— С тобой все будет хорошо.

Я проснулась от собственного крика.

Кошмар, в котором я видела полыхающий дом. Тот, из моего прошлого, где я должна была погибнуть.

Я и умерла — для всех. Возможно, только это позволило мне дожить до сегодняшнего дня.

Я резко села в кровати, пытаясь прогнать остатки дурацкого сновидения.

Темно. Максима рядом не было.

По-прежнему шумит генератор, работает обогреватель. В комнате было жарко, воздух стал сухим и щекотал нос.

Я поднялась, отодвигая матрас от окна, чтобы понять, какое время суток. На улице было светло, шел мелкий снег, и все вокруг казалось искристым. Я прищурилась, от яркого снега слепило глаза.

Я вернула на место матрас, нашла свой свитер. Белье на мне высохло, а вот импровизированная обувь, наскоро слепленная Максимом из подручных средств, никуда не годилась. Я осталась босиком.

Хотелось пить и в туалет. Я открыла дверь из комнаты, прислушиваясь к тишине дома. Воздух в коридоре оказался неожиданно холодным, полы — ледяными. Прогрелась только наша комната, и спросонья я даже не подумала о том, что согреть весь остальной дом, не привлекая особого внимания, почти нереально.

Я захватила пальто Максима, накинув его на плечи. За ночь рядом с обогревателем оно высохло, и теперь хоть и казалось жестким и неудобным, но хорошо грело.

Только ногам было холодно. Я пробежалась по дому, Ланских нигде не было видно. Я позвала его пару раз:

— Максим! — но ответом мне была тишина.

Я нашла туалет, воды не было, видимо, все здесь отключили, подготовив дом к зимнему сезону. На кухне пустые шкафчики нараспашку, в одном посуда.

Живот свело от голода, я подумала, что можно набрать в чашку снег и растопить его на обогревателе.

В одном из ящиков я отыскала упаковку гороха и сахара. Проковыряла дырку, набрала песок на палец и задумчиво его облизала. Куда, интересно, делся Максим? И как давно его нет?

Выглянула в кухонное окно. Цепочка следов от нашего дома шла к калитке, обратных не было. Снегом припорошило сверху, но недостаточно, чтобы скрыть их полностью.

Надеюсь, он вернётся.

Я позволила своему воображению нарисовать картину, как остаюсь тут одна. Генератор не будет работать вечно, его надо заправлять, а я не знаю, чем и как. И когда он затихнет, позволяя холоду снова овладеть домом, я без обуви и нормальной одежды околею тут навечно. Если не умру с голоду.

— Фигня! — сказала вслух, — у тебя есть машина, на которой можно будет уехать в люди. Есть собственная квартира, что-нибудь можно придумать.

Я больше не та бродяжка, что была пять лет назад, не имеющая никакой опоры, кроме собственного плеча.

Я справлюсь даже одна. Но надеюсь, что Максим все же объявится.

Я подхватила пачку гороха и вернулась в комнату. После прогулки по стылому дому здесь казалось очень жарко и душно, я выключила обогреватель, чтобы немного сэкономить энергию. Забралась на кровать с ногами, сооружая гнездо из одеяла, и открыла упаковку гороха. Колотые зерна были твердыми, очень холодными и совсем не желали раскусываться. Я рассасывала их как леденец, задумчиво разглядывая стену дома в светло-зеленых обоях.

Хлопнула входная дверь. Я подобралась, готовая к тому, что это может быть не Ланских, и спряталась возле двери. Есть шанс, что когда кто-то откроет ее и зайдет внутрь, я останусь незамеченной.

Шаги приближались, я замерла, почти не дыша.

Человек шел уверенно, именно сюда. Дверь распахнулась, я затаила дыхание, дожидаясь, когда визитер появится в поле моего зрения.

— Регина?

Это был Ланских. Я не сразу узнала его — в незнакомой куртке, выглядевшей на нем в высшей степени нелепо, он смотрелся чужеродно.

Я привыкла видеть его в дорогом пальто, в стильной одежде, а тут он больше походил на дачника.

— Я тут, — я вышла из-за его спины. Он не подал виду, что удивлен, я тоже не стала никак комментировать ситуацию. — Где ты был?

