Я сжала кулаки. Бесчестная лгунья!

Пару мгновений смысл ее слов просачивался к Оресту сквозь все ночные коктейли и пластины табака, а потом он взорвался:

– Вы спятили?! Он не доживет до этого лучезарного мгновения! Праздник ведь только послезавтра! Как он, Ливи? – Ифрит повернулся ко мне, и за всей бравадой и напускной развязностью мелькнул настоящий испуг.

– Он держится, Орест. С ним все…

– В порядке?! Не нужно мне заливать, я в курсе скорости разложения оболочки, не одну сносил.

– Попридержите эмоции, сир Ирканийский, – прощебетала мадам Лилит, – если вы хотите…

– Ах ты, мелкая, лживая… – Ифрит выпростал руки из зеркала и схватил первого советника за воротничок.

– Орест, нет! – Я кинулась вперед, чтобы предотвратить катастрофу, но Эол Свирепый оказался проворнее. Гигант зарычал, одним прыжком очутился возле ифрита, сгреб его за куртку – по поверхности зеркала от такого вторжения побежали трещины, – и занес кулак для удара.

Орест зажмурился. Я с громким криком прыгнула великану на спину и попыталась закрыть ладонями глаза. Он замотал головой, уворачиваясь.

Посреди всей этой заварухи раздался властный голос:

– Хватит. – Мадам Лилит разгладила мятое платье, поправила изумрудную брошку на воротничке и велела своему телохранителю не терпящим возражений тоном: – Отпусти его.

– Но, моя королева…

Глаза Ореста округлились бы, не будь они сдавлены со всех сторон припухшими веками.

– Ах, вот оно что, – протянул ифрит и посмотрел на нее совсем по-другому, – королева! Высоко метите – себе не по росту.

Мадам Лилит сделала вид, что эти слова ее не задели, но я-то прекрасно знала, как уязвляют ее замечания в адрес несерьезной внешности, которая явилась расплатой за злодеяние против моего отца. Уверена, мысленно она подвергла Ореста дюжине мучительных казней, но вслух лишь повторила приказ.

Здоровяк разочарованно фыркнул и отпустил ифрита, после чего закинул руку за шиворот, снял меня и аккуратно опустил на пол. В глаза бросилось лицо Глюттона Медоречивого. Он держался поодаль и явно забавлялся, наблюдая эту сцену. Во встрече он принимал лишь опосредованное участие.

– Вот аванс, о котором договаривались. – Первый советник кивнула, и великан швырнул ифриту мешочек с золотом, намеренно угодив в живот. Орест застонал. – Жду тебя завтра в своем кабинете.

– Не… здесь? – выдавил он сквозь стиснутые зубы, все еще пытаясь отдышаться.

– Нет, я оставлю зеркало у себя распечатанным с самого утра – на тот случай, если принесешь гляделки пораньше. Стучись в любое время, – усмехнулась она, – но не забывай, что ты во дворце. Проверь, нет ли кого в коридоре, – велела она Эолу Свирепому и подняла руки, чтобы запечатать зеркало.

– Подождите, – взмолился Орест, – оставьте Оззи в темнице, но позвольте ему хотя бы переодеться, вот, я принес. – Он нагнулся к стоящей справа котомке, которую я раньше не заметила, и начал вытаскивать оттуда нечто, начинавшееся с белокурых кудрей.

– До завтра, ифрит, – жестко улыбнулась мадам Лилит и отключила зеркало.

Последнее, что я видела, это Орест, растерянно замерший над котомкой с наполовину вытащенной оболочкой. Лицо у него еще сильнее осунулось по сравнению с началом встречи, а круги под глазами казались нарисованными углем.

Я с яростью посмотрела на мадам Лилит, которая как раз закончила бормотать заклинание, встряхнула руки и повернулась к двери, за которой уже ждал Эол Свирепый.

– Могли бы хотя бы притвориться, что не наслаждаетесь своей властью над другими.

– Зачем? – искреннее удивилась она. – Я ведь наслаждаюсь! Мальчишка Фьерский любит похваляться своими ручками, но ему далеко до этих. – Она вытянула ладошки, перевернула их и поиграла пальчиками, унизанными перстнями. Правая рука сжалась в кулачок. – Вот где настоящая власть!

