— Ничего не могу на это сказать. Кладку стен я определяю как очень раннюю нуменорскую, только меньших размеров, чем в известных памятниках. Остальное ещё изучать и изучать. А вы знаете это место? — обратилась она к Мэйтару, который сидел с непроницаемым видом.

— Знаю, — сказал он. — Что ж, это был последний год спячки развалин.

— У Линдара были планы на эту крепость? — поинтересовалась живо Аэлин.

— Возможно. Он… Тоже считал ее постройкой Первой эпохи.

— И знал о подводной части?

— Полагаю, да.

— У вас сохранились его бумаги? — воскликнул в азарте Индиран.

— Кое-что.

— Я готов купить их за любые деньги!

— Не уверен, что готов доверить их любителю сенсаций.

Вот это было чертовски обидно. Как под дых получить. И крыть было нечем — Индиран действительно с удовольствием делился своими идеями с газетчиками, зная, что старые кабинетные хрычи все равно бы их отвергли и замолчали. Ему захотелось сказать, что с таким отношением следующая сенсация в газете будет лично о Мэйтаре, племяннике прославленного археолога Нариона, и его семейном архиве. Потом выдохнул, решил, что угрожать такому проводнику, да ещё прямо в джунглях, очень плохая идея. В конце концов, с журналистами можно поговорить и по возвращении.

— Вы несправедливы, — сказал он, наконец. — Я не выдаю публике то, что хочу или обещал скрыть. И в некоторых случаях, вроде истории с Лоринаном, справиться без огласки было невозможно. Вы и сами это знаете. Линдар не отстоял бы Имладрис от горноразработчиков, не обратись он к прессе.

Проводник посмотрел очень холодно.

— А с какой целью вы раструбили газетчикам о Сильмарилле?

— Чтобы заставить шевелиться никчемную полицию Кханда. Без пинков сверху эти люди вообще не работают. Ну и лишний раз пробудить у публики интерес к Первой эпохе.

— И взбудоражили этим целый преступный мир искателей редкостей и драгоценностей. Знаете, то, что на нас напали лишь однажды, это везение. Или вы рассчитывали в одиночку всех опередить?

— И мне это удалось. Хорошо, почти удалось.

— С помощью денег или друзей в полиции Кханда? — иронически спросила Аэлин.

— И ещё умения говорить с самыми разными людьми.

— Выпивать с разными людьми, вы хотите сказать?

— Не вижу ничего плохого.

— Пожалуйста, не ссорьтесь, — встревожился Нарин. — Лучше давайте спросим, что господин Линдар думал о крепости на Хэлворе!

Археологи дружно замолчали.

— Он верил в реальность легендарной Первой эпохи, — сказал Мэйтар нехотя. — Но не распространялся об этом. И он не хотел раскопок на Хэлворе. Не стал бы тревожить эти места. А люди… Всего лишь снова все переврут, оспорят и затопчут.

— Я смотрю, вы не любите людей, — усмехнулся Индиран.

— Не люблю, — невозмутимо согласился проводник. — Предпочитаю иметь дело с лучшими творениями людей, а не с ними самими.

— Но вы же пошли с нами спасать экспедицию! — воскликнул Нарин.

— Да уж не Сильмарилл добывать, — тут Мэйтар тоже усмехнулся, коротко и нехорошо. Сразу захотелось закончить разговор, но именно этому желанию Индиран и возразил.

— Тоже ведь лучшее творение рук, хм, человеческих, если можно так сказать, — заметил он.

— Не человеческих, — ответил Мэйтар коротко.

— Я рад, что встретил единомышленника в этом, — сказал умбарец искренне.

— Наука не занимается вопросами личной веры, — покачала головой Аэлин. — Даже если мне будет хотеться считать жителей Первой эпохи теми самыми бессмертными эльфами из легенд, а не прогрессивным племенем изобретателей строительства и кузнечного дела, я буду об этом молчать.

— Чтобы не испортить себе карьеру? — съязвил Индиран.

— Вам легко говорить, вашу карьеру ничем уже не спасти и не испортить, — парировала она. — Ни эльфами, ни Сильмариллом. Ни Морготом, вероятно.

Мэйтар вдруг засмеялся. Это вышло так неожиданно и даже зловеще, что затихли все, даже двое гребцов, которые увлеченно играли в местные кости с другой стороны костра.

— Что смешного я сказала?

— Как вы думаете, Фэрамир уже знал, как называют тот затерянный храм местные жители? — спросил Мэйтар, отсмеявшись.

— Не думаю…

— Здесь его зовут храмом Темного. То есть, Моргота. Вот профессор Индиран и проверит, повредит ли его карьере, хм, Моргот.

— Уж не поэтому ли вы закупили лишние патроны?

— Патроны лишними не бывают, — коротко сказал Мэйтар, и вот тут разговор действительно закончился.

Наутро река немного поднялась и стала ещё более мутной. Проводник сказал, что тучи, висящие в верховьях реки, заслоняют горные вершины, а значит, цель уже не так далека. Подъем воды и ускорившееся течение замедлило скорость лодки, зато и большинство мелей скрылось под водой, и не приходилось так тщательно выбирать путь. Дважды в день они делали остановки, археологи выполаскивали потные рубашки в реке и надевали их мокрыми. Местные гребцы, не боясь солнца, посмеивались над ними. Бронзовокожий умбарец мог бы без вреда для себя снять рубашку, но перед Аэлин было неловко — она-то сидела не только в рубашке, но и в жилете с карманами поверх нее, спасаясь от жары лишь обливанием. Кстати, Аэлин с того разговора стала по утрам надевать на себя пояс с револьверной кобурой.

— Стреляли когда-нибудь в человека? — спросил Индиран, увидев это в первый раз.

— Однажды приходилось. На экспедицию в северном Эриаде напали местные браконьеры, орали в темноте и угрожали оружием. Я стреляла на голос.

— Значит, справитесь. Попали?

— Задела.

— Годится.

Ещё три дня спустя, когда река поднялась ещё сильнее, и по высокой воде они удачно одолели несколько порогов, остановились на ночь у подножия большого белого утеса, настолько отвесно обрывающегося в реку, что даже лианы его оплетали только местами. И здесь гребцы, едва вытащив на берег лодку, торопливо заговорили с Мэйтаром.

— Уходят? — спросил Индиран.

— За этой скалой для них начинается дурная земля, — кивнул тот.

И верно, гребцы даже скалы постарались не касаться и развели костер в стороне от нее. Мэйтар посмотрел на небо и велел натянуть тент перед сном и укрыть груз.

Ночью прошел короткий, но сильный ливень, и утро встретило путешественников сырой прохладой. Вода плескалась ещё выше вчерашнего. Туземцы, едва рассвело, сняли с поясов топоры, срубили небольшое прямое дерево, нависавшее над водой, очистили, вырубили из веток два шеста, многословно попрощались и верхом на бревне устремились вниз по течению. Двое гребцов вели бы нагруженную лодку против течения слишком медленно, а Аэлин не могла долгое время работать веслом, поэтому дальше предстояло идти пешком. Проводник осмотрел их обувь перед выходом и объяснил, как уберечь ноги от натирания в дороге.

— Оставьте здесь часть припасов, — распорядился также Мэйтар. — Нам важнее быстро добраться до развалин и установить судьбу вашей экспедиции, а затем вернуться.

— Вы были там, — уверенно сказала Аэлин, довольно умело укладывая свой заплечный мешок.

— Больше тридцати лет назад.

— Что можете рассказать?

— Что город зарос и заброшен. И там действительно скверное место.

— И храм вы видели?

— Видел.

— Он действительно посвящен Темному, э-э, Морготу?

— Он был немного расчищен, — сказал Мэйтар, помолчав. — И там разводили огонь.

— Там продолжали, хм, поклонение? — уточнил Индиран. Плотнее завернул коробку патронов в брезент, чтобы уложить в мешок.

— Ничего про это не могу сказать. Внутрь я заходить не стал. Там жгли огонь, закоптив храм изнутри. И он вызывает необъяснимое отвращение. Это помимо того, что оттуда разило каким-то подземным газом.

— Вы поэтому согласились, господин человеконенавистник? Вы думаете, что на археологов напали фанатики древнего культа и хотите сами проверить? И не предупредили никого? — Аэлин почти зашипела.

— Во-первых, и в главных, госпожа профессор, — Мэйтар пристегнул к своему вещевому мешку длинный свёрток ткани, в верхней части которого была поперечина, — у вас обоих нет денег, чтобы нанять отряд бойцов. Во-вторых, в городке Исме бойцов нет, а лесные люди с вами не пойдут и за деньги. И в-третьих, лучший стрелок городка Исме сейчас идёт с вами, и ваш коллега тоже стреляет хорошо. Я полагаю, вы сделали все, что могли, для ваших коллег и учеников.