Зорайя, все это время наблюдавшая за нами, особенно за сэром Генри, одобрила рисунки легким кивком. Наконец Нилепта набросала чертеж восходящего солнца, пояснив, что должна уйти и что мы встретимся на следующее утро. Сэр Генри выглядел опечаленным, поэтому, желая утешить его, Нилепта протянула ему руку для поцелуя, что он и сделал с благоговением. Зорайя, с которой капитан Гуд не сводил глаз и своего монокля, вознаградила его, также протянув ему руку для поцелуя, хотя взгляд ее был устремлен на сэра Генри. Мне приятно, что я не участвовал в этой церемонии и ни одна из королев не дала мне руки для поцелуя.

Нилепта подозвала к себе начальника охраны и дала ему четкий приказ, улыбаясь, кокетливо кивнула нам и вместе с Зорайей вышла из зала в сопровождении стражи. Офицер, получивший указание Нилепты, с видом глубокого почтения провел нас из зала через разные коридоры и целый ряд пышных апартаментов в большую комнату, освещенную висячими лампами (уже стемнело), устланную богатыми коврами и уставленную ложами. В центре, на столе, был приготовлен прекрасно сервированный ужин. Здесь было восхитительное вино в древних глиняных кувшинах, кубки из золота и слоновой кости.

Слуги, мужчины и женщины, были готовы служить нам, и пока мы ели, до нас донеслось чудное пение. «Серебряная лютня говорила, пока не раздался властный звук трубы!» — пел чей-то нежный голос. Нам казалось, что мы находимся в земном раю, если бы мысль о жестоком верховном жреце не отравляла нашего удовольствия. Но мы так устали, что едва могли сидеть за столом, и скоро начали пояснять жестами, что хотим спать. Нас повели куда-то и хотели положить каждого в отдельную комнату, но мы дали понять, что хотим спать по двое в одной комнате. Ради предосторожности, мы положили Умслопогаса с его топором в главной комнате, у занавешенной двери, ведущей в наше помещение. Капитан Гуд и я легли в одной комнате, сэр Генри и Альфонс — в другой. Сняв одежду, кроме кольчуги, мы бросились на наши роскошные ложа и укрылись богатыми, вышитыми шелком одеялами.

Через две минуты я задремал, как вдруг был разбужен.

— Квотермейн! — позвал меня Гуд. — Вы когда-нибудь видели такие глаза?

— Глаза? — спросил я сквозь сон. — Какие глаза?

— Глаза королевы Зорайи, так, мне кажется, ее зовут.

— Думаю, что у них обеих добрые глаза! — зевнул я и снова задремал.

Но капитан Гуд разбудил меня через пять минут.

— Ну, что еще там?

— Квотермейн, вы заметили, какая у нее фигура?

Этого я не мог вынести. Схватив свою шляпу, лежавшую у постели, я кинул ее прямо в голову Гуда. После этого я заснул сном праведника. Не знаю, спал ли капитан или мечтал о прелестной Зорайе, мне не было до этого дела!

Занавес опустился на несколько часов, и актеры новой драмы погружены в глубокий сон, быть может за исключением Нилепты. Лежа в постели, она не могла заснуть, думая о том, кто эти незнакомцы, посетившие ее страну, и что таится в их прошлом, и сравнивая их с туземными мужчинами. У меня нет поэтического таланта, поэтому я опишу страну, в которой мы очутились, простым языком.

Название Цу-венди происходит от слова «цу» — желтый и «венди» — местность. Даже сами обитатели не знают, почему их страна так называется, хотя существует три версии.

Во-первых, название произошло от громадного количества золота, в этом отношении Цу-венди — настоящее Эльдорадо. На расстоянии одного дня езды от Милозиса находятся целые залежи золота — я сам видел золотоносной кварц. В Цу-венди золото — заурядный металл, и серебро ценится выше. Вторая версия связывает название страны с сильно желтеющими, так же как и хлебное зерно, травами. И наконец, прежде здесь жил народ с желтой кожей, который через много поколений превратился в белокожих людей.

