Немного отдышавшись я отошёл назад и только сейчас заметил что Петя пришедший с нами стоит в зале с такими же пустыми глазами, как и все остальные слушатели, судя по всему и его зацепило. Вот только интересно, какую же он будет выдавать “продукцию”, я-то транслировал в нейропространство образы дружественных к пользователю предметов бытовой и специальной техники.

Кое-как дотерпев до конца выступления я тяжело переставляя ноги — всё-таки и без усиливающей аппаратуры (протащить её через проходную я не пытался, не хватало ещё подпортить свой образ в глазах новых товарищей скандалом с работниками ВОХР), массовые нейровоздействия даются мне достаточно тяжело. Мне нужны соратники — и чем их будет больше тем лучше, потому что коллективное нейрооблако способно корректировать ход мыслей отдельного человека не хуже, чем специализированный прибор.

В один из дней после школы я отправился на комсомольское собрание проходившее в небольшом зале ДК. Помимо общих вопросов и некой текучки, меня должны были назначить замом Алины. Фактически вся власть в городском комитете была сосредоточена именно в её руках. Так что всё это время я благодаря поставленной на ней нейрометке, потихоньку искал лазейку, чтобы пробиться через броню воли к её нейропространству. Но даже используя домашний усилитель мне это никак не удавалось. Единственное, что я смог сделать это постоянно бомбардировать её мыслями о необходимости заместителя, сопровождая их своими образами. Но придя на собрание я увидел что эффект от моей работы был несколько иной.

Сам же усилитель я только называл “домашним”, на самом деле он располагался в трансформаторной подстанции, вернее в пяти квартальных подстанциях. Благо район в котором была квартира родителей донора, располагался рядом с промзоной и недостатка, как в высоковольтных линиях электропередач, так и в самих опорах ЛЭП не было. Кстати эти самые опоры я с товарищами из кружка и превратил в эдакие всенаправленные антенны. Товарищи правда считали что собирают исполнительный элемент будущей системы всесоюзной передачи данных. В принципе, в некотором приближении, так они и было, вот только данные которые я намеревался передавать не имели никакого отношения к телекоммуникационным сетям. В квартире у меня был только небольшой шлем сделанный из проволочного каркаса с двумя сотнями электродов, для более полного и быстрого снятия биотоков мозга. Шлем, через небольшой блок преобразователя сигналов, подключался прямо в электрическую розетку. Отцу увидевшему, как я надев блестящий шлем (делать его пришлось из серебряной проволоки вытащенной из сердечников РК кабеля) ложусь в кровать и включаю шлем в электрическую розетку, объяснил что это аппарат для электрофореза — в школьном кружке мы проверяем возможность своими руками собрать устройство для лечения ОРЗ и ОРВИ на дому, чтобы разгрузить участковых терапевтов.

Стоило мне зайти в зал как сидящая за столом девушка немного покраснела и отвела в сторону взгляд. Этого похоже никто не заметил, но имея некоторый опыт сразу понял что я всё же сумел воздействовать на её нейросознание, но не совсем в том ключе в котором изначально предполагал.

— Посмотрите кто явился, — язвительно начала девушка, — это же Даня! Наш великий пропагандист!

— Всем здравствуйте, — вежливо поздоровался я с присутствующими. На слова Алины я не обратил никакого внимания, было абсолютно понятно что за язвительностью она пытается скрыть собственное смущение.

Сев вместе с остальными за стол я принялся вникать в работу комитета. Не сказать чтобы это было просто, скорее даже довольно сложно и непонятно. Сложности добавляли постоянные издевки и подколки со стороны девушки. Они были настолько частыми, что это заметили и остальные и даже сделали её замечание чтобы она прекратила третировать новичка. Но от работы меня никто не освобождал. Благо я мог немного схитрить и не в полный канал подключившись к коллективному нейрооблаку считывал из него поверхностные образы и только благодаря этому разобрался в работе комитета.

На самом деле все эти ребята занимались сплошным перекладыванием бумажек, составлением никому не нужных отчётов и решением настолько мелких вопросов, что с ними бы справился любой достаточно мотивированный и целеустремлённый комсомолец.

Но чем больше я вникал в работу комитета тем больше понимал что система небольшой частью которой он является абсолютно нежизнеспособна. Тот экзамен, что мы проходили перед принятием в ряды комсомольского движения носит абсолютно формальный характер, а в подавляющем большинстве случаев и не проводится вовсе. Насколько я понял в последнее время в комсомол вообще начали принимать всех школьников подряд, невзирая ни на желание, ни на рекомендации ни на полезность для движения. И от этого естественно был только вред.

В конце собрания, я активировал все свои силы и оставленные ранее закладки в нейропространствах остальных членов комитета и инициировал процедуру избрания заместителя комсорга. И хоть Алина всячески показывала что никакие замы ей не нужны и со всеми делами она справляется прекрасно, мнение большинства все же превалировало.

Наконец завершив все дела ребята начали собираться. Я вместе со всеми приготовился выходить, как вдруг меня остановил негромкий окрик.

— Даниил Викторович, вас я попрошу остаться.

Реплику девушки присутствующие сопроводили негромкими смешками и странными фразами про чемоданы и отпечатки пальцев. Мне же ничего не оставалось как вернуться к столу и сесть рядом с девушкой.

***

В кабинет странной геометрической формы заходит высокая, мускулистая чернокожая женщина в форме майора морской пехоты, печатая шаг.

— По вашему приказанию прибыла, — вскидывая два пальца к виску доложила она.

— Спасибо, что согласились посетить нас, мисс Блэкхоуп, — уперев в неё пустой взгляд, тихо говорит сидящий за большим столом заваленным кипами документов, — у нас есть задание которое возможно поручить пожалуй только вам. Мистер Уайт введёт вас в курс дела.

Один из стоящих рядом со столом мужчин, несмотря на военную выправку одетого в строгий деловой костюм, подходит к женщине и жестом приглашает к стоящему в центре кабинета не высокому столу, по обеим сторонам которого расположены два дивана. На одном из них расположился подросток в компании пары девиц. На другом устраиваются Блэкхоуп и Уайт.

Взяв в руки папку, поданную одним из референтов раскрывает её и демонстрирует содержимое сидящей рядом с ним женщине.

— Вам предлагается руководство вновь созданным подразделением сил специального назначения. В этой папке приказы о вашем назначении и выделении созданному подразделению места базирования.

— Погодите, а как же персонал и солдаты? К какому корпусу мы будем относиться?

— Новое подразделение будет немного необычным, я бы даже сказал “экспериментальным”, — подал голос сидящий на противоположном диване подросток, — документы, что вы держите в руках наделяют вас довольно широким полномочиями и в частности дают полномочия чрезвычайного ревизора с правом на перераспределение содержащегося в пенитенциарных учреждениях контингента.

Ребекка Блэкхоуп хотела было уже возмутиться, почему какой-то пацан вдруг в курсе её задания (на обложке переданной её папки стоял красный штамп “совершенно секретно”), но бросив взгляд на него поняла, что её первое впечатление о школьнике каким-то образом получившего право на экскурсию в рабочий кабинет высшего государственного чиновника, глубоко ошибочно. Тот кто сидел перед ней явно был не обычным школьником. Он не то чтобы не являлся школьником, он вообще был неописуем так как весь создан из противоречий — щуплое, заметно измождённое тело, продавливало обивку дивана, так как будто в нем было килограммов сто двадцать (об этом она могла судить довольно точно, так как в ней самой было немногим меньше), а когда он прижимал к себе сидящих рядом с ним девушек, у тех едва ли не трещали кости. Его взгляд вызывал внутри неё настоящий шторм эмоций — ей одновременно хотелось и бежать и оставаться рядом с ним. Он одновременно казался и сопливым мальчишкой и умудренным старцем — весь её опыт говорил ей что с этим “школьником” всё очень непросто.