— Нет, — мягко улыбнулся он и легко потянул джойстик штурвала на себя, чтобы флаер взмыл вверх перед каменистой грядой берега и мягко приземлился на площадке перед домом Хода.

— Я знаю, что родители мне верят и доверяют моим решениям. Они не сомневаются в моих действиях, так как воспитали меня таким, вложили в меня всё, на что были способны. Одарили своей любовью и гордятся мной, а я ими. Мы хоть и не видимся, но я знаю о них всё. Так и моим родителям известен каждый мой шаг. Это нормально жить своим ребёнком, ведь он смысл жизни родителей, плод их любви. И чем сильнее любовь, тем больше таких плодов. А ты у своих одна? Может потому, что оборвала все нити, и они не помнят каково это — любить свою половинку и гордиться своим ребёнком.

— Ты не прав, — забылась на миг Фима, чувствуя себя виноватой.

Почему-то в словах атландийца слышалась странная правда. Словно он ей в руки дал кристалл, а тот хоть и красивый, но чуждый, необычный. Так и с его словами о родителях — эта истина кололась, так как казалась верной. Хотя не во всём. Но держать её в руках было неприятно, хотелось оправдаться самой и оправдать родителей. Ведь они любили друг друга. Просто старость, просто быт, просто… Фима не знала, если честно, почему она единственный ребенок. Может и вправду так довела их, что они не решились на второго? А может дело в здоровье, ведь тут не угадаешь, пока сама не спросишь, а как спросить? Это же не о погоде полюбопытствовать. Это же интимно.

— Я прав, — отстегивая ремни, отозвался Дантэн, чувствуя горечь, волнами растекающуюся от землянки. Он расстроил её, впервые настолько сильно, задел за живое, за её родителей.

— А если бы я убил твоего деда, ты бы меня возненавидела?

— Что? — удивилась девушка, поднимая глаза от своих рук, посчитав, что ослышалась.

— Представь, что я убил много лет тому назад твоего деда. Ты бы меня возненавидела?

— Как убил? — тут же уточнила Фима, так как собранность в лице атландийца говорила о многом.

В ответ Ход растянул губы в улыбке.

— Интересная ты. Отличаешься от своих. Поэтому тебя и выбрали. Стая не любит одиночек и пытается избавиться от них.

Серафима моргнула, а атландиец отвлёкся на экран тилинга, и площадка под флаером ожила, стала опускаться вниз. Фиме не составило труда провести аналогию и понять к чему вопросы.

— Вы подозреваете Мантьяна?

— Конечно, — отозвался Дантэн, улыбаясь своим мыслям. Сима легко поддавалась ему. Её психика была пластичной и крепкой. Осталось научить её правильно пользоваться серым веществом в её головке.

— Почему? — не унималась девушка.

— Он не знал своего дедушку так же, как и его отец, так?

Серафима кивнула, отстёгивая ремни безопасности и с интересом прислушиваясь к голосу атландийца. Она не ожидала, что он будет с ней так откровенен.

— Ты бы любила своего дедушку, не зная его лично?

Честно мотнув головой, Серафима почувствовала укол совести. Она и сейчас с трудом помнила своего родного дедушку, хотя он и держал её на руках. Но детские воспоминания утратили былую яркость, поблекли и чувства. Хотя она продолжала его любить. А тут другая ситуация.

Девушка поспешила за Ходом, который уже спустился в подземный гараж и направился к лифтам. Вне флаера не было холодно, гараж явно отапливался. Фимка прищурилась, закусив губу, и мысленно усмехнулась, рассматривая широкую спину в кожаной куртке. А ведь кто-то утверждал, что ему не интересны её проблемы, а сам сделал всё, чтобы Фиме было комфортно. Даже деньги решил выделить.

— У Мантьяна, по его словам, очень сильная эмоциональная привязка к дедушке, — через плечо рассказывал атландиец, неспешно шагая, чтобы девушка успела его догнать. — Создаётся впечатление, что дедушка его воспитал с детства, а погиб он совсем недавно. Хотя история давняя, да и непростая.

— Я тоже хотела узнать, почему сион Тманг отдал такой приказ. Корректно будет спросить у него лично в интервью? Или не стоит?

— Твоё право, — равнодушно пожал плечами Ход и вошёл в зеркальную кабину лифта. — Только прежде найти в моих хрониках этот инцидент и посмотри заседание Совета Старейшин. Думаю, вопросы у тебя отпадут сами собой.

Фима тяжело вздохнула, думая, что всё, закончились её минуты, когда Ход с желанием отвечал на её вопросы, но когда двери лифта разошлись в стороны, поняла, почему тот замолчал — их встречали земляне. В гостиной находились несколько представителей Федерации, да ещё и корреспонденты.

Каково это вновь стать знаменитостью для местных корреспондентов? Ничего приятного. Так же, как и чувствовать лживое сочувствие представителя Земной Федерации Айзика Эштана. Мужчина имел весьма презентабельный вид, серый дорогой деловой костюм выгодно подчёркивал статную фигуру дипломата с военной выправкой. Ухоженный, лощёный, с гладко зачёсанными седыми волосами Айзик сильно выделялся на фоне высоких брюнетов, хотя и был ниже ростом. Он всячески пытался по-отечески обнять Заречину за плечи, выставить её впереди себя на камеру, рассказывая, что девушку обвинили ложно.

Но стоило ушлому господину Эштану замолчать, как Серафима твёрдо ответила на один из вопросов корреспондента:

— Меня никто ни в чём не обвинял.

Дантэн встал рядом и кивнул, затем с лёгкой усмешкой сообщил изумлённой публике, что девушка пишет диплом о становлении республики, а где как не на Тошане искать первоисточники. Сам же Ход любезно предоставил Фиме допуск к древним хранилищам его Первого Исторического музея. Такого прецедента ещё не было, и корреспонденты принялись осыпать девушку новыми вопросами, не забывая уточнять её мнение по поводу кражи.

— Я к ней точно непричастна, и сион Ход лично высказался по этому поводу весьма категорично, сказав, что республика ко мне по этому вопросу претензий не имеет.

— Конечно, к тому же экспонат был не оригиналом, а всего лишь искусным дубликатом, любезно изготовленным нашим мастером ювелирных дел сионом Варяном Бертом.

Фима в изумлении вскинула лицо на Хода, так как прекрасно знала этого мастера. Ведь именно он автор её тилинга, и это его имя было записано в паспорте девайса.

Дантэн ответил ей очаровательной улыбкой, от которой на его щеках появились ямочки.

— Вы хотите сказать, что госпожа Заречина не задержана, а любезно приглашена погостить у вас?

Айзик так и знал, что Ход и в этот раз выкрутится. Скандала ни одна из сторон не желала. Тем более кража, это уже серьёзнее, чем попытки шпионажа, которые молодой атландиец зарубал на корню. Агенты земляне частенько пропадали, а потом находились погибшими при самых нелепых несчастных случаях. Айзик впервые испугался, что не успеет спасти. Госпожа Заречина оказалась весьма важной персоной. Эштану уже дважды позвонили на её счёт высокопоставленные люди, и теперь, глядя на вполне здоровую и совершенно спокойную девушку, мужчина перевёл дух. Только что-то не верилось, что всё так гладко, как пел атландиец.