Средний сёин с новым дворцом соединяется комнатой для хранения музыкальных инструментов, а обрамляет ее широкая веранда для музицирования. Двери между музыкальной комнатой и новым дворцом украшены очень своеобразно. Это цветы, характерные для каждого времени года: весной — сакура и глициния, летом — сусуки и хибискуе, осенью — хризантемы, зимой — слива, камелия и нарциссы.

Изысканную простоту дворцу Кацура придают и натуральные строительные материалы, играющие огромную роль в художественном оформлении зданий. Криптомерия натурального цвета, плетеная решетчатая ограда из бамбука, белые раздвижные стены, дорожки из камня на фоне мха, усыпанные мелкими камешками водостоки — все создает ощущение благородной простоты.

Составной частью дворцового комплекса Кацура являются чайные домики, стоящие на берегу пруда, без которого невозможно представить себе традиционный японский сад. Сама водная гладь как бы становится материалом для бесконечного чередования пейзажей, рассчитанных на разное время года, дня и на разную погоду.

Одна часть пруда в Кацура славится, например, романтическим отражением осенней луны, воспетым многими поэтами.

Самый изящный из чайных павильонов — Сёкинтэй, превосходящий своей декоративностью все другие чайные домики той эпохи. Восточной, западной и северной сторонами он обращен к пруду; низко нависающая крыша Сёкинтэй даже в жаркий день сохраняе тв нем прохладу.

В этом павильоне расположено несколько комнат. В первой находится токонома (стенная ниша с приподнятым полом) и каменный очаг, который используется зимой. Бумага в нише имеет форму больших квадратов — белых и синих. Такая форма повторяется и в напольных циновках, и в раздвижных стенах.

Последняя комната павильона Сёкинтэй открывается в сад. Такой постепенный переход интерьера в пространство сада, который в свою очередь переходит в естественный пейзаж, — одна из характерных черт японской архитектуры.

Даже звук ветра и пение птиц играют большую роль в создании эмоционального настроения. Ведь Сёкинтэй — это павильон «сосны и лютни», когда шум ветра, играющего в окружающих его соснах, в комнатах воспринимается как звуки лютни.

Своеобразие другому чайному павильону — Гэппаро — придает осеннее время года. Рядом с павильоном растут клены, листья которых багровеют осенью. Из этого павильона можно любоваться отражением луны в пруду, а с веранды старого сёин наблюдать ее восход.

На территории дворцового комплекса есть и буддийский храм, выстроенный в китайском стиле. Принц Тосидада посвятил его своему отцу.

Загородный императорский дворец Кацура знаменит не только архитектурой своих построек. Дворцовый сад сочетает в себе черты самых разнообразных парковых ансамблей, но общий его характер приближается к стилю чайных садов, когда восприятие пейзажа происходит в процессе движения, направление и ритм которому задают дорожки.

Посещение дворцового комплекса Кацура обычно и состоит из недолгой прогулки по причудливо извивающимся дорожкам парка. Парк, собственно, и задумывался для прогулок и любования пейзажами, созданными искуснейшими садовниками. Когда вы прогуливаетесь по парку, пейзаж меняется вместе с вашим движением: например, пруд то полностью исчезает, то появляется перед вами совершенно неожиданно. Постоянное движение пространства — это особенность традиционной японской архитектуры, ведь японцы — великие мастера вмещать природу в небольшое пространство.

Один из знаменитых посетителей Кацура сказал, что этот дворцовый комплекс создавался, чтобы «думать глазами». Это высказывание становится понятным даже после короткой прогулки по дворцу, когда один раз в году его двери открываются для посетителей.

Среди многих достопримечательностей дворца им показывают «Палату покоя и прохлады», в которой во время торжественных церемоний император восседал на циновочном помосте под дорогими шелковыми балдахинами. К этому помосту ведет лестница, по сторонам которой расположились два деревянных льва, охраняющих императора от злых сил. Когда посетитель при входе в «Палату покоя и прохлады» наступал на одну из досок, с помощью специального устройства тотчас поднималась тревога и появлялась грозная стража.

