Есть пара минут придумать, что делать дальше. Раз ее нашли ищейки Вандрика, то и Лига скоро даст о себе знать. Маска дочки Милса была идеальной маскировкой: у нее даже запах крови сменился, и Вандрик мог хоть в лепешку расшибиться, но против этой уловки оказались беспомощны даже ахасы, а ведь он всегда с такой гордостью говорил, что у них безупречный нюх. Воевать сразу против двух противников - гиблое дело. По крайней мере до тех пор, пока частица Светлого не разгорится достаточно ярко, чтобы «догнать» свое темное подобие. Вандрик всегда говорил, что она - сердце Равновесия. Надо же, какой идиот.

— Это чтобы ты не наделал глупостей, - сказала она, сворачивая вокруг Милса тугой кокон. - Потому что я с тобой еще не закончила. И, - Тринадцатая приложила палец к губам, - тс-с-с-с.

Мужчина, вращая глазами, только мычал, потому что в следующее мгновение рот просто исчез с его лица, будто его стерли ластиком.

Тринадцатая хмыкнула и, насвистывая что-то себе под нос, поднялась в свою комнату. Точнее. В комнату глупышки Марори. У нее все всегда лежало на своих местах: письменные принадлежности в полном порядке, тетради, карандаши, книги. В шкафах - гармония, даже носки по цвету отсортированы. Надо же, как чудно - в одном и том же теле уживаются две совершенно разные личности. Возможно потому, что малышка Марори, в отличие от нее, пока не притрагивалась к Хаосу. Но девочка оказалась чертовски полезна, как ни крути, и, пожалуй, ее польза еще не иссякла.

План созрел быстро, материализовался из ничего, как и большинство других планов Тринадцатой. Возможно, не безупречный, но дееспособный. И, к сожалению, единственный, потому что времени выпестовать что-то более подходящее просто не было. Скоро заявятся мать и дочка Мил сов, а еще нужно успеть совершить все необходимые приготовления.

На то чтобы заполнить все формы ушла пара минут. Дурочка Марори так мечтала об Эльхайме, что держала все под рукой: бланки, брошюры, даже фотографии. В электронной форме Тринадцатая, и глазом не моргнув, вписала фальшивый возраст: семнадцать лет. Ну, можно сказать, почти правда, если не думать о том, что истина, как известно, скрывается в деталях.

Эльхайм - идеальное место для Марори. Странно, что она раньше об этом не подумала. То, что нужно, чтобы раздуть пламя искры Светлого. Ну и что, что пока оно слишком слабое и едва ли его сможет почувствовать даже самый сильный мастер Плетения. Главное, что оно есть, и его потенциал просто огромен..

«А если не получится?»

Тринадцатая отмахнулась от назойливой мысли, потому что знала: стоит задуматься - и все пойдет прахом. В любом случае, когда придет время, они ее разбудят. Принесут подсказки. Главное - не уснуть слишком сильно, чтобы не стать заложницей малышки Марори. Она, кажется, слишком мягкотела, чтобы понять и принять происходящее, как вынужденную меру. Иногда чтобы выиграть у подонков и тщеславных сволочей, и самому нужно стать сволочью и подонком.

Она вернулась в гостиную, осмотрелась: от ахасов не осталось и следа, а Миле медленно истекал кровью. Он был жив, но огромная лужа крови под ним красноречиво намекала, что без своевременного вмешательства его уже не спасти. Тринадцатая покачала головой. Он, возможно, тот еще моральный урод, но смерть - как-то слишком жестоко. С другой стороны - его нужно положить на алтарь ее плана, иначе ничего не получится. Чтобы разбудить малышку Марори нужно как следует врезать ей по башке. Фигурально, конечно, но все же.

Тринадцатая «стерла» остатки крови, перевернула Милса на спину. Проклятье, ее мутит от запаха крови этого ученого старика. Пришлось взять себя в руки, чтобы погасить рвотные позывы. Все для того, чтобы малышка Марори охотнее поверила в новую для нее реальность.

— Я бы хотела сказать, что мне жаль, - глядя в его стекленеющие глаза, сказала Тринадцатая. - но мне не жаль. Радуйся, что это делаю я, а не какой-нибудь болван из Лиги. Они бы не стали церемонится... — загрызть человека, которого считала отцом. А потом она, Марори, заставила мать и сестру поверить в то, что там и правда были дознаватели и вампир, которого они уничтожили.

