Чувство вины и тревога терзают душу. Я мучительно желаю помочь Мэзеру, но знаю, что это так же не в моих силах, как не в его силах заставить работать магический накопитель. К счастью, в этот момент распахивается полог палатки и появляется Генерал. Он окидывает взглядом почти опустевшие чаши с едой и мои влажные волосы. У меня екает сердце. Совсем забыла, зачем я здесь: чтобы доложить генералу о случившемся.

Генерал молча садится рядом со мной. Он не выговаривает мне за вольное поведение с нашим будущим королем, не бранит за несоблюдение формальностей и появление в перепачканном виде.

— Итак, — вынимает он из кармана шкатулку, — не потрудишься ли все объяснить?

Я вдруг ощущаю себя непослушным ребенком, который донимал Генерала, предлагая ему помощь, размахивающим мечами, точно нелепыми стальными крыльями, и не проявляющим никаких боевых качеств, пока не взялся за оружие дальнего боя — шакрам — и не доказал, что может быть полезным. Ребенком, каким меня всегда видит Генерал.

Шакрам! Сердце ухает вниз. Снег насущный, я должна сказать Генералу, что потеряла еще один диск! В связи со снижением добычи железа в Примории из-за закрытия винтерианских рудников, оружие значительно подорожало. А наше бродяжничество — не шибко прибыльное «ремесло». Я хватаю ягоду, избегая взгляда Генерала.

— А больше никто не придет? Финн, например?

Он качает головой.

— Только мы. А теперь говори.

Это приказ. Он почему-то злится, а я ума не приложу почему. Живот болит. Генерал не имеет права злиться или выражать недовольство. Я раздобыла половинку медальона! Может, именно этим он и расстроен? Тем, что я наконец доказала, что он нуждается во мне?

— Она была там, где, по вашим словам, и должна была быть, — пронзаю я его взглядом. — В Цитадели. Вот и все.

— Ты хочешь сказать, — начинает он, — что тебе удалось беспрепятственно пробраться в оплот Лайнии и украсть медальон без единого выстрела, без единого убитого человека и без капли пролитой крови? Синяк на твоей щеке и запах говорят об обратном. Что случилось, Мира?

На лице Генерала прорезаются глубокие морщины. Он выглядит состарившимся, как будто годы враз отразились на его лице. И волосы его еще белее от возраста — ему больше пятидесяти, — а не оттого, что он винтерианец. Огладив шкатулку пальцами, он открывает ее и показывает мне половинку медальона. Я вижу ее впервые: заднюю часть кулона в виде сердца, обвитую серебряной цепочкой, которая ярко поблескивает на свету, хотя ей уже несколько сотен лет. Половинка винтерианского медальона. Я, поникнув, вздыхаю. Не верится, что она здесь, на расстоянии вытянутой руки.

Когда Генерал открывает шкатулку, Мэзер напрягается всем телом, и мой взгляд сразу устремляется к нему. Мне хочется продолжить наш разговор, извиниться за свои прежние слова и за то, что бередила его душу такой больной темой. У меня щемит сердце. На мои вопросы нет ответов, никто не смеет задавать подобные вопросы вслух.

Будет ли этого достаточно? Возродит ли нашу магию целый накопитель, или Винтер навсегда останется единственным королевством Примории, лишенным ее? Как мы одолеем Спринг без магии? Все, что у нас есть, — восемь беженцев и красивый медальон. Объединятся ли с нами другие королевства, если, владея целым накопителем, наш единственный наследник престола не сможет его использовать?

Без магии можно жить. Мы уже шестнадцать лет так живем — едва перебиваемся, но тем не менее… Мы вырастили маленький сад в Ранийских прериях. Мы тренируем наши тела, чтобы стать сильными. Но этого никогда не будет достаточно. Потому что все остальные королевства обладают силой, выходящей за пределы людских возможностей. Спринг может стереть с лица земли наших самых мужественных солдат, как и королевства Гармонии. Мэзер был прав: кажется, что в Примории есть равновесие, однако это не так.

Генерал резким щелчком захлопывает крышку шкатулки, и я вздрагиваю. Мое молчание затянулось. Он встает, качает головой, и я тоже поднимаюсь на ноги, с тошнотворной уверенностью понимая, что за этим последует.

— Это было слишком опасно, — произносит он. — Когда мы начнем поиски второй половинки медальона, ты не будешь мне перечить, поняла? Ты снова займешься провизией.