Гористая страна Цу-венди расположена в центре континента, имеет форму овала и окружена бескрайними терновыми лесами и болотами, которые тянутся на сотни миль, пустынями и горами. Милозис лежит, по указанию моего анероида, на высоте девять тысяч футов над уровнем моря, но остальная часть страны еще выше. Климат сравнительно холодный, похожий на климат южной Англии, хотя несколько теплее и не так дождлив. Земля чрезвычайно плодородна: здесь растут и злаки, и фрукты, и великолепный строительный лес. На юге производится много сахарного тростника. Местность изобилует каменным углем, черным и белым мрамором, всевозможными металлами, кроме серебра, которое редко встречается в горах, на севере страны. Цу-венди — красивый и живописный край. На рубеже его тянутся два ряда заснеженных гор, которые с западной стороны заканчиваются непроходимым терновым лесом, пересекают страну с севера на юг и проходят на расстоянии восьмидесяти миль от Милозиса. В стране три больших озера, одно из них, как и город, называется Милозис.

Население этой земледельческой страны значительно и составляет от десяти до двенадцати миллионов человек. Средний класс состоит, главным образом, из купцов и офицеров; простой народ — трудолюбивые крестьяне — живут на землях господ, у которых состоят в феодальной зависимости.

Высший класс обладает совершенно белой кожей и чертами лица южного типа, но у простого народа темная кожа, хотя он не походит на негров или других африканских туземцев. Происхождение народа Цу-венди затерялось в глубине веков. Архитектура и скульптура напоминают египетскую, вернее ассирийскую. Известно, что замечательный стиль теперешних построек появился не более восьмисот лет назад и потерял всякие следы влияния Египта.

Наружностью и привычками народ скорее напоминает евреев, — быть может, он и представляет собой потомков одного из десяти племен, рассеянных по всему миру.

Легенда, услышанная мной от арабов на восточном берегу Африки, гласит, что более двух тысяч лет назад в Вавилонии происходили смуты и множество парсов бежало оттуда на корабле на северо-восток Африки, где жили люди, поклонявшиеся солнцу и огню. Местные жители, поссорившись с новыми поселенцами, ушли внутрь континента, где следы их затерялись. Возможно, народ Цу-венди является потомком этих огнепоклонников? Их обычаи смутно напоминают парсов. Сэр Генри утверждает, что в Вавилоне действительно были смуты, в результате которых часть населения покинула страну, а также существовало несколько эмиграций парсов от берегов Персидского залива к восточному берегу Африки.

Земледельцы Цу-венди, однако, отличаются воинственным характером и при всяком удобном случае начинают войну с другими народами, поэтому прирост населения никогда не превышает производительности страны. Политическое устройство страны также способствует этому. Монархическое правление несколько ограничено властью жрецов и совета из высших сановников страны. Но слово короля является законом.

В сущности, система управления напоминает феодализм, хотя рабства, в настоящем значении этого слова, здесь нет. Высшие сановники, номинально являясь подданными короля, совершенно независимы и распоряжаются жизнью и смертью своих подчиненных, воюют и мирятся с соседями сообразно своим интересам, а иногда открыто восстают против короля.

Восемь различных династий владели троном за последнее тысячелетие, захватывая власть после междоусобиц.

Когда мы приехали в страну, дела обстояли лучше, потому что последний король, отец Нилепты и Зорайи, был чрезвычайно способный и энергичный правитель и умел держать в руках и жрецов, и сановников.

Два года прошло после его смерти. Две сестры, его дочери, наследовали трон, поскольку всякая попытка отстранить их от власти вызвала бы войну. Но интриги честолюбивых сановников, претендующих на руку одной из королев, сильно беспокоили страну, и считалось, что без кровопролития не обойдется.

Народ поклонялся солнцу, и, начиная от ничтожных мелочей и заканчивая серьезными событиями, оно играло главенствующую роль. Новорожденного держали под лучами солнца и посвящали солнцу, «символу добра, власти, надежды на вечность» — эта церемония соответствовала таинству крещения. Родители указывали малютке на величественное светило, как на видимую и благотворную силу, и он, едва держась на ножках, учился почитать и боготворить его. Держась за тогу матери, ребенок шел в храм Солнца, и здесь, когда полуденные лучи озаряли центральный алтарь, слушал, как одетые в белое жрецы торжественно пели хвалебный гимн солнцу, видел, как народ с горячей мольбой падал на колени, как при звуках золотых труб приносились жертвы в печи. Здесь же, в храме, жрецы объявляли его «мужем» и благословляли на войну и добрые дела, здесь, перед алтарем, он стоял с избранной невестой, и здесь же, если брак несчастлив, мог развестись с женой.