Бенита засмеялась:

— Я с тобой согласна. Оккультизм не твое дело, отец. Лучше брось все это.

— Значит, вы ничего не почувствовали? — спросил Майер.

— Ровно ничего, — ответила она, глядя ему прямо в глаза. — Впрочем, нет, мне было очень скучно и неприятно видеть, что мой отец стал смешным. Седые волосы и подобные глупости плохо сочетаются.

— Да, — согласился Майер.

На этом и прервался разговор.

Матабелы решили идти на приступ. Со своего поста на стене белые видели, как дикари готовились к нападению. Матабелы нарубили деревьев и принялись строить лестницы; разведчики расхаживали повсюду, отыскивая слабые места в обороне крепости. Когда они подходили слишком близко, макаланги стреляли в них.

На третье утро после попытки Клиффорда месмеризировать Бениту девушка проснулась на рассвете от звуков выстрелов и криков. Она быстро оделась и подбежала к той части стены, из-под которой доносился шум.

На ее гребне она увидела Клиффорда и Джейкоба с ружьями в руках.

— Эти люди ведут атаку на малые ворота, через которые вы уехали, мисс Клиффорд. Лучшего места для нападения они не могли выбрать, хотя стена там кажется слабой, — сказал Джейкоб. — Если макаланги ловки, они дадут им хороший урок.

Вскоре поднялось солнце; при его свете белые увидели отряды матабелов, несших лестницы. Окруженное утренним туманом полчище тянулось далеко и пропадало за холмом. Джейкоб и Клиффорд открыли огонь, но результатов выстрелов не могли видеть из-за дымки. Вскоре громкий крик показал, что враги дошли до рва и поднимают лестницы. До сих пор макаланги, по-видимому, ничего не делали, теперь же начали стрелять со старинных бастионов, поднимавшихся над проходом, который старались штурмовать матабелы. Сквозь туман наблюдатели увидели раненых матабелов, отползающих обратно к своему лагерю.

Судя по военным крикам, матабелы старались подняться на стену и снова были отбиты ружейным огнем. Раз пронесся торжествующий вопль; казалось, враги одержали победу. Выстрелы почти замолкли. Бенита побледнела от страха.

— Эти трусы макаланги бегут, — тревожно пробормотал Клиффорд, прислушиваясь.

Растянувшись на гребне стены и положив ружье на камень, он выждал, чтобы матабел, наблюдавший за постройкой лестниц, показался на открытом месте; в эту минуту он прицелился и выстрелил. Воин, белобородый дикарь, подпрыгнул в воздухе и упал на спину.

Но очевидно, мужество вернулось к защитникам Бамбатце, потому что ружья защелкали громко и беспрерывно и дикий вопль матабелов: «Смерть, смерть, смерть!» — стал тише и замер в отдалении. Враги отступили, унося с собой убитых и раненых.

— Наши друзья макаланги должны благодарить нас за доставленное им оружие, — сказал Джейкоб. — Без нашей помощи враги перерезали бы их, — добавил он, — потому что они не смогли бы остановить дикарей копьями.

— Да, и нас тоже, — произнесла Бенита с дрожью в голосе. — Слава Богу, кончено! Может быть, они откажутся от штурма и уйдут.

Однако, несмотря на большие потери, дикари, боявшиеся вернуться к себе в Булавайо без победы, и не думали отступать. Они перенесли лагерь почти на самый берег реки, расположив его так, что пули белых людей не могли достичь его. Тут они засели в надежде голодом заставить гарнизон выйти из Бамбатце.

Теперь Майер все свое внимание сосредоточил на поисках клада. Не найдя ничего в пещере, он обыскивал площадку, которая была покрыта травой, деревьями и развалинами. В наиболее крупных из этих развалин искатели начали копать и нашли довольно много золота; отыскали они также несколько древних скелетов. Джейкоб и Клиффорд день ото дня становились мрачнее. Досада Джейкоба ясно выражалась на его лице; Бениту переполняло отчаяние.

