару фунтов. Пускай завезут его куда ближе к Гангу, а уж там — что хотят то и делают, их будет право! У нас сплошная выгода: ещё пара фунтов на выпивку и свидетель, что будет плавать где близ Мадагаскара, под присмотром контуженных на всю голову капитанов и мичманов Компании.