— Т-ты, — я начала заикаться, — точно в этом уверен? Они ведь, насколько мне известно, разбились при взлете частного самолета.

Его глаза насмешливо наблюдали за мной, и я сжалась в комок, решая больше не задавать глупых вопросов.

— K сожалению, у меня мало доказательств, — решил-таки мне ответить после испепеляющего взгляда. — Я слышал его разговор по телефону. С кем-то мне неизвестным. Он утверждал, что отец должен был полететь один, а мать — ни в коем случае. Планировалось, что она откажется от полета, но в последний момент передумала. Уолтер этого не знал.

— Получается, что, авиакатастрофа подстроена. И если это так…

— Это так.

— То миссис Хьюз должна была остаться в живых и, в конечном счете, с Уолтером.

— Работа в компании тебе идет на пользу, — не переставал он подтрунивать надо мной. Я мысленно отмахнулась от его издевки, все еще пребывая в своих собственных умозаключениях.

— Но ты уверен, что и она его любила?

— Я много что слышал своими ушами, много чего видел своими глазами, и, поверь, когда отец узнал об их интрижке, ей мало не показалось.

Неудивительно, что маленький мальчик не видел ничего хорошего в своем детстве, если только деспотичного отца и мать-изменщицу.

— Он отобрал у меня все, — Флойд не переставал обвинять во всех бедах Уолтера.

— Почему только у тебя? А как же Грег.

— Не будь глупой, Вивьен, Грегу всегда было плевать на судьбу компании.

— Мне показалось обратное. Он явный соперник.

— Не говори чушь, у него нет никаких шансов.

Шансы есть всегда.

Я вспомнила, как однажды увидела его наедине с парнем, чье рабочее место находилось в здании корпорации рядом с моим. Они стояли в конце коридора, окутанного темнотой, уверенные в своей неприметности. Картина увиденного шокировала, и я застыла на месте, когда Грег и его подчиненный вели себя как… влюбленная пара? Вряд ли мне почудилось. Они целовали друг друга, шепча едва разборчивые фразы. Что все это могло означать — не являлось моим делом. У каждого в этой семье была своя жизнь, и я не стала расспрашивать Флойда об увиденном. Мое любопытство всегда его раздражало.

— Ты что-то знаешь? Пока работала, могла наслушаться о нашей семейке всякого.

Не верь никому.

— Даже тебе? — черт дернул меня за язык.

«Да, Вивьен, ему не верь в первую очередь», — уже давно кричало мое нутро.

— Пойдешь за меня замуж?

Флойд выстрелил прямо в лоб, затем подмигнул, когда я в удивлении открыла рот, не зная, что ответить.

— Видишь, поверила. Я же говорил, своими расспросами ты только испортишь себе аппетит, — он указал вилкой на мою почти нетронутую тарелку с едой.

Ощущение такое, как будто зарядили смачную оплеуху. В который раз. Звонко и с удовольствием.

Не глядя на меня, Флойд тут же принялся доедать обед со свойственной ему невозмутимостью. Аппетит и вправду пропал.

На следующий день Бьорн посетил доктора Моррисона с утра пораньше. Нескончаемая лекция врача о состоянии здоровья его пациента и убеждения насчет зря потерянного времени значительно раздражали. Но Бьорн сидел и помалкивал, поскольку понимал, что от его бесполезного спора теперь мало, что зависело. Последние прожитые два года могли отобрать шанс на улучшение его жизни. Ему только и оставалось, что пожимать плечами, надеяться да произносить до боли известную поговорку: «Все, что ни делается, — все к лучшему». Возможно, это было правдой.

Бьорн не чувствовал ни одного кардинального изменения в организме. Да, его мучил своеобразный дискомфорт, периодически поясницу сковывало, словно тяжелой цепью. Но он давно привык к подобным ощущениям и едва ловил себя на мысли о плохом самочувствии, как тут же отмахивался от нее.

— Если два года назад вы проходили лечение медикаментозно, — спокойно рассуждал доктор, — то на сегодняшний день я не могу обещать, что этот метод для вас будет действенным. Чтобы знать все подробности, нужно детально обследоваться. По результатам анализов я сделаю выводы, будет ли необходимо вашему организму оперативное вмешательство или же нет. И не забывайте следовать лечению, которое я настоятельно рекомендовал вам, мистер Ньюман.

Обычно в присутствии Бьорна доктор Моррисон давал своему пациенту больше информации, настоятельных советов, но ни в этот раз. По крайней мере, так почудилось последнему. Невысокий пожилой человек, вид которого сразу выдавал род его деятельности, был надменен и предвзят. Что и было понятным. Вместо желания бороться за жизнь и принимать ее настоящей, Бьорн выбрал самый легкий вариант — пустил все на самотек. И пусть бы молился, чтобы и без того ухудшенное его состояние не добралось до критической отметки.

— На обследование можете ложиться хоть завтра, — подтянул к носу очки доктор, угадав молчаливый вопрос музыканта. — А дальше будет видно, как обстоят ваши дела. Но помните: положение, которое коснулось вас в раннем для мужчины возрасте, может измениться в лучшую сторону. Будем надеяться, что поведение опухоли осталось прежним, как и динамика ее роста.

Бьорн

Мне было тридцать два года на момент, когда, я жил достаточно счастливой жизнью. Имел самую красивую жену на свете, любил ее и получал такую же любовь взамен. В музыкальном творчестве активно собирал толпу фанатов. Пусть мои песни не были известны миллионам, но они были на слуху у нескольких тысяч. Вдохновение било неиссякаемым источником, желание жить и продолжать существование в своих детях стало основной для меня целью. Все шло своим чередом, я глядел на жизнь с надеждой, любовью и верой в счастливое будущее.

У меня было все для счастья. По крайней мере, так казалось. Я строил планы наряду с целью для ее достижения хватало и сил, и возможностей. Не задумываясь ни о чем, жил и радовался жизни. Ни о какой смерти и не мог подумать, не то, чтобы ее предположить. До определенного момента.

Мы с Линдой были охвачены идеей родить ребенка, и только спустя годы безрезультатных стараний, вдруг засомневался в себе.

Как оказалось, я был бесплоден. И надежда на возможность оплодотворения постепенно сводилась к нулю. Преобладающая надо мной слабость была тому причиной. Непонятно, каким чертом меня постигла участь болезни стариков. Еще никогда не казался себе столь жалким, когда доктор Моррисон резанул новостью ниже пояса, о том, что я вхожу в эти чертовы двадцать процентов по статистике заболевших в молодом возрасте.

Необходимо было сделать все, как он велел, а именно — пройти детальное обследование после длительного перерыва. Хоть завтра я был намерен стать подопытным кроликом, вот только Вивиан не должна была оставаться одна. Кто смог бы за ней присмотреть в мое отсутствие? С материальной стороной я твердо решил — понадобятся деньги с общего счета, который мы делили с Линдой на двоих, перестану выдавливать из себя унылое дерьмо, и, в конце концов, попытаюсь найти работу. Плевать, даже если это будет вакансия сапожника.

Теперь Меган.

Учитывая зародившуюся между девушками дружбу, она прониклась Солнечной. А я так и не удосужился извиниться перед ней. Впрочем, вот и появился шанс. Сама же Вивиан никого не имела кроме меня и Мег, которая как никто другой присматривала бы за рыжеволосой беременной девушкой. И, если последние сомнения насчет поведения подруги можно было смело отметать в сторону, все же я доверял ей.

Несколько продолжительных гудков в трубке, и черноволосая бестия снизошла на ответ.

— Меган…

— Если тебе нужна от меня помощь, то ты не по адресу. Но твои глубокие извинения все же выслушаю с удовольствием.

Ее приветствие прозвучало слишком намеренно, отчего я громко выдохнул и пробормотал:

— Прости, я был не прав.

— Звучит неубедительно и недостаточно. Бывай.

— Постой, — поспешил опередить ее. Наконец, набравшись смелости, я откашлялся.

С Мег лучше не шутить и не затягивать.