Безусловно, будучи столь любвеобильным и сексуально ненасытным, товарищ Мао Цзэдун, как бы ни блюли идеологическую чистоту его любовницы и любовники (а Мао не пренебрегал и юношами), как бы ни проверялись они во всех отношениях, не мог не подхватить и специфические болезни. Что-то, видимо, не сработало в бюрократической системе, охранявшей вождя от различных заболеваний, и однажды одна из многочисленных подруг наградила «великого кормчего» банальнейшим трихомонозом. Строго говоря, заболевание это не относится к венерическим, но доставляет немало хлопот, причём больше женщинам, нежели мужчинам, которые чаще всего становятся переносчиками заразы. Мгновенно началась цепная реакция — Мао передавал болезнь, как эстафетную палочку.

Необходимо было остановить «бежавших» задолго до финиша, так как могла разразиться обычная в таких случаях пандемия. Для этого требовалось прежде всего излечить инфицированного вождя. Недостатка не только в традиционных китайских препаратах, но и в самых современных западных лекарствах его врачи не испытывали. Дабы избавить Председателя от этой напасти, всего лишь и нужно было, чтобы он отказался на время лечения от интимной близости с кем бы то ни было. Но Мао только посмеялся над наивностью докторов. Ибо считал, что если ЭТО не причиняет никакого существенного вреда лично ему, то всё остальное не имеет никакого значения. Председатель Мао Цзэдун, «великий кормчий», «великий революционер XX столетия», так и остался инфицированным трихомонозом до конца своих дней, распространяя заразу среди своих партнёров.

8 сентября 1976 г. ничего не подозревавший китайский народ, как обычно, начал день со здравицы, давно заменившей ему молитву: «Десять тысяч лет Председателю Мао!» В этот же день врачи предприняли ещё одну попытку стимулирования сердца вождя: внутривенно было произведено вливание традиционного китайского препарата на основе женьшеня. Это дало необходимый эффект — давление стабилизировалось, отчётливо прослушивался пульс.

Смерть заглядывала этому человеку в лицо — он продолжал отчаянно сопротивляться. Но на этот раз улучшение оказалось временным — даже самые лучшие врачи Китая были бессильны перед законами природы. Не помогли и две молоденькие танцовщицы (Мао всегда обожал танцы), значившиеся в аппаратных списках медсёстрами, которые в течение всей болезни продолжали услаждать тело вождя.

И вот к постели умирающего приблизился его личный врач. Председатель едва приоткрыл глаза и еле-еле пошевелил губами. Он задыхался. Кислородная маска медленно сползла с бледного старческого лица. Доктор понял, что человеку, возле которого он пробыл чуть больше двух десятков лет, она уже больше не нужна. Ли Чжисуй наклонился к вождю, но в ответ услышал лишь едва различимые звуки: Мао пребывал ещё в сознании, но сказать уже ничего не мог.

Только Чжан поняла, что хотел спросить «великий кормчий». Она обратилась к врачу и чуть слышно произнесла: вождь желает знать, остаётся ли у него хоть какой-нибудь малейший шанс. У Председателя на какое-то мгновение прояснился взор — ему стоило невероятных усилий кивнуть: да, Чжан поняла его верно. Он протянул доктору Ли вялую, дряблую, перекрученную синеватыми узелками вен руку. Доктор с трудом ощутил слабые токи крови — пульс практически не прослушивался. Линия на кардиографе стала почти прямой, всегда покрытые румянцем, известные всему миру щёки вождя опали, кожа приобретала сероватый оттенок.

К ложу вождя бесшумно, как тени, подступили четыре члена Политбюро — Хуа Гофэн, Чжан Чуньцяо, Ван Хунвэнь и Ван Дунсин. Очередная бригада медиков готовилась заступить на дежурство. В этот момент в покои вождя с криком: «Что здесь происходит?» — ворвалась его супруга Цзян Цин. Её пытался успокоить Хуа Гофэн. Ли Чжисуй пытался в последний раз приободрить вождя: «Всё в порядке, Председатель, — негромко произнёс врач. — мы сможем вам помочь».

Приближённые уловили в глазах умирающего искру надежды — