Американская летающая лодка «Геркулес».

Даже в том виде, в каком танк впервые вышел на поля сражений, он представлял собой принципиально новое боевое средство. О прототипах этой грозной машины можно говорить весьма условно, поскольку только отдельные характеристики танка были присущи тем или иным механизмам или видам вооружения, которые некоторые авторы пытаются выдать за предтечу танка. Например, датой создания гусеничного движителя можно считать 1818 год, когда француз А. Дюбаше получил привилегию на экипаж с подвижными рельсовыми путями. Первая паровая гусеничная машина была построена в 1832 году в Англии и использовалась на разработке болотистых земель. Это был паровой трактор Д. Гиткота, имевший гусеницы, звенья которых состояли из деревянных рам, обтянутых полотном. Вполне современные металлические гусеницы получили широкое распространение на американских тракторах начиная с 1904 года. Однако острая необходимость в появлении танка, как такового, выявилась только после начала Первой мировой войны 1914–1918 годов.

В ходе боев выяснилось, что современное скорострельное оружие не оставляет практически никаких шансов пехоте при прорыве более-менее укрепленных позиций. Пулемет стал подлинным хозяином на поле боя, армии зарылись в землю и перешли к позиционной войне. Проявилось явное бессилие существующего в то время наступательного оружия перед средствами обороны. В многовековом споре «удара и защиты» чаша весов в очередной раз склонилась к одной из сторон. Из ударных средств, имевшихся в распоряжении войск, наиболее мощным тогда была артиллерия. Поэтому вначале решили попробовать выйти из этой ситуации, засыпав противника лавиной снарядов.

Первая такая попытка была предпринята в самом конце июня 1915 года на Западном фронте и вошла в историю как «битва на Сомме». Сосредоточив на участке длиной 40 км почти 4000 орудий, англичане и французы открыли яростную пальбу по немецким укреплениям. Воздух наполнился диким ревом и воем. Снаряды сплошным дождем падали на землю, вздымая столбы огня и дыма. Своими могучими ударами они крушили все, что попадалось, — окопы, людей, проволоку, пулеметы. Артиллерийская подготовка продолжалась не час, не два, а целых семь суток, не ослабевая ни на минуту даже ночью.

Всего союзники выпустили более двух миллионов снарядов! У немцев все казалось разрушенным. Окопы сравнялись с землей, исчезли заборы из колючей проволоки. Людей тоже не было видно. Утром 1 июля канонада ослабела. Из английских окопов выскочила пехота и пошла в атаку на немцев. Солдаты двигались совершенно спокойно, как на параде. Они были уверены, что займут вымершие вражеские позиции без всякого труда. Англичане шагали густыми рядами, плечом к плечу, блестя штыками, с винтовками наперевес. За первой волной через каждые сто метров следовала другая. Одетые с иголочки офицеры демонстративно курили сигареты и помахивали стеками. Но не успела живая стена английской пехоты пройти и ста метров, как позиции противника ожили. Оказалось, что во время артиллерийской подготовки немецкие солдаты попрятались в глубокие подземные убежища и там отсиживались. Теперь, когда орудийная стрельба прекратилась, они быстро выбрались наружу и стали устраиваться в остатках окопов, а часто залегали просто в воронках от снарядов, не теряли времени и пулеметчики, которые спешно ставили на треноги свои смертоносные машинки.

Жестокий огонь винтовок и пулеметов буквально смел первую волну атакующих, но не заставил остановиться остальных. Английских солдат учили, что само их движение — спокойное, стройное и безостановочное — должно наводить ужас на противника. Как бы противник ни был стоек и силен, увидев живую стену, он обязательно дрогнет и побежит. Обучая так свою пехоту, английское командование жестоко ошибалось: лет сто назад, когда огнестрельное оружие было еще несовершенным, а стрельба очень медленной, подобный способ атаки действительно пугал противника. Не зря великий русский полководец А. В. Суворов говорил про те времена: «Пуля дура, а штык молодец».

Но теперь пуля значительно поумнела — враг был вооружен скорострельными, магазинными винтовками, бьющими на три километра, и пулеметами, поэтому никакая живая стена не могла его испугать. Наоборот, для пулеметчиков плотно сомкнутые ряды противника — самая лучшая цель, о которой они могли только мечтать. Немцы радовались неразумному поведению англичан и косили их своими пулями, как траву. Но англичане упорно продолжали наступать. Ведь в это сражение были брошены отборные части, состоявшие из кадровых солдат довоенного призыва и патриотов-добровольцев. К вечеру им все-таки удалось занять передовые позиции немцев. Однако за это было заплачено очень дорогой ценой: шестьдесят тысяч трупов усеяли узкую полоску земли между окопами.

Французы воевали более рационально. Они наступали маленькими группами по восемь, десять человек, часто припадали к земле, прятались в каждой ямке от снаряда, за каждый бугорок. Потери у них были значительно меньше, но успехи не превзошли английские.

На другой день, 2 июля, сражение возобновилось. То разгораясь, то затихая, оно продолжалось еще пять месяцев, но союзникам так и не удалось прорвать немецкую линию обороны. Этому помешали окопы, проволочные заграждения, скорострельные винтовки и, конечно же, пулеметы. Артиллерия, даже представленная тысячами стволов, ничего не смогла поделать. Оборонявшиеся четко поняли, что самое главное — стиснуть зубы и пересидеть этот страшный орудийный налет, а затем, когда враг пойдет в атаку, пулемет свое возьмет. Битва на Сомме стала чудовищной мельницей, которая за пять месяцев своими огненными жерновами «перемолола» более миллиона человек с той и другой стороны. Вскоре такой же кровавой «мельницей» стало Верденское сражение. Здесь уже наступали немцы, а оборонялись французы. Битва с перерывами продолжалась десять месяцев, но и немцы под Верденом так и не смогли прорвать фронт.

Объяснение этих неудач было очень простым: противники — атакующий и обороняющийся — находились в слишком неравных условиях. У обороняющихся были хорошие «щиты» в виде окопов и брустверов. Но как только люди выбирались из окопов и бросались в атаку, они становились совершенно беззащитными. Ведь нельзя же взять с собой окоп или бруствер. Поэтому перед военными инженерами возникла очень важная задача: во что бы то ни стало найти надежную защиту от пуль для людей, идущих в атаку. О том, как это сделать, не только догадались, но и воплотили свои идеи в жизнь сразу два человека — полковник Свинтон в Англии и полковник Этьен во Франции. Они друг друга не знали, но оба думали одинаково. И Свинтон, и Этьен полагали, что по-настоящему надежной защитой для движущегося человека могут стать только довольно толстые листы стали, укрывавшие его со всех сторон. Так как никакой человек такие латы носить, конечно, не сможет, то это нужно поручить машине. Какой же машине?

Такой, чтобы она могла двигаться не только по дороге, но и на поле боя. Иначе говоря, по сильно пересеченной местности — через ямы, бугры, камни, через проволочные заграждения и широкие окопы. Единственное механическое средство передвижения, известное в то время, — автомобиль для этого явно не годился. Бронированные автомобили, называемые в России броневиками, уже существовали, но ходить они могли только по хорошим дорогам. Попытки их боевого применения в самые первые дни войны, когда она еще носила маневренный характер, предпринимались, но когда войска зарылись в землю и огородились заборами из колючей проволоки, то и эти робкие вылазки прекратили. Броневик шел вперед только до первой более-менее солидной ямы.

Тут нужно было придумать что-то другое. И Свинтону, и Этьену попался на глаза гусеничный трактор «Холт».