В его руках был пакет с продуктами, я нахмурились, разглядывая его.

— Мы же прячемся ото всех, в магазине тебя могли узнать.

— Я не был в магазине, — спокойно ответил он, вынимая из пакета банки. Только сейчас я обратила внимание, что пакет был старым, со стёртым логотипом известной сети, а его содержимое — весьма специфичным.

Несколько упаковок тушёнки разных видов, супы быстрого приготовления, паштет, сухари, кофе в жестяной банке — то, что можно было хранить даже зимой в неотапливаемом доме.

— Ты ограбил соседей?

— Я предпочитаю использовать другое выражение, — отрезал Ланских и я прикусила язык. В конце концов, выбирать нам не приходилось, да и не последнее он отнимал, чтобы так мучиться угрызениями совести по этому факту. — Я позаимствовал тебе обувь и теплую одежду.

— Спасибо, — я снова испытывала неловкость, принимая из его рук второй пакет. Одежда в нем была пусть и не самой модной, но чистой и почти мне по размеру. Джинсы, теплые вязаные носки, сапоги-аляски и теплый свитер. Я положила вещи греться на выключенный, но не успевший ещё остыть радиатор.

— Сейчас снег растопим, заварим еду. На кухне есть электрическая плитка, принеси ее.

Я натянула носки и застегнула обувь, она чуть жала, но по сравнению со вчерашним марш-броском неудобства были почти неощутимы.

Я нашла плитку, к тому времени Ланских уже успел вернуться с желтым чайником, доверху наполненным снегом.

Я села на кровать, подбирая ноги, Максим присел на корточки рядом с чайником, глядя как быстро плавится снежная куча.

Некоторое время мы молчали, я обнимала себя за коленки, разглядывая профиль Ланских. Он будто не чувствовал моего взгляда, сидел, как загипнотизированный. Я хотела знать, о чем он думает, какие планы к него в голове.

Слишком многое от него зависело.

— Мы надолго здесь?

— Пару дней придется потерпеть, — ответил он, поднимаясь, — а потом уедем в Германию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что? — мы встретились с ним взглядом, я пыталась переварить услышанное и все равно не верила своим ушам, — зачем?

— У меня там есть срочное дело, оно займет несколько дней. Но это будет после праздников. А до тех пор мы будем там в безопасности.

— Но как ты себе это представляешь? — я всплеснула руками, он говорил это так просто и обыденно, будто в соседнюю комнату меня звал, — у меня нет ни паспорта, ни Шенгена!

— Загранник сделан, виза не проблема.

— Отказ, я так полагаю, не принимается?

Он сверлил меня своими темными, с поволокой, глазами, этот невыносимый человек.

А потом подошёл ближе, взял меня за ладони, и сказал:

— Наверное, я все делаю не так. Давай попробую по-другому. Регина, ты поедешь со мной? Пожалуйста.

Его лицо было близко-близко. Я перевела взгляд с его глаз на губы, а потом непроизвольно облизнула свои.

— У меня все равно нет выбора, да? Но ты хотя бы просишь.

Ланских улыбнулся. Искренне. И эта улыбка ему очень шла, она сглаживала черты лица и делала его не таким строгим и серьезным.

— Так будет лучше для нас обоих.

— Хорошо, — кивнула я, ощущая, что он сжал мои пальцы в ответ чуть сильнее, — Германия так Германия.

— Ты никогда не пожалеешь об этом, Регина. Просто поверь мне.

Я усмехнулась в ответ:

— Буду пробовать.

Вот только ни он, ни я особо в эти слова не верили. За спиной Ланских засвистел громко чайник и мы отпустили руки друг друга.

Кто бы мог подумать, что самой вкусной едой на свете мне покажется картофельное пюре в пластиковом стаканчике. Я ела медленно, растягивая удовольствие, несмотря на то, что живот от голода сводило. И даже слегка химозный вкус не смущал.

— Ты, наверное, и не пробовал такое ни разу? — кивнула на стаканчик в руках Максима. По нему непонятно было, нравится ему еда или не нравится, он сидел задумчиво, но услышав мой вопрос, усмехнулся лишь: