— Тогда парня приведешь что ли? — говорит мама с интересом, — точно без внуков буду.

— Есть же суррогатное материнство, — подыгрываю я.

— Не о том я мечтала. Ну ладно, парня своего приводи, так и быть, — выдает мама.

Я больше не могу сдерживать рвущийся наружу смех, и прыскаю, заливаясь. Ко мне присоединяется Лина, а мама лишь фыркает на нас в ответ.

— Мам, да не гей я, Лина шутит.

— Да я поняла, просто решила проверить, — спокойно отвечает мама, ставя тарелку с бутербродами перед нами.

Лина хватает один, а я следую ее примеру.

— Просто не нашел я еще одну-единственную. Как найду, так сразу приведу в дом тебе показать, — искренне отвечаю маме.

— Плохо ищешь! — отзывается мама с улыбкой.

— Ну уж как могу! — шутливо огрызаюсь в ответ.

— Пока до меня очередь не дошла, и до внуков от меня, пойду-ка я к себе, еще почитаю перед сном, — говорит Лина, вставая из-за стола с кружкой чая в одной руке и бутербродом в другой.

— А тебе рановато еще! Вот выучишься, тогда и спрашивать начну, — отвечает мама серьезно.

— Спокойной ночи, бабушка! — смеется Лина и удаляется.

— Ну, как у тебя дела, сыночек? — спрашивает мама.

— Да все, как обычно. Я завтра с утра в командировку уезжаю, надеюсь, ненадолго, дня на четыре.

— Далеко?

— Нет. Поеду на машине, около двухсот километров от сюда.

— Ладно. Ты из-за своей работы так никогда девушку и не найдешь, — ворчит мама.

— Папа же тебя нашел, значит, и я найду, — парирую я.

— Ох, надеюсь. Ты кушай, Артур, кушай, — пододвигает тарелку ко мне мама, а я улыбаюсь в ответ на ее заботу.

Глава 6

Диана

Открываю быстро сообщение от Артура, замирая. Чего я жду? Признания в любви? Признания, что я нужна ему так же, как он мне? Глупая! Глупая Диана!

Артур присылает песню, которую я по привычке сразу добавляю в свой плей-лист, и слушаю, прикрывая глаза. Конечно, я слышала эту песню в исполнении Лауры, но теперь приобретает какой-то скрытый смысл, потому что ее показал мне Артур…

С Артуром у меня все становится особенным: песни, мысли, места, в которых мы были вместе.

Фирменный голос Лауры с хрипотцой льется из моих наушников, а я тут же перевожу смысл песни, цепляясь за фразы:

«Обними меня так, словно ты никогда не теряла терпения.

Скажи мне, что любишь меня больше, чем ненавидишь…»

Мое сердце подпрыгивает, и начинает учащенно биться. Конечно, я знаю, что смысл песни не про нас, не стоит воспринимать текст, как есть, но понимаю, что хотел он сказать мне: он скучает, а как же скучаю я, знал бы ты…

Вздыхаю, отключаю телефон, стягиваю наушники, решая, что ни к чему очередной раз бередить душу. Кинуть бы номер Артура в блок, хоть это совсем по-детски, но не могу… Какая-то ниточка, которая связывает нас, есть сейчас, и пока мне это необходимо.

Вот все же ему сказала, попросила не беспокоить меня, только зачем продолжает быть рядом? Даже на расстоянии чувствую его заботу, от чего наворачиваются слезы, хочется со всех ног бежать к нему, и одновременно в другую сторону, подальше от него. Надо немного потерпеть, уговариваю себя. Когда-нибудь Артуру наскучит заниматься своей псевдо заботой обо мне, и я смогу жить спокойно. А смогу ли? Смогу, наверное, смогу.

— Дианочка, можно к тебе? — вырывает из моих размышлений мама.

— Да, мам, заходи, — отвечаю ей и присаживаюсь на кровати.

— Завтра на прием к девяти утра, — напоминает мне мама, а я лишь киваю в ответ, — ты плакала?

Я здоровой рукой вытираю уголки глаз, улыбаясь:

— Не волнуйся, просто песня грустная, — отвечаю с натянутой улыбкой.

— Хорошо, — ведется мама на мою отговорку, зная, что я часто плачу под печальную музыку, — Диана, я хотела тебе сказать, что мы с папой решили, что тебе стоит посетить психолога. Прием завтра в десять после осмотра, — безапелляционно заявляет мама.

Мои глаза тут же вспыхивают в праведном гневе. Ну уж нет!

— Зачем, по-вашему, мне психолог? Я ненормальная что ли? — взрываюсь я.

— Доченька, — пытается быть ласковой мама, — мы переживаем. То, что ты села руль мотоцикла стало последней каплей. Я не могу тебе позволить больше совершать опрометчивые поступки.