Марори пошевелилась в слабой попытке стереть слезы, но руки оказались прикованы цепями к стене. Она проморгалась, дождалась, пока глаза привыкнут к темноте. Сначала даже подумала, что висит в той же комнате и тех же цепях, где Темная держала Марроу, но скоро поняла, что это совсем другое место. Здесь было куда чище, а она не висела, как было решила с самого начала, а сидела на каком-то подобии кушетки с разведенными в сторону руками. Грудь все также болела, впрочем, сейчас эта боль была необходима. Она отрезвляла. Помогала взять себя в руки, сосредоточиться.

Если Темная до сих пор сохранила ей жизнь, значит, ей нужна не только сущность Светлого, которую она, Марори, сама того не зная, так любовно взращивала. Что еще нужно Крээли? В воображении мелькали картины одна паршивее другой, но все их объединяло одно: Темная нуждается в ее физическом теле. Значит, лучший способ помешать ее планам - побег. Вот только как это сделать, если она и руки освободить не может.

Марори попыталась сосредоточиться, подхватить Нить, но ничего не произошло. То есть, совсем ничего. Если здесь и было какое-то Плетение, то она словно ослепла и не видела ничего, кроме пустоты. Марори попробовала снова - и снова ничего. Сжала пальцы, попыталась вынуть руку из стальных тисков наручника - и только теперь обратила внимание на его необычный цвет и форму. Красный металл и тонкая цепочка. Выглядит легкой и хрупкой, но тяжелая - не пошевелить. Что за очередной туз в рукаве у этой озверевшей стервы?

«Давай, Тринадцатая, я знаю, что ты там. Мне нужна твоя помощь. Мне нужно вспомнить все, чтобы стать сильнее».

Возможно, она сможет справиться и без искры. В конце концов, раньше Тринадцатая была способна на многое. Надо просто перестать от себя бегать, принять правду, какой бы тошнотворной она ни была, и перестать быть жертвой. Все эти люди - они просто играли ею. А Тринадцатая между попытками выжить еще и нашла смелость огрызаться.

Но Тринадцатая молчала. И тишина в голове казалась такой гремучей, что хотелось удариться головой в стену лишь бы разбавить пустоту.

Давай, Марори, думай. Соберись с силами. Вспомни, что Темная сделала с Кенной.

Воспоминание о Кенне хлестнуло по сознанию раскаленной плетью. Она заплатила за то, чтобы вернулся Марроу. И в ее глазах не было ни сожаления, ни страха. Только грусть, что дальше ей, Марори, придется идти одной.

Марори собралась с силами, потянулась за еще одной Нитью. Ничего, это просто еще одна неудача, которая закаляет. Говорят, если бить башкой в бетон по часу в день, то через сотню лет можно проложить себе путь на противоположную сторону. Вера творит и не такие чудеса. А вера, приправленная злостью, разбивает даже стальные стены и ломает чертовы наручники с секретом.

— Ну же, давай!

В памяти всплыли наставники из Эльхайма, уроки Плетения, где она всегда была чуть ли не первой с конца. Насмешки эльхов, которых теперь нет через одного. Наверное, она стоила каждого обидного слова, раз беспомощно трепыхается здесь, как пришпиленная за крылья бабочка и ждет, когда придет чокнутый энтомолог!

— Что сказал бы Крэйл, а? - Она вцепилась взглядом в изувеченную руку, сжала пальцы в кулак. - Он сказал бы: «Только слабаки сдаются, Кусака, а раз ты не слабачка, значит, просто плохо стараешься».

— Чтобы не выдать себя криком, сжала зубы, потянула руку на себя. Еще, снова и снова, рванула. Цепь шевелилась, но непохоже, чтобы хоть немного поддалась.

— Я не слабачка. Меня создали из крови богов. И это место было моим!

Сперва ладонь просто покалывало. Зудело так, будто в пальцы били маленькими разрядами тока. Потом удары стали сильнее, зуд превратился в колючую, растекающуюся по венам злость. Злость, которая требовала дать ей волю, прекратить думать о том, что будет, а просто сделать. Как поступала Тринадцатая. Даже если она падала - то все равно поднималась и шла дальше. И плевать на ошибки - ошибками эта девчонка, кажется, просто подтирала задницу.