– Алчные гномы, – бросила мадам Лилит на обратном пути. Они с Глюттоном Медоречивым шли впереди, а мы с Эолом Свирепым следом. Только предстоящая встреча Магнуса с мейстером Хезарием удерживала меня от того, чтобы не вцепиться ей в волосы. – Лишь бы растащить свои стекляшки по норам, как крысы!

– Вы же знаете, племянница, как трепетно они к ним относятся. По слухам, сейчас под землей нарастают репатриационные настроения. Силу набирает группировка, чей лозунг: «Самоцветам место в шахте». Они хотят вернуть все ранее проданные, выменянные и подаренные камни туда, где их добыли – под землю.

– Радикалы, – поморщилась мадам Лилит и покрутила колечко, вероятно, представив его без огромного турмалина в центре, – только этого нам сейчас не хватало.

– Они называют это делом родовой чести. Мол, если ничего не предпринять, скоро драгоценный камень перестанет быть символом гномов, окончательно превратившись в забаву для наземных богачей.

– Придется забыть о родовой чести, если не хотят, чтобы им полностью перекрыли торговлю, а в перспективе и путь наверх, – отрезала мадам Лилит. Они с принцем свернули в один из центральных коридоров, а мы с моим провожатым – к боковой лестнице.

По возвращении я сразу почувствовала неладное.

– Озриэль, что с тобой?

– Ннниччего, Ливи, просто устал и прилег отдохнуть.

Он едва выдавил эту фразу и в конце слабо закашлялся. Ифрит лежал у стены, Эмилия и мадам подложили ему под голову свернутое одеяло и сверху накинули еще несколько. Несмотря на это, его била крупная дрожь.

Великан погремел ключами, отпирая камеру, и потянул меня за локоть, но я вывернулась и прижалась к прутьям. Лица Озриэля, остававшегося в тени, я видеть не могла и испугалась еще сильнее. Во взглядах мадам Гортензии и Эмилии отражалась тревога, хоть они и пытались ее скрыть. Магнус то и дело прижимал ко лбу Озриэля платочек. Когда наши глаза встретились, он отвел свои.

– Это… из-за оболочки? – тихо спросила я, изо всех сил стараясь унять дрожь в подбородке. – Тебе очень плохо?

– Н-н-не волнуйся, я в норме, правда.

Я вопросительно посмотрела на Магнуса.

– Если он в норме, то я принцесса фей, – вздохнул паук.

– Не верь ему, – слабо рассмеялся Озриэль и зашелся в новом приступе кашля, при этом он неловко повернулся, из-под одеяла вырвались клубы мерцающего синего дыма и расползлись по камере, медленно тая в темноте.

У меня перехватило горло от ужаса.

– Не говори больше ни слова, побереги силы!

– Ну все, – буркнул Эол Свирепый и попытался оттащить меня, – свидание окончено.

«Оттащить» громко сказано – мне нечего было ему противопоставить, но тут вмешалась мадам. Она подошла ближе, обхватила пальцами решетку и окинула фигуру гиганта оценивающим взглядом.

– Я-то думала, что у такого большого и сильного мужчины все остальное тоже внушительных размеров, – сказала она, напустив в голос томной хрипотцы, – включая… сердце.

Эол Свирепый застыл, словно его огрели по лбу сковородкой. Прежде гномка не удостаивала его и словом, не говоря уже о целой фразе.

Видя, что подействовало, она придвинулась еще ближе и продолжила:

– А потому вам, как никому, должны быть понятны страдания влюбленных, жаждущих провести лишние пару минут наедине. Разве же это преступление?

Я воспользовалась моментом и выскользнула из хватки великана. Он даже не заметил: стоял, зачарованно глядя на мадам и слегка покачиваясь на пятках, как мальчик, внимающий волшебной флейте. И мадам нажала на все клапаны.

Пока она его отвлекала, я вернулась в угол, который был ближе к Озриэлю, и спросила Эмилию:

– Когда началось?

– Вскоре после того, как тебя забрали наверх. С тех пор он не вставал.

– Это я-то не вставал? – Ворох одеял зашевелился, ифрит попытался сесть, но не смог даже приподняться на локтях и упал обратно, прерывисто дыша и больше не делая вид, что все в порядке.

Озриэль поспешно перехватил платочек, который Магнус прижимал к его лбу, и кашлянул. Когда он его отнял, на ткани остались голубые разводы.