Сисиль знала, что папа не придет. Теперь я это тоже знала. Её мать возглавила род и вышла замуж во второй раз, родив двойняшек. Всё свободное время уделялось им, тогда как Сисиль сидела в комнате над книгами. Она ни в чем не нуждалась, росла в роскоши среди благородного окружения, получала множество подарков от нового Императора, но лицо её всегда было грустным и взволнованным. Глубокая пропасть с каждым годом отделяла её от матери, что, кажется, всеми силами пыталась избавиться от прошлого, где был первый муж, восставший против старого Императора, и дочь, негласно привязавшая её к нелюбимому мужчине. У этой женщины теперь была своя жизнь, и для Сисиль, что всё чаще и чаще крутилась в высших кругах, там места не было.

Я открыла глаза. Из узкой щели между шторами пробивался луч света, и Ольха вместе с Азазелем настороженно вглядывались в моё лицо. Ладонь фрейлины нежно коснулась моего лба, и тонкие брови тотчас сошлись на переносице, формируя глубокую складку.

– У вас сильный жар, Госпожа…

На самом деле, жарко мне не было. Лишь тело изнывало от жуткой усталости, да свинцовые веки были вот-вот готовы закрыться вновь.

– Ну, что? – услышала я встревоженный голос, принадлежавший Лайму, но не было даже сил повернуть голову.

– Лихорадка…Но это не цветочная болезнь.

– Она много работала в последнее время и сильно переживала. Наверное, переутомление.

– Госпожа не жалеет себя.

– А где Подсолнух? – наконец, спросила я, облизав сухие губы и прикрыв глаза.

– Он в холле, Госпожа. Там прибыли…

– Не говори, дура, – грубо прервал её Азазель. – Сисиль, там селяне про кости дракона спрашивали. Мы всё решим. Позвать Подсолнуха?

– Да…Подсолнух – это моя мама…

– Она бредит?

– Да, наверное. Лихорадка все-таки.

– Со мной всегда только он был…Он мне, как мама…

– Госпожа, вот, попейте воды. Вам сейчас надо поспать.

И я послушно уснула. В этот раз мне ничего не снилось.

«Дорогой дневник, Ждак собирался забрать тебя с собой в уборную, когда закончилась туалетная бумага.

Прошло два месяца с тех пор, как мне приснился сон о детстве Сисиль. Поняв источник и первопричину её загнанного послушного характера, я, тем не менее, убедилась в том, что  выросла Сисиль в достатке среди достопочтенной и древней аристократии. Данное воспитание наделило её этикетом, высшей магией и, что не менее важно, интеллектом, который, к сожалению, был отчасти подавлен боязливым нравом. Проблема феечки заключалась в постоянном волнении и привитой доброте, которая сыграла ничуть не на руку будущей Императрице. К сожалению, мне больше ничего не снилось, а потому узнала я не так много, как хотела бы. У Сисиль была мать, однако, у меня её не было, так как глава рода Ебельманий без намеков дала понять – мне в роду более не рады. У Сисиль есть брат и сестра, про которых мне по-прежнему ничего не известно, а ещё у Сисиль нет отца. Очевидно, что он восстал против прошлого Императора, поплатившись за подобное своей жизнью, но мысли о нем зреют исключительно теплые, если не тоскующие.

На дворе уже золотая осень, и Агриппина вновь и вновь разбрасывает кучи листьев, которые служанки заботливо смели вместе прежде. В наскоро реанимировавшемся подвале стоят первые партии оливкового и подсолнечного нерафинированного масла, которые мы надеемся успешно и выгодно продать зимой. Я решила выпустить их вместе, так как оба этих масла не пригодны к жарке, и нам понадобится большая убедительность и настоящее красноречие, чтобы ввести их в обиход. Пока у нас нет необходимого оборудования, чтобы создать масло рафинированное.

Двое зодчих любезно согласились заняться дворцом, однако, внешняя переделка оказалась невозможной – странный розовый мрамор не только отторгал все дополнительные покрытия, но и был основой всех наружных стен, а потому разумнее было снести все строение, чтобы построить новое. Подобный расклад меня, безусловно, не устраивал, и, наступив себе на глотку, я решила заняться замком изнутри – там, где это оказалось возможным. Сейчас ремонт идет в главном холле, который стараются обложить красноватым камнем. Его мне подарила Яйра вместе с запиской о том, что лучше повеситься, чем жить в вездесущем розовом цвете.

