Довольно часто в романах используется принцип расследования «матрешка». Мейсон, заинтересованный любопытным сюжетом («Дело о хромой канарейке»), внезапно наталкивается на то, что ему приходится одновременно распутывать два узла: подлинное преступление и сокрытие теми, кого он взялся защищать, реальной ситуации, в которой оно произошло. «Какого черта вы с самого начала не выложили мне правду? Я бы сказал, что делать, — возмущается Мейсон и без труда разгадывает дилетантские уловки подзащитных. — Нет, вы пустились в домашние спектакли с переодеванием перед окнами… Розалин улепетывает и оставляет платье, в которое прыгает Рита и, схватив кенара, нарочно подходит к окну, чтобы Ищейка убедилась, что именно она стригла и стрижет когти птичке…»

Легкость слога, головоломный темп, в котором чередуются события, запутанный сюжет, постоянный риск и блестящая победа в финале — таковы достоинства первых романов Гарднера, созданных им по канонам знаменитой детективной серии «Черная маска».

С конца тридцатых по конец пятидесятых годов основную тональность «дел Мейсона», по словам Ф. Невинса мл., определяли требования другого издания — «Сатердей ивнинг пост», которое печатало «Мейсонов» частями до появления книжных публикаций. «Хулиганские выходки» Мейсона начали сходить на нет, его деятельность больше соответствует требованиям законности, хотя у лейтенанта Трэгга и сержанта Холкомба и остается немало оснований упрекнуть адвоката в некорректности его действий. Как бы то ни было, Мейсон столь тонко владеет всеми юридическими уловками, что ему всегда удается выйти сухим из воды и оправдать подзащитных. В романе «Адвокат Перри Мейсон» герой, подобно шахматисту-виртуозу, обнаруживает способность выиграть за «противника», которому только что поставил «мат»: «Мистер Мейсон, — судья был явно удивлен, — в прошлый раз, когда слушалось дело Анслея, вы представили доказательства, которые позволили заподозрить обвиняемую.

— Теперь моими доказательствами воспользуется окружной прокурор, — улыбнулся Мейсон, — а я воспользуюсь правом перекрестного допроса свидетелей».

Появившаяся некоторая солидность Мейсона не влияет на качество его работы и не мешает сохраняться высокому темпу повествования, неожиданным поворотам сюжета и восхищающим читателя интуитивным находкам адвоката, которые выручают его в последнюю минуту на судебных заседаниях и в промежутках между ними. Так и в «Показаниях одноглазой свидетельницы» только темп, в котором работают Мейсон, Дрейк и его сыщики, дает возможность хотя бы на шаг опережать полицию, и это приносит необходимый успех. И в этом романе адвокат вынужден работать почти вслепую, так как клиентка по одной ей известным причинам не желает говорить о себе. «Отлично, — сказал Мейсон. — Вы мне все время лжете. Лжете, что не звонили мне, что не вы оставили клочок бумаги с комбинацией сейфа в телефонной кабинке. Лжете, что не посылали мне деньги, — конверт подписан вашим почерком.

— Нет, нет, — вяло повторяла она.

— Но хотя вы отказываетесь говорить мне правду, я буду защищать вас. И вот вам мой первый совет: больше ни слова никому, никаких показаний…»

В «Одноглазой свидетельнице», как и в «Деле очаровательного призрака», клиенты адвоката Мейсона оказываются жертвами организованных преступных групп, и в событиях ведущую роль играют тщательно замаскированные аферы, связанные с контрабандой драгоценностей, наркотиков, киднэппингом.

Легкая газетная сенсация о том, как «обнаженное привидение пугает влюбленных» в городском парке, обернулась в ходе раскрывающихся все более серьезных обстоятельств для Мейсона трудной задачей. Он «впервые в своей практике оказался безоружным, не зная сути обвинения, предъявляемого его клиентке, не зная об улике, которую намеревался преподнести суду прокурор, не зная о том, что произошло с его подзащитной. Он оказался в таком положении, когда мог рассчитывать лишь на свои силы, на свою наблюдательность, на умение вести перекрестный допрос, с помощью которого ему удавалось добыть нужные ему факты из уст враждебно настроенных свидетелей».

Гарднер — мастер диалогов, где раскрывается «кухня» работы сыщика-адвоката. Неожиданными, но всегда глубоко продуманными вопросами Мейсон вынуждает собеседника выкладывать самые потаенные мысли — «следы», которые и выводят героя на цель.

