- Немного. Страшно.

Майкл ободряюще сжимает плечи Амилии и заправляет прядку темных волос ей за ухо.

- Маме сейчас легче. Так что ничего не бойся. К тому же, я буду рядом.

Девочка кивает, после чего поворачивается к нам с Рустамом и смущенно улыбается, поправив лямку сумки, висящей на плече.

- Я буду скучать. Позвоню, как мы приземлимся, - крепко обняв Рустама, она щекой прижимается к его плечу и закрывает глаза. - Я тебя люблю, папа. Прости, если что-то было не так.

- И я тебя люблю, детка, - шепчет муж, ласково погладив дочь по волосам.

Настает моя очередь прощаться. Амилия не торопится меня обнимать. Неловко переминается с ноги на ногу и краснеет, поэтому я сама раскрываю объятия. Она тут же прижимается ко мне и шепчет на ухо, чтобы ни Майкл, ни Рустам не услышали:

- Спасибо, Ян, за все. И прости еще раз. Береги папу.

- Обязательно буду. Все хорошо, Ами.

Майкл берется за ручки чемоданов дочери, но прежде чем уйти к стойке регистрации, кивает нам с мужем.

- Спасибо за Ами. За то, что полюбили ее и позволили остаться с вами. Яна, - обращается он ко мне, - тебе отдельное спасибо. Дочка рассказала мне, какая беда у вас случилась.

Тут же бросаю взгляд на Амилию, которая краснеет, как помидор из-за того, что отец ее выдал.

- Пап!

- Нет, не злитесь. Ами просто хотела мне объяснить... В общем, у меня нет слов, чтобы выразить нашу с Эдие благодарность. Если когда-нибудь вам что-то понадобится, то я готов протянуть руку помощи в любой момент. Вы нам ничем не были обязаны, но спасибо, что не оставили нас.

У меня слезы наворачиваются на глаза, когда я слышу надреснутый голос Майкла. Очень знакомый голос. Таким же я разговаривала в тот период, когда мама болела.

- Амилия и моя дочь тоже, - твердо произносит Рустам, и чтобы поддержать мужа, я утвердительно киваю:

- Звоните, если что. Ами всегда может прилететь к нам.

Я говорю от чистого сердца, потому что действительно не ощущаю никакого напряжения относительно возможного возвращения Амилии. Тот цветок, что я купила, когда лежала в клинике, сейчас цветет прекрасными цветами. Такими же цветами цветет мое принятие, прощение и любовь.

Майкл смог полюбить и вырастить Амилию, как родную дочь, значит и я смогу любить и принимать участие в воспитании девочки, потому что она дочка моего любимого мужчины.

Может, Майкл с Эдие не совсем правильно воспитывали девчоку, но сейчас, после трагедии, что случилась в нашей с Рустамом жизни, и после всех ошибок, что мы сами совершили, у меня больше нет четкой убежденности в том, а как было бы правильно? И смогла бы я лучше? Пока у меня нет опыта в воспитании детей, лучше не зарекаться. Пережив выкидыш, возможно, и я тоже буду чрезмерно холить и лелеять своего ребенка. Хорошо, что наш с Рустамом малыш никогда не будет один. У него ведь такая большая семья - мы с мужем, Анна, Сашка, Амилия, Бульдозер. Он будет самым счастливым малышом на свете.

В больнице, после выкидыша, я сказала мужу, что Амилия - это в первую очередь его дочь, и мне не хочется вникать в трудности с ее воспитанием. Да, это его дочь. А он - мой муж. И мы - семья. А в семье не тычут пальцами "твое, мое, наше". Мы не единое целое с мужем, но мы оба часть единого целого. И в этом едином целом мы не одни.

Глядя на трепетную и нежную любовь мужа к дочери, я понимаю, что даже если однажды меня не станет в его жизни, но у него останется наш ребенок, он никогда не задвинет его на второй план. Никогда не пойдет на поводу эгоистичных желаний женщины быть единственной ценностью в его жизни, даже если будет очень сильно любить эту женщину. Он всегда будет ставить их на одну линию. И если эта женщина не захочет стоять на одной линии, Рустам никогда не отшвырнет нашего ребенка и свою дочку от себя.

Если бы он оттолкнул Амилию, как однажды наплевал на нас с мамой мой родной отец, то он бы так и со мной, и с нашим ребенком мог бы поступить в будущем. Человек либо ответственный и способный на любовь всегда, либо он всегда безответственный и неспособный любить. Изменить его могут только крайне тяжелые жизненные ситуации. Как, например, болезнь Эдие, я уверена, повлияет на нее и на отношение к дочке. Дай бог, чтобы все обошлось.

Я знаю, на свете много женщин, которые никогда бы не смогли принять чужого ребенка. Я их не осуждаю, но все же их история - это не моя история. Потому что я принимаю.

Все мы совершаем ошибки. И все иногда заслуживаем второго шанса. В конце концов, все мы просто люди, которые только учатся жить...

Мы с Рустамом не покидаем аэропорт, пока самолет, в котором летят Ами и Майкл не взлетает. Только после этого мы неспешно возвращаемся к машине, держась за руки. Вот мы и остались вдвоем. Рустам спросил "не поздно ли?" Исполнять мечты никогда не поздно, пока сердце бьется и любовь греет душу, поздно не может быть.

Я не знаю точно, как долго мы едем, потому что, на удивление, засыпаю. А когда просыпаюсь, Рустам как раз паркует машину и вовсе не рядом с нашим домом.

Яна

- Ты привез меня на озеро? - спрашиваю растерянно, потерев глаза кулаками.

- Исполнять мечты никогда ведь не поздно, - мягко улыбается Рустам, после чего выходит из авто и помогает мне выбраться тоже.

Я глубоко вдыхаю свежий вечерний воздух, пропитанный запахом хвои, земли и воды. Это место пахнет воспоминаниями. Именно сюда Рустам привез меня на наш первый совместный отдых в Америке. Потом ездить на озеро стало нашим ритуалом. Я даже представляла, как мы будем кататься сюда всей семьей, когда у нас родится ребенок.

- Не поздно. Совсем нет. Но мы ведь... ничего из вещей с собой не взяли.

- Я обо всем позаботился. И домик арендовал наш любимый, и вещи кое-какие собрал, пока ты была в душе утром.

Муж подходит ко мне сзади и крепко обнимает.

- Так что, ни о чем не переживай.

И когда он только успел все организовать? Самое главное, я действительно ни о чем не подозревала. Ни словом Рустам не обмолвился о поездке.

Прикусываю губу и сладко улыбаюсь, откинувшись головой на плечо мужа. Сюрприз удался. И ведь это не просто какое-то неопределенное место. Сюда я хотела поехать с ним вдвоем после больницы, и вот мы здесь, вместе. Все у нас будет хорошо.

Мы довольно быстро заселяемся в домик. Несмотря на то, что озеро находится глубоко в лесу и далеко от города, здесь все автоматизированно. Рустам вводит номер брони на небольшом приборе, встроенном возле двери. Щелчок - нижняя часть прибора открывается, Рустам забирает ключ и открывает входную дверь.

Хоть мы были в этом домике десятки раз, сегодня все иначе, потому что мы другие. Потому что мы пережили трагедию, сделавшую нас другими, потому что потеряли и вновь обрели друг друга.

Как обычно Рустам разжигает камин, а я раскладываю по ящикам вещи, которые муж успел собрать в тайне от меня. В маленьком холодильничке в кухне я обнаруживаю полно еды - обычно его всегда заполняют заранее перед приездом гостей.

- Чем хочешь заняться? - спрашивает муж, когда я достаю бутылку минералки и плескаю немного в стакан.

- Не знаю, можно прогуляться к озеру, затем поужинать и посидеть на веранде.

Мне хочется тихого счастья. Ведь, несмотря на трудности, мы имеем право быть счастливыми? Наслаждаться любовью, тишиной и друг другом.

- Тогда накинь кофту и пойдем гулять.

Возле озера царит покой и безмятежность. Домики здесь располагаются довольно далеко друг от друга, поэтому отдыхающие между собой практически не пересекаются. Каждый приезжий получает свой маленький мир из покоя, природы и красоты. Я с наслаждением разглядываю деревья, нависшие над прозрачной гладью, сине-розовое небо, укрывающее собой леса и горы вокруг. Рустам идет рядом и прижимает меня к себе, чтобы я не замерзла - по вечерам и ночам здесь всегда холоднее, чем в городе.

Именно его близости мне не хватало в тот раз, когда я приехала сюда после клиники одна. Да, я могу жить без Рустама, могу справиться с болью, но с ним мой мир теплее и ласковее, и я знаю, что его мир, где есть я, тоже лучше.