Я продолжил путь. А в мыслях постоянно мелькали картинки израненного Мыши, привязанного к дыбе. Я очень надеялся, что Мыша еще жив. Ну или, по крайней мере, староста не приступила к допросу.

На меня вышел мужчина в балахоне, который застегивал ширинку. Увидев нарушителя, он дернул руку к предплечью, попутно понимая, что автомата там нет. Он снял его, пока ходил в туалет. Поняв это, ордынец бросился к дереву. Но я в один прыжок оказался рядом и, обхватив голову, стукнул лбом о ствол дерева, а затем связал бессознательное тело и вставил кляп в рот.

Все шло по плану, и до лагеря я пробрался без особых проблем. Здесь было меньше народу, несколько групп прогуливались, а вот еще двое стояли рядом с повозкой. В той самой, где ордынцы и пытали своих пленников. А значит, Мыша там. Возможно вместе со старостой и вряд ли эти двое придаются воспоминаниями по былым временам. Я спрятался за палаткой и начал наблюдать. Охрана о чем-то переговаривалась и время от времени пыхтела самокрутками, выпуская клубы дыма в небо. Вид у этих двоих был беззаботным, будто стояли не около «повозки смерти», а пребывали рядом с цирковым шатром.

За годы службы уже привыкли к тому, что творилось внутри. От омерзения меня передернуло, а тонкие губы поджались. Лицо же полностью показывало мое отношение к стражам.

Под ногами я увидел небольшой камень. Взяв его в руки и замахнувшись, я бросил его как можно дальше. На другой край лагеря. Бросок выдался крайне удачным. Камень стукнулся обо что-то железное, издав громкий звук. И охрана тут же напряглась. Вооружившись пистолетом, один из стражей пошел на звук. Второй же остался стоять на месте.

«Вот странно, что зомби, что люди клюют на одну и ту же уловку», — подумал я и начал красться.

Стоявшего стража я просто удушил и закинул тело за повозку. Его, конечно, обнаружат, но на это потребуется время…

Вскочив на повозку, я отодвинул край брезента и уже хотел было войти внутрь, как вдруг за лагерем послышались крики и шум. Эти звуки исходили с того места, где я оставил связанного паренька.

— Он здесь! — Эхом раздавались голоса.

Ордынцы сразу же активизировались.

Недолго думая, я вошел. Внутри было так же серо, как и снаружи, лишь свечи, расставленные по краям, давали хоть какое-то подобие освещения. Обстановка здесь с тех пор, как я бывал здесь в последний раз, ничуть не изменилась. Все так же в воздухе ощущался запах смерти. Вот только теперь на стуле сидел не я, а Мыша, рядом с которым находилась Элизабет с обнаженной саблей и ее помощник. Второго я узнал, — «надо же, это же главный верховный столб Себастьян, кажется, так его звали. Когда-то он был главной шишкой в ордене, а теперь прислуживает старосте. Как же низко ты пал» — мысленно посочувствовал я.

Они еще меня не заметили.

Внезапной атаки не вышло, так как Мыша, как только увидел знакомый силуэт, тут же задергался и замычал. Староста сразу же все поняла. В одно движение женщина обняла проныру и подставила острое лезвие к его горлу.

— Пришел все-таки! — Обрадовалась женщина в красном, а затем зло прошипела. — Что тебя связывает с этим демоном, вор?

Это она обращалась к Мыше, но тот лишь мычал, так как во рту у него находился кляп.

— Ты не поймешь! — Ответил я за него.

Шум снаружи усиливался. Напряжение в лагере нарастало.

— А ты попробуй! — Оскалилась женщина, лезвие ближе подошло к горлу напарника.

Помощник ее начал медленно отходить к стеллажу.

— Нас связывает дружба! — А затем добавил. — Если ты знаешь, что означает это слово.

Элизабет зарычала.

— Я была для поселян нечто большим, чем друг! — Она потрясла за плечо проныру. — Я была их защитником, покровителем! Ты думаешь, это просто слова? О нет! Как же я хочу твоей смерти, демон! — И тут она улыбнулась. — Но еще больше я хочу видеть, как ты мучаешься!

С этими словами староста вонзила саблю прямо в грудь Мыше. Острее легко пробило грудную клетку, прошло тело и кончик острия вылез в районе позвоночника. Проныра захрипел.