Любопытно, что «покончил» с Мейсоном в конце концов в шестидесятые годы не его автор, а Верховный суд США, изменивший практику ведения судебного заседания так, что методы работы «тигра социальных джунглей» стали невозможны, и Мейсон утерял raison d’être[1].

В период расцвета Гарднер создал еще несколько сериалов, уже с другими героями.

Под псевдонимом А. А. Фэйр вышло 29 романов, в центре которых частный сыщик миниатюрного телосложения Дональд Лэм и его неизменная партнерша, вспыльчивая обладательница крупных форм Берта Кул; серия из девяти романов посвящена провинциальному прокурору Дугу Селби, защитнику общества и закона от злоумышленников.

В каждой из этих серий проявились те же привлекательные черты Гарднера — умение построить захватывающий сюжет с неожиданными поворотами, мастерство диалогов, высокое качество логического расследования тайны.

Адвокат Перри Мейсон/Пер. Т. Никулиной. — М.: Юрид. лит., 1980.

Дело ее зеленоглазой сестры/Пер. А. Вулиса//Неделя. — 1975.— № 5–8.

Дело об отпечатке губ/Пер. Г. Дмитриева//Смена. — 1989.— № 12–13.

Дело о хромой канарейке/ Пер. Ю. Мельника//Простор. — 1986.—№ 8.

Дело очаровательного призрака/Пер. Д. Розанова//Искатель. — 1980.— № 4–5.

Долина маленьких страхов/Пер. Г. Дмитриева//На суше и на море. — М., 1983.

Мейсон рискует/Пер. С. Вебер//Искатель. — 1983.— № 3.

Показания одноглазой свидетельницы/Пер. Е. Дмитриевой и Т. Никулиной//Зарубежный детектив. — М., 1975;//Мастера детектива. — М., 1989.— Вып. 2.

Рассерженный свидетель/Пер. Д. Вознякевича//Искатель. — 1985.— № 1; пер. также под назв.: Перри Мейсон и сердитый свидетель/Пер. А. Обухова//Неделя. — 1981.— № 33.

Грэм Грин (р. в 1904 г.) не писал детективов. Тем не менее в ряду мастеров детективной литературы имя этого английского писателя не только уместно, но и необходимо. Дело в том, что основные признаки жанра — тайна, преступление, напряженная динамика действия с криминальным сюжетом — вполне освоены автором, хотя в значительной мере выполняют роль строительных лесов, вспомогательного материала, часто сливающегося с основным содержанием. Видимая легкость повествования дополняет сказанное.

На первых порах Грин выделял те из своих произведений, где признаки детектива были проявлены наиболее заметно, специальным термином entertainment (развлечение). Впрочем, наличие или отсутствие такого предуведомления принципиально не сказывается на манере исполнения и связано скорее с конкретным житейским материалом, уровнем мировоззренческих проблем и степенью их обобщения в том или ином произведении.

Один из ранних романов Грина — «Наемный убийца» — близок триллеру. Рэвен, его главный герой, — профессионал своего дела, и в этом читатель убеждается на первых же страницах. Но Грин уходит со стандартного пути: герой-убийца оказывается в роли детектива, идущего по следу нанявшего его человека, чтобы отомстить за допущенную по отношению к себе вопиющую несправедливость. Писатель добивается неожиданного эффекта: вопреки всем разумным соображениям и правилам игры тот, на кого должен обрушиться праведный гнев, постепенно начинает вызывать сочувствие. И уж совсем «не по правилам» в действие на стороне преступника, гоняющегося за своим подлым коллегой по ремеслу, вступает юная девушка, невеста сержанта полиции, имеющего непосредственное отношение к происходящему, но вынужденного довольствоваться в основном ролью статиста. Кстати говоря, английский детектив — вполне в духе традиций английского общества, — как правило, игнорирует полицейских в роли сыщиков и борцов за справедливость; не исключение в этом смысле и романы Грина. Еще одна характерная черта, имеющая отношение ко многим романам Грина и к социально-критическому направлению литературы в целом: человек, находящийся на относительно низкой ступени социальной лестницы, может рассчитывать на понимание и поддержку только от подобных себе или еще более униженных, но никогда — от «вышестоящих».