— Нет! — кричу я.

Генерал отворачивается, но я хватаю его за руку. На мне уже сказывается тяжесть обратной дороги: подкашиваются ноги, кружится голова. Но я не позволю ему так со мной поступить. Сегодня я стократ отплатила ему за свое содержание и ни за что не позволю снова задвинуть меня на задний план.

— Я принесла вам половинку медальона! Что еще я должна сделать, чтобы доказать, что мое место здесь, рядом с вами?

Генерал прожигает меня таким жестким взглядом, что я опускаю глаза и отпускаю его руку. В ушах стучит кровь. У меня нет сил, нужно поспать.

Я выскакиваю из палатки для собраний и бегу к своей собственной, не обращая внимания на то, что за спиной кричат Мэзер или Генерал. Я влетаю в свою палатку всего через пару секунд. А так как живу я в ней не одна, то внутри натыкаюсь на Финна и Дендеру, латающую дыру на сапоге. Оба таращатся на меня.

— Ну хоть бы раз ты появилась после встречи с Уильямом как леди, а не как разъяренный буйвол с налитыми кровью глазами.

Застонав, я заваливаюсь на свою постель. Финн встает на защиту моего недамского поведения, и я улыбаюсь, а Дендера разглагольствует на тему того, что для меня еще не все потеряно. Я не слушаю их, уткнувшись лицом в подушку. Дендера раньше состояла при дворе королевы Ханны. Ее мнение ценили и уважали. Ни одна женщина в правление Ханны не чувствовала себя незначительной или никчемной. Я так часто расспрашивала о Винтере Дендеру и всех остальных, так много слышала историй о нашем королевстве, что чужие воспоминания стали моими. Кажется, я помню замороженные ягоды и костровые чаши, рудники в Кларинских горах, густой земляной аромат очищенного угля, накрывающий каждый город Винтера. Закрыв глаза и уши, отстранившись от всего окружающего, я вижу перед внутренним взором описанный Дендерой королевский двор. Вижу город, о котором мне рассказывал Генерал. Передо мной высится великолепный белый дворец и двор с бесчисленными ледяными фонтанами. Тут так холодно, что иноземцам во время прогулок приходится кутаться в меха, в то время как винтерианцам тепло даже в самые жуткие холода. Все кругом покрыто слоем снега, и даже трава под ним побелела. Все королевство лежит в объятиях вечной зимы.

И тут моя сотканная из чужих воспоминаний память разлетается на кусочки. Холод и снег вспыхивают и взрываются. По дворцу волной разливаются крики, и я бегу по серым улицам, задыхаясь от дыма, вместе с толпами других людей. Новая серия взрывов гонит нас прямо в руки Ангры. Таков замысел — согнать винтерианцев вместе, точно стадо овец.

И даже осознавая, что подданных будущего короля Винтера осталось всего лишь семеро, Генерал не доверяет мне. Я навсегда останусь для него ребенком.

Мысли о нашем разрушенном королевстве навевают не особенно приятные сны. Не успев заснуть, я резко просыпаюсь, разбуженная кошмаром, в котором на безлюдные улицы Дженьюри опускается настолько непроглядная тьма, что здания и люди погружаются в небытие. Я подскакиваю на постели, задыхаясь от ужаса. К счастью, в палатке больше никого нет. До меня доносится приглушенное потрескивание разведенного в лагере костра. Наверное, пришло время ужина. Я спала в одежде, поэтому просто заплетаю волосы в косу и выхожу из палатки. Начавшее садиться солнце окутывает Ранийские прерии серовато-желтой дымкой предзакатного дня.

Слева шуршит палатка для собраний, и я напрягаюсь. Я не горю желанием видеть Генерала, если на его лице нет виноватой мины. Но скорее королевство Саммер покроется льдом, чем это случится. Так что я спешу убежать подальше — к южному краю лагеря, а затем к холму. Закатное солнце светит передо мной, и мои мышцы начинают расслабляться. В этом месте мало чего есть хорошего, но закат бесподобен. Оттенки пламени не спеша растекаются по земле, окрашивая окружающий пейзаж, пока весь мир вокруг не взрывается красками: чернотой нисходящей ночи, золотом мерцающего солнца, багрянцем льющихся лучей и буростью волнующихся трав прерии.