— За что, мля… — кляп выпал со рта, и это были его последние слова.

— За дружбу с демоном! — Бросила в ответ.

Помощник кинулся к столу, поднял пистолет и выстрелил в меня. Пули вспороли грудную клетку. Но чтоб убить меня обычных пуль не достаточно. Но все же я встал на одно колено. В голове гудело.

В это время Элизабет положила Мышу на пол и закрыла ему веки. Все же она была и его старостой.

После чего взгляд женщины обратился ко мне.

— Неееет! — Едва узнав свой голос, закричал я.

Элизабет, сжав сильней рукоять, направилась ко мне. С лезвия стекала свежая кровь и окропляла прогнившие доски.

И тут я понял, что нахожусь не в лагере ордена, а на утренней поляне, и на моем плече лежит рука Ольги.

— Что ты собираешься делать? — Спросила она.

Как я снова оказался здесь? На поляне? Тут мой взгляд наткнулся на удаляющуюся колонну ордынцев. Где-то там, среди серых плащей бился в истерике Мыша, попутно пытаясь придумать, как ему сбежать от свирепой старосты и ее праведного гнева.

Я не понимал. Ничего не понимал!

Ольга улыбнулась.

— Значит, ты вернулся, — и добавила. — И, судя по твоему виду, прошло не все гладко, как бы тебе хотелось.

— Мыша… он умер, — обреченно отозвался я, а после обратился. — Это было мое будущее?

— Ну не зря же меня называют провидицей, — подмигнула она. — Но хочу предупредить. Ведь даже увидев будущее, его сложно изменить!

— Но я все равно обязан спасти Мышу!

— Смотри, я тебя предупредила! — Не стала меня останавливать Ольга. Я заметил ее взгляд. Будто сочувствующий или даже переживающий.

Но Ольга больше ничего не сказала.

Ольга дала мне второй шанс. Он же был последним. А значит, требовалось пробраться в лагерь, не привлекая внимания к своей и так примелькавшейся персоне! Предыдущая попытка закончилась оглушительным провалом. К тому же я лишился друга! А еще неумышленно поставил на уши весь лагерь и ко всему в моей груди появилось пару лишних отверстий. «Ну, хорошо!» — Для себя решил я. — «Если буду действовать иначе, то уж наверняка смогу пойти другим путем и освобожу из лап коварной старосты проныру!».

К лагерю я вышел быстро, так как знал точное месторасположение и где его нужно искать. Теперь же смог застать момент, как Мышу втаскивают на телегу, и он скрывается за брезентом, после этого у входа выставили двух караульных.

Ну что, странник, мне снова нужно пробраться внутрь. Но в этот раз придется быть предельно осторожным!

Подумал я, но тут услышал в кустах шум и возню.

Я отвлекся и не сразу заметил, как в мою ногу уткнулся чей-то влажный нос. Я опустил взгляд и увидел рыжего пса.

Зверь меня дружелюбно обнюхивал:

— Снова ты… — возмутился я. — Пошел вон, я тебе хлеб больше не дам!

Но пес, учуяв съестное, принялся прыгать на меня и вилять хвостом.

Я побоялся, что шум привлечет ордынцев, и все же отдал съестное рыжему наглецу. Тот сразу набросился на лакомство.

Я пошел, и, разумеется, пес увязался следом.

— Уходи, кому говорю! Еще раз умереть хочешь?

Но рыжий дворняга не понимал, о чем я пытаюсь ему втолковать, и вился у ног, не желая покидать щедрого дяденьку в плаще. Вот только если так продолжится, то этого дяденьку могут подстрелить другие «плохие» дяденьки».

Я топнул ногой и состроил грозную гримасу, чем и напугал четверолапого.

Рыжий сжался, прижал к себе хвост и уже хотел убежать, но рядом послышались шаги. И тут я, помня о случившемся ранее, не раздумывая, прыгнул, прижав пса к земле. В тот же миг появилось тело монаха по пояс в высокой траве и, осмотревшись, побрел дальше. Пес, испугавшись, извернулся, вылез из-под меня и побежал к деревьям. Ордынец на шум травы среагировал мгновенно и выстрелил. Послышался скулеж, после чего шум прекратился.

— Что там? — Спросил второй.