Самая главная новость минувших месяцев – Мордор сменил свой глупый флаг, что горел за историю больше, нежели мои клетки мозга за прочтением местных законов. Дабы не совершать радикальных изменений, я выбрала приятный глазу алый цвет. Харон назвал его цветом злобы и агрессии, но это нисколько не меняло ситуацию, скорее, знаменовало новую позицию девятого региона в Шеэтии. Поместить на полотно череп или крест мне не дали и даже отругали, оправдав мой «никудышный» выбор тем, что «как корабль назовешь, так он и поплывет». Кулак с вытянутым средним пальцем тоже запретили, как запретили до этого пирамидку с глазом внутри. По итогу, моим последним и окончательным выбором стали три белых пиона, обведенных черным контуром и заключенных в круг терний. Флаг приняли. Император одобрил.

Лайм почти всё время проводит с документами, Харон тренирует Ждака и стражу, а Азазель изготавливает зелья и лекарства в выделенной ему лаборатории. Подсолнух следит за порядком в замке, Павсикакий и Генрих подарили Мордору целый выводок цыплят, а Эльфия исправно учится управлять своей магией, путем отправки меня из комнаты в туалет, из туалета в комнату. Я же занята управлением производства и дни напролет провожу на заводе, следя за прессом и корректируя работу. Мы все очень стараемся, и я уверена, что однажды это окупится.

Все идет тихо, и даже Аритька замолчала, скрывшись в своем замке от позора. Но интуитивно я чувствую, будто что-то скрылось от моего надзора, будто есть что-то, что мной не контролируется. Мне начало казаться (и кажется до сих пор), словно от меня скрывают нечто важное, как работники скрывают от начальника внутренние проблемы, которые надеются решить до его осведомленности. Некоторые из писем (а я видела, как их доставляли в замок) в руки ко мне так и не попали, мне ничего не рассказывают о днях, когда я пребывала в болезни, а все вопросы талантливо игнорируются, сколько бы я их ни задавала. Искренне надеюсь, что в этом ничего страшного нет. Все мы друг другу доверяем, и я бы не хотела ошибаться в своих подчиненных, которых считаю честными и верными. Даже, если кто-то из них посмеет пойти против меня, я не стану глотать обиду и лечиться временем. Девятый регион зовется ныне Мордором. Его флаг носит очень глубокий и никому не известный, жестокий смысл. А Императрице Мордора очень понравилось послевкусие мести ».

– Ну…Как я выгляжу? – нетерпеливо спросила Ольха, закусывая губу и вновь поворачиваясь к зеркалу. Там, в вычищенном до блеска отражении на нас смотрела раскрасневшаяся от волнения девушка в белом простом платье с широкими рукавами. Две косы, лежавшие на её пышной груди, были усыпаны мелкими синими цветками, а голубой пояс постоянно спадал с тонкой талии, отчего нам пришлось завязать его несколько раз.

– Ты очень красивая, Ольха, – честно ответила я, и красные губы девушки растянулись в улыбке.

– Я жутко волнуюсь…Руки дрожат. Ох, хоть бы клятву правильно произнести…

– Волков бояться – в лесу не ебаться.

– Простите, Госпожа, но, кажется, в пословице было несколько иначе…

– Ой, какая разница.

– Да, в этом вся вы, – вновь улыбнулась Ольха, соединив кончики пальцев и вжав голову в плечи, – скажите, а какая свадьба…была у вас?

Я прислушалась к внутреннему голосу – Сисиль молчала, и ожидаемые воспоминания о минувшем празднике остались в стороне. Когда я впервые встретила Императора, день свадьбы коснулся моего разума лишь мельком, оставив после себя странную обреченность. Думаю, Сисиль не была счастливой на своей свадьбе, но не могу же я сказать об этом Ольхе. Сегодня был её день, и ничто не должно испортить ей настроения.

– Очень эмоционально. Разрывалась между правилами поведения и собственной радостью.