Эли неуверенно кивнул.

Ройф поправлял чехол своего кинжала, когда к нему приблизились. Оруженосец выпрямился, глядя на окутанную лиловым плащом фигуру.

— В чем дело?

В ответ зазвучал голос женщины и, по опыту Ройфа, хорошенькой.

— Да? — загорелся он, выслушав ее, а потом спохватился. — И зачем вы все это мне рассказали? С чего взяли, что мне это интересно?

Неизвестная пожала плечом.

— Раз не интересно, поступайте, как знаете.

Взмахнув плащом, она исчезла за поворотом, а Ройф, подумав пару мгновений, направился туда, куда она указала.

— Ваше величество, — стук в дверь пробудил Омода от задумчивости.

— Да?

Он сел в постели, чтобы через пару мгновений увидеть скользнувшую в комнату женскую фигуру в лиловом плаще.

— Мне нужно кое-что вам сказать, — произнесла гостья, присаживаясь в поклоне.

Ведро Ингрид было тяжелым. Настолько тяжелым, что приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух и сменить руки. Они все еще болели, но снадобье королевы заживило их быстрее, чем они зажили бы сами.

— Помочь?

Ингрид дернулась, и несколько угольков просыпались на пол.

Оруженосец стоял, привалившись плечом к стене. Она мотнула головой и попыталась его обойти, но он схватил обод ведра.

— А по-моему, тебе нужно помочь. Очень помочь с одним… жаром, — Ройф потянул на себя, и Ингрид, качнувшись, едва не врезалась ему в грудь, но в последний момент выставила руку.

— В чем дело? — схватил он ее за талию и притиснул к себе. — Думаешь, тебе поможет твоей венценосный друг? Ему плевать на тебя. Он сейчас оправляется, и у него куда более серьезные дела.

Ингрид молча попыталась высвободиться, но он держал крепко и начал увлекать ее куда-то в темный угол. Ведро с грохотом упало, просыпав угли. Откуда он узнал, что она тут? Проследил? Ингрид ведь не должно было быть в кладовой в это время. Если б та добрая леди не попросила угля в жаровню…

— Может, я понравлюсь тебе даже больше, чем он, — пропыхтел Ройф и прижался к ее рту в отвратительном поцелуе, смяв губы и превратив вскрик Ингрид в мычание.

— Едва ли, — раздалось рядом, и юношу с силой отбросил от Ингрид удар по голове. Он отлетел и врезался в стену.

Оруженосец сполз на пол и, прижав руку к ушибленному месту, ошеломленно посмотрел на стоящую тут же на лестнице фигуру. Ингрид хотела вскрикнуть от счастья, но из груди вместо этого вырвалось рыдание.

— Убирайся, — приказал Омод.

— Ты не так… Эта девка сама… — начал было оруженосец.

— Убирайся, и чтобы к утру ноги твоей не было в замке, — повторил Омод, приближаясь к Ингрид, заключил ее в объятия и прижал ее голову к себе.

— Ты… меня… нашу дружбу… ради какой-то девки, — задыхаясь, выдавил Ройф, но Омод уже не слушал.

А Ингрид и подавно, растворяясь в счастье рядом с любимым.

— Как ты? — спросил он. — А это тот самый подарок, который я обещал.

На ее запястье защелкнулся браслет — такие она видела в храмах на тех, кто выходил замуж.

В ответ Ингрид смогла только кивнуть — не получалось выдавить ни звука. Но Омод и так понял.

— Хорошо? — спросил он.

— Хорошо, — выдохнула она и подалась навстречу прильнувшим к ней губам.

— И что же такого ты хочешь мне сказать?

— Сейчас узнаете, — пообещал Эли.

Леди все же последовала за ним.

— И зачем для этого так далеко идти? Может, ты скажешь, что хотел, здесь?

— Нет, здесь не получится, — замотал головой Эли. — А у вас есть еще монеты, вроде той, что вы подарили?

— С собой нет, но я могу поискать в комнате, если у тебя будет для меня что-то интересное.

— О, это очень интересно, — закивал он.

— Да? И что же?

— Что использовать детей для добычи информации нехорошо, — произнесла мать, перед которой они остановились.

Алекто вместе с матерью смотрела на леди Рутвель. Та замерла, но очень быстро оправилась, сменив растерянное выражение на привычное спокойно-безмятежное.

— Леди Лорелея. Рада снова видеть вас. И Алекто, — добавила она, присев в неглубоком поклоне.

— Не могу сказать то же самое о вас, — заметила мать. — Зачем?

— Зачем что? — хлопнула ресницами фрейлина.

— Зачем вы пытались выманить у Эли секреты про нашу семью? — спросила Алекто, сердце которой сжималось от мысли, что фрейлина, которую она считала подругой, так поступила.

С леди Рутвель вдруг будто стерли краску.

— Не про вашу семью, — она опустилась на каменную скамью галереи, вмиг став какой-то уставшей. — А про короля.

Мать стиснула пальцы и кивнула Эли.

— Оставь нас.

Брат вприпрыжку кинулся прочь, явно не слишком интересуясь всеми этими делами.

— Это ведь король сейчас туда прошел? — спросила мать, кивнув на спуск на лестницу, возле которого Эли и перехватил фрейлину.

— Да, — не стала отпираться та.

— А это, — кивнула Алекто на заштопанное место, — я думала, на вашем платье след от искры камина. Но это ведь было не от камина, а от жаровни, правда? Дырочка появилась как раз в тот вечер, когда Ингрид обожглась. Это вы ее толкнули. Только не отпирайтесь.

— Я и не собираюсь, — как-то слегка потерянно пожала плечами фрейлина.

— Зачем вы это сделали? — удивилась мать. — И зачем вам было знать о короле?

— Потому что она заслуживала большего…

— Кто она?

— Ингрид. Едва ли вы посочувствовали бы ей, зная о ее отношениях с его величеством. Очередная кухонная безымянная бедняжка, которую он скоро выбросит. А ведь она моя… — Фрейлина умолкла.

— Ваша кто? — спросила Алекто.

— Моя дочь, — тихо докончила та.

— Дочь? И вы так поступили с ней? — изумилась Алекто.

Леди Рутвель раскрыла медальон у себя на шее, откуда посмотрела очаровательная малышка.

— Я сделала это из любви — не ожидала, что она так сильно обожжется. Помните, вы спрашивали, был ли у меня ухажер? — подняла она глаза на мать. — У меня был муж, законный муж, которого не признала моя семья, потому что он был… неродовит.

Последнее слово она произнесла так, словно оно было горьким.

— Он исчез — думаю, на него надавили. И я лишь однажды получила от него письмо. А Ингрид… она росла на кухне, не зная ничего о своей семье, не зная обо мне. Я ведь и сама не так давно при дворе…

Алекто молчала, не зная, что сказать, мать тоже.

— Поэтому я не мешала, не выманивала секреты — я помогала королю осознать, что… что Ингрид ему дорога. Почему нет? Почему бы не проявить заботу, когда она ранена. Почему бы не защитить от того, кто домогался до нее.

Фрейлина рассматривала свои руки. Неожиданно для себя Алекто присела рядом и накрыла ее кисть.

— Вы поступили странно и дурно. Но я не скажу Ингрид, кто вы такая.

Фрейлина испуганно подняла на нее глаза.

— Да, она не должна знать.

— И я всем сердцем верю, что вы хотели добра.

Мать тоже сделала шаг к фрейлине. Леди Рутвель подняла на нее глаза.

— Не хотите ли присоединиться к нашей трапезе? — спросила она. — Мой муж как раз раскладывает угощения, которые привез с собой.

На лбу фрейлины пролегла складка, а потом по губам скользнула бледная улыбка.

— Охотно, миледи.

Алекто шла на завтрак в главный зал, когда дорогу ей перегородили.

— Доброе утро, леди Алекто.

Она присела в ответном неглубоком поклоне.

— И вам, леди Элейн, леди Томасина и леди Юлия.

Она хотела было продолжить путь, но фрейлины сделали шаг в сторону, так что снова оказались перед ней.

— Сегодня завтрак отменяется.

— Почему? — удивилась Алекто.

— Причина в одном проклятом роде, который извел прежних королей и теперь навел чары на нынешнего, — сделала шаг вперед леди Элейн.

— О чем вы?

— О том, что бастардкам и ее семейству-отродьям здесь не место. Пусть они поскорее убираются из замка.