— Я никуда не пойду. Сказала же, что на мотоцикл не сяду больше, — твердо заявляю я.

— Я уже обо все договорилась. Один прием, — так же твердо отвечает мама.

— Я всё сказала! Сходи сама к мозгоправу лучше! А мне не надо! — я киплю от злости, потому что знаю, что родители уже обо всех договорились, и все, что я скажу психологу, дойдет и до них. Проходила такое в свои тринадцать лет.

— Диана! Не спорь!

— Да что вы! Не думаю спорить! Сказала, нет, значит, нет. Хоть насильно тащите, не пойду, — упираюсь я.

Мама устало вздыхает, понимая, что меня не переубедить. Чем старше я становлюсь, тем упрямей. Правда не со всеми, но родители об этом не знают.

— С папой будешь сама разговаривать.

— Да, пожалуйста! — зло выплевываю я, понимая, что с папой я точно справлюсь. Он всегда был мягче, не такой суровый, хоть и делает вид, что очень строгий. С мамой всегда было сложнее, наверное, мой характер отчасти в нее, хоть я и слышу часто, что они не знают, в кого я такая уродилась вредная.

Мама встает, направляясь к выходу, оборачивается.

— Диана, мы же для тебя стараемся. Хотим, чтобы ты не пострадала, — добавляет мама.

— Знаю, — устало и раздраженно отвечаю ей, — но и ты пойми, если в тринадцать лет я проглотила то, что ваш врач всё вам рассказал, то сейчас я вам этого не прощу. Лучше не уговаривайте.

Мама ошарашенно смотрит на меня.

— Откуда ты…

— Знаю? — перебиваю я, — мам, пусть я для вас ребенок, но совсем не глупый. То, что психолог вам всё рассказывает, я поняла быстро. Вы же абсолютно не шифровались! Я только обмолвилась, что хочу уехать куда-нибудь в горы, а не на море очередной раз, через день ты прискакала с путевками в Норвегию. Я так разозлилась, что тут же отказалась, сказав психологу, что хочу на Алтай (это первое, что пришло мне в голову), и, вуаля, через два дня билеты в Горный Алтай.

— Я не знала, что ты знаешь. Мы хотели, как лучше, — мямлит мама.

— Я это уже слышала, — холодно отвечаю я, — поэтому разговор исчерпан.

Мама удрученно кивает и уходит, закрывая за собой дверь. А я думаю о том, что родители никогда по-настоящему меня не понимали. Отчасти я знаю причины этому, но мне бы хотелось, чтобы мне больше доверяли.

Мобильный телефон начинает жужжать, я хватаю его с надеждой, что звонит Артур, хоть и скидываю все звонки его после того разговора в больничной палате. Ненормальная. Звонит Лина.

— Привет, — говорю я.

— Привет, Ди. Чем занимаешься?

— Да с мамой ссорилась, а вообще пыталась читать.

— А что опять с мамой?

— Да к психологу меня отправить хотят, но ты сама знаешь, почему я категорически отказалась.

— Ага, — хмыкает Лина.

— Поздно уже, — спохватываюсь я, — ты что-то хотела?

— Да. Артур…

— Стоп! Я же попросила больше не рассказывать мне о нем ничего!

— Просто я думала тебе интересно, — оправдывается Лина.

— Интересно, но я все решила. Так будет лучше. Когда смогу разговаривать о нем без тоски, тогда и сообщу тебе, — как можно веселее отвечаю я.

— Ладно, — нехотя соглашается Лина.

— А можно мне сказать тебе, что он завтра уезжает в командировку? Ты, наконец-то, сможешь прийти ко мне в гости, обсудим мой день рождения!

— Такое можно, — смеюсь я, — только не уверена, что со своей сломанной рукой смогу веселиться.

— Брось, когда тебя останавливали трудности! — смеется Лина.

— Это точно. Ладно, до завтра!

— Пока, подружка, — отвечает Лина и скидывает звонок.

Я же беру в руки книгу по биологии, открывая ее на самых сложных темах для меня. Если Лина с детства мечтает стать врачом-нейрохирургом, то я до сих пор не определилась. Поэтому я буду писать семь экзаменов. Многие в моей школе считают, что я ненормальная, что так распыляюсь. Я же просто не знаю, чего хочу. Как вообще можно определиться, куда поступать, если ты никем не работал? А тем более мне, которая по всем предметам учиться на пятерки, которая любит одинаково математику и химию, биологию и историю, любит рисовать, но и любит чертить. За моими плечами оконченная художественная школа, музыкальная школа по профилю фортепиано, и даже я успела получить первый разряд по художественной гимнастике. Помимо всего я выигрывала множество школьных олимпиад по математике, химии, физике, и две городских по математике. Родители загружали меня по полной программе с самого детства. Только мне все это нравилось, но я не влюбилась ни во что на сто процентов.