Нездоровье, давно угрожавшее Клиффорду, теперь разыгралось серьезно; он вдруг состарился, потерял всякую силу и энергию, и его мучило раскаяние в том, что он привез дочь в это ужасное место. Напрасно Бенита старалась его поддержать. Он стонал, прося, чтобы Бог и Бенита простили его. Господство Майера над ним к этому времени стало также очевиднее. Клиффорд упрашивал Джейкоба открыть проход в стене и позволить ему с дочерью спуститься к макалангам. Он старался даже подкупить его, предлагая ему свою долю клада, если он найдется, а если старания отыскать золото не увенчаются успехом, то часть своего имения в Трансваале.

Но Джейкоб грубо ответил ему, посоветовав не быть безумцем, так как им предстояло оставаться вместе до конца. Майер теперь часто уходил поразмышлять наедине, и Бенита заметила, что при этом он всегда брал с собой револьвер или ружье. Он, очевидно, боялся, чтобы ее отец не застал его врасплох и не убил.

Одно утешало девушку: хотя Джейкоб постоянно следил за ней, он перестал ей надоедать своими загадочными и любовными речами. Мало-помалу она даже стала думать, что все эти мысли исчезли у него.

Прошла неделя со времени атаки матабелов; ничего не случилось. Макаланги не обращали на них внимания. Старый Молимо ни разу не поднялся на гребень стены и вообще не старался повидаться с ними; это было странно, и девушка, знавшая, как старик расположен к ней, наконец решила, что он умер или, может быть, убит во время приступа. Джейкоб Майер перестал делать раскопки, он целыми днями сидел, бездействуя, и только думал.

Ужин прошел самым жалким образом; во-первых, почти все запасы истощились, и еды было очень мало, во-вторых, никто не произнес ни слова. Бенита не могла проглотить ни куска. К счастью, кофе оставалось много, и она выпила две чашки этого горячего напитка, который сварил Джейкоб и очень любезно подал ей. Кофе показался ей очень горек, но Бенита сказала себе, что он невкусен, поскольку они пили его без молока и сахара. Ужин окончился; Майер поднялся, поклонился и пробормотал, что идет спать; через несколько мгновений мистер Клиффорд тоже ушел. Бенита отправилась за отцом к хижине под деревом, помогла старику снять сюртук (теперь даже это уже было трудно ему), попрощалась с ним и вернулась к костру.

Она чувствовала себя очень одинокой. Бенита немного поплакала, потом тоже пошла спать. Она чувствовала, что подходит конец. Веки ее странно отяжелели, и, не успев раздеться, она заснула — и все исчезло для нее.

Если бы Бенита лежала без сна, она услышала бы легкие шаги и увидела бы, что к ней подкрадывается человек с горящими глазами, вытянутые руки которого делали таинственные пассы. Но она ничего не слышала, ничего не видела. Опоенная снотворным наркотическим средством, она не могла знать, что ее сон мало-помалу превращался в транс. Она не сознавала, что поднялась, набросила на свое легкое платье плащ, зажгла лампу и выскользнула из палатки. Она не слышала, как ее отец, шатаясь, вышел из хижины, потревоженный звуком шагов, не слышала также, что он говорил с Джейкобом Майером, пока она стояла перед ними с лампой в руках, точно привидение.

— Если вы осмелитесь разбудить ее, — прошептал Джейкоб, — она умрет, а потом и вы умрете, — и он дотронулся до револьвера. — Теперь же с ней не случится ничего дурного, клянусь. Идите со мной и смотрите. Молчите! Все зависит от нее.

Подчиняясь странной силе его голоса и взгляда, Клиффорд двинулся за Майером.

Они прошли по извилистому входу в пещеру — первым Джейкоб спиной вперед, точно герольд перед королевским лицом, потом само это королевское лицо в образе девушки с длинными распущенными волосами и похожей на мертвую, в плаще и с лампой в руке, и, наконец, старый белобородый человек. Теперь они были в большой пещере и, миновав открытые могилы, отверстие колодца и алтарь, остановились возле креста.

— Сядьте, — приказал Майер, и Бенита опустилась на ступени у подножия распятия.

Он начал задавать ей множество вопросов, и Бенита, будучи в трансе, отвечала ему, однако тайны сокровищ не открыла. Клиффорд увидел, как страшно изменилось ее лицо, как голова опустилась на колени…

— Я умираю, — прошептала Бенита.