Может, так оно и случилось? Может, катастрофа уже разразилась?

Агенты ФБР доставили Питера в вестибюль отеля «Хей-Адамс». Там, слегка кивнув им и бросив короткое вежливое «О’кей! Спокойной ночи», Ченселора принял под свое покровительство человек из ЦРУ.

В лифте Питер попытался заговорить с ним.

– Меня зовут Ченселор, – представился он с глуповатым видом.

– Знаю, – ответил незнакомец. – Я читал вашу книгу. Вы исписали о нас изрядное количество страниц.

Вряд ли можно было считать эти слова комплиментом.

– Я не хотел причинять вам неприятности. У меня у самого есть друзья в ЦРУ.

– Ну как же, как же…

И в этих словах не было ничего одобрительного.

– Некто Бромли летит сюда самолетом из Индианаполиса.

– Да-да, ему шестьдесят пять лет, это больной человек. При досмотре в аэропорту у него нашли оружие. Он имеет разрешение на его ношение, а это значит, что после посадки самолета оружие ему обязаны возвратить. Но его не вернут, оно окажется пропавшим.

– Он может приобрести другое.

– Маловероятно. О’Брайен приставил к нему своего человека.

Лифт достиг нужного им этажа. Двери открылись. Человек из ЦРУ придержал Питера и вышел первым, засунув правую руку в карман пальто. Потом он окинул взглядом коридор, повернулся и кивнул Ченселору.

– А утром? – спросил Питер, выходя из лифта. – Бромли может зайти в любой магазин, где продается оружие.

– С разрешением, выданным в Индианаполисе? Никто не продаст ему огнестрельное оружие.

– Кто-нибудь продаст. Есть обходные пути.

– Но помешать этому проще…

Они подошли к дверям номера. Человек из ЦРУ вынул правую руку из кармана пальто – он держал в ней небольшой пистолет. Левой рукой он расстегнул две средние пуговицы пальто и спрятал оружие. Питер постучал в дверь.

Послышались быстрые шаги Элисон. Она открыла дверь и хотела было обнять Питера, но остановилась, увидев незнакомого мужчину.

– Элисон, это… Простите, я не знаю, как вас зовут.

– На сегодня – никак, – ответил человек из ЦРУ и поклонился Элисон: – Добрый вечер, мисс Макэндрю.

– Привет! – Элисон была удивлена. – Входите.

– Нет, спасибо. – Агент взглянул на Ченселора. – Я буду здесь, в коридоре. Меня сменят в восемь утра. Придется разбудить вас, чтобы познакомить со сменщиком.

– Я уже не сплю в это время.

– Отлично. Спокойной ночи.

– Минутку. – Питеру пришла в голову идея. – Если Бромли появится и вы будете уверены, что он не вооружен, может быть, я поговорю с ним? Я его совсем не знаю, и мне неизвестно, почему он охотится за мной.

– Это ваше дело. Посмотрим по ходу событий, – сказал агент, закрывая дверь.

– Как долго тебя не было! – Элисон обняла Питера и прижалась к нему лицом. – Я чуть с ума не сошла.

– Теперь с этим покончено, – сказал он, нежно обнимая ее. – Уже никто не будет сходить с ума. Никто…

– Ты им все рассказал?

– Да, – он отстранился от Элисон, чтобы заглянуть ей в лицо, – все рассказал. Даже о твоем отце. Я вынужден был это сделать. Человек, с которым я разговаривал, догадался, что я пытаюсь кое о чем умолчать, и совершенно четко дал мне понять, что, если понадобится, они выяснят каждый наш шаг. Для этого им не придется идти слишком далеко. Стоит только перебраться на тот берег, в Пентагон…

Она кивнула, взяла его за руку и повела от двери в гостиную:

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно. На душе стало легче. Выпьем?

– Ты, наверное, устал. Я уж сама все приготовлю, – сказала она, направляясь к бару, заставленному бутылками.

Питер опустился в кресло и вытянул ноги.

– Я давно хотела тебя спросить, – продолжала Элисон, наливая виски и раскладывая лед по бокалам. – Ты всегда заказываешь бар, забитый до отказа? Я-то ведь столько никогда не выпью.

– Несколько месяцев я ужасно пил, – засмеялся Ченселор и подумал: «Приятно сознавать, что все это уже в прошлом». – Тебе-то я могу рассказать, что эта прихоть появилась у меня после первого крупного аванса. В кинофильмах писатели, которые жили в отелях, всегда имели роскошные бары и носили домашние куртки. Куртки, правда, у меня до сих пор нет…

Теперь рассмеялась Элисон. Она подала Питеру бокал с виски, села в кресло напротив и пообещала:

– Куртку я куплю тебе к Рождеству.

– К следующему Рождеству, – сказал он, заглядывая ей в глаза. – А на нынешнее подари мне лучше золотое кольцо. Буду носить его на безымянном пальце левой руки, как ты.

Элисон сделала глоток из бокала и отвела взгляд в сторону.

– То, о чем я говорила тебе раньше, остается в силе: я не требую никаких обязательств.

Ченселор посмотрел на нее с тревогой. Потом поставил бокал с виски и, подойдя к ней, опустился на колени и погладил ее рукой по лицу.

– Что мне сказать? «Спасибо, мисс Макэндрю. Это была неплохая интерлюдия»? Но я этого не скажу. Мне и в голову не придет такое. Думаю, тебе тоже…

Она остановила свой взгляд на Питере. Из глаз ее вот-вот готовы были брызнуть слезы.

– Ты многого обо мне не знаешь.

Питер улыбнулся:

– Чего я не знаю? Ты что, дочь полка? Или батальонная проститутка? Ты, конечно, не девственница, но и не шлюха. Не тот характер, слишком независимый.

– А ты слишком спешишь с выводами.

– Ну и пусть. Впрочем, хорошо, что ты так думаешь. Как раз решительности мне долгое время не хватало. Пока я не встретил тебя.

– Ты не успел поправиться после тяжелой болезни, а тут я со своими хлопотами…

– Благодарю вас, мадам Фрейд. Но вы вскоре убедитесь, что я поправился и обрел решительность. Испытайте меня. Я понимаю, брак нынче не в моде, он все больше становится атрибутом буржуазии. – Питер подвинулся поближе к Элисон. – Но все, о чем я говорил раньше, остается в силе. Мне нужны обязательства. Я верю в брак и хочу прожить с тобой до конца дней своих.

Ее глаза наполнились слезами. Она покачала головой и взяла в руки его лицо:

– О, Питер, где ты был столько лет?

– В другой жизни.

– И я. Как это говорится в той глупой поэме? «Приди ко мне и будь моим любимым…»

– Это Марлоу. И не так уж глупо.

– Я приду к тебе, Питер, и буду твоей любимой. Так долго, пока это будет иметь смысл. Но замуж за тебя я не пойду.

Он отодвинулся от нее, снова встревожившись:

– Мне нужно больше.

– Больше я дать не могу, прости.

– Это неправда, я чувствую, что неправда. Ты нужна мне так же, как… – Он вдруг замолчал.

– Как кто? Как Кэти?

– Да, о ней я забыть не могу.

– А я и не требую, чтобы ты ее забывал. Может, наши отношения будут не менее возвышенными, но брак… невозможен.

– Почему?

Слезы потекли по щекам Элисон.

– Потому что брак означает… Мне нельзя иметь детей, Питер.

Ченселор понял, что Элисон намекала на что-то. Но на что?

– Ты забегаешь вперед. Я и не думал насчет… – И вдруг ему все стало ясно. – Ты имеешь в виду свою мать? Вернее, ее болезнь?

Элисон закрыла глаза, слезы текли по ее лицу ручьем.

– Дорогой мой, попытайся понять…

Питер заставил ее открыть глаза и взглянуть на него.

– Послушай меня. Кое-что я еще понимаю. Ты никогда не верила тому, что говорил тебе отец. Будто мать заболела потому, что чуть было не утонула. Почему ты ему не верила?

– И сейчас не верю… Это страшная, страшная история.

– Почему ты не веришь? Почему думаешь, что отец лгал тебе?

– Я слишком хорошо знала его, каждый звук его голоса, каждый жест. Он рассказывал мне эту историю раз пятьдесят и всегда требовал, чтобы я внимательно слушала его, будто от этого зависело, буду ли я любить мать так же, как он любил ее когда-то. Но всегда в его рассказе чувствовалась какая-то фальшь, какой-то пробел. Наконец я поняла. Она была обыкновенной сумасшедшей, заболела естественным путем. Понимаешь, естественным? А он не хотел, чтобы я знала об этом. Теперь тебе ясно?

Он взял ее руку в свою.