Есть города, само название которых уже вызывает какое-то необыкновенное волнение, стоит только произнести его вслух. К ним принадлежит и испанский город Севилья — город Дон-Жуана и Кармен. Слава самого неотразимого обольстителя и гордой цыганки, да еще всемирная известность Севильского цирюльника сделали этот город одним из самых знаменитых в мире.

В середине XIII века после упорных боев с маврами король Фердинанд III вернул Севилью испанцам, и здесь на некоторое время разместилась столица испанского королевства. Вскоре король заложил здесь верфи, а через несколько лет Альфонс Х основал в Севилье латино-арабский институт. И впоследствии Севилья продолжала бурно строиться, точно готовилась к своему взлету в XVI веке, когда ей (после завоевания Америки) было предоставлено право монопольной торговли с новыми странами.

В этот порт мирового значения, центр заморских сокровищ и золота приезжали купцы со всего света, и говорили здесь на всех языках мира. Лопе де Вега писал: «Севилья богата прелестнейшими садами, раскинувшимися на берегах золотого Гвадалквивира — реки золотой не своими песками, а теми богатыми флотилиями, которые входят в нее, нагруженные золотом и серебром НовогоСвета».

Севилья стала местом действия многих литературных произведений, именно отсюда пошел гулять по всему миру Дон-Жуан, впервые появившийся в испанской литературе у Тирсо де Молина в романе «Севильский озорник, или Каменный гость».

Архитектурный облик Севильи своеобразен своей мавританской башней, художественными патио (внутренними двориками) с изящными чугунными решетками, улицами и небольшими площадями, превращенными в садики, старинными зданиями. Многие из этих зданий сейчас отошли под офисы, торгово-промышленные учреждения или банки. Но, бродя по узким кривым улочкам старой Севильи, можно легко перенестись в прошлое — в прошлое, когда под окнами знатных дам распевал свои серенады страстный и неутомимый любовник Дон-Жуан.

Впоследствии, переменив свой образ жизни из-за наступающей старости, Дон-Жуан основал в своем дворце общину сестер милосердия. Здесь находят для себя приют и уход бедные, больные или просто старые люди. Будучи сам попечителем этого богоугодного заведения, Дон-Жуан и окончил в нем свои дни.

Дворец своим садом выходит на набережную реки Гвадалквивир. В саду на высоком пьедестале, обращенном к дворцу, поставлен чугунный памятник Дон-Жуану. Он изображает всемирно известного испанца не в годы его пылкой молодости, а в зените милосердия, когда Дон-Жуан несет в свой дворец умирающего от голода мавра.

В Севилье есть и другая статуя Дон-Жуана, хотя знатоки утверждают, что она изображает не того Дон-Жуана, который окончилсвою жизнь, бесстрашно пожав руку каменному командору. Статуя изображает другого знатного и богатого господина, бывшего последователем Дон-Жуана.

На втором этаже дворца располагается кабинет Дон-Жуана высокая, продолговатая комната, отделанная деревом и выходящая во внутренний дворик. В кабинете хранится шпага Дон-Жуана, его письменный стол со стоящей на нем чернильницей, пара подсвечников, щипцы для снятия нагара со свечей и гипсовая маска, снятая после его смерти.

Основателем этого известного сейчас во всей Испании госпиталя Милосердия считается сеньор Мигель де Маньеро — один из претендентов на звание прототипа Дон-Жуана. В кабинете на втором этажеэ того довольно мрачноватого дома висит большой портрет М. де Маньеро, сидящего за столом, на котором стоит тяжелый серебряный подсвечник. Портрет висит над тем же самым столом, что изображен на картине, и на нем стоит точно такой же канделябр, что изображен на портрете. Дон-Жуан (или его прототип М. де Маньеро) изображен великолепным хищником, хотя его уже начинают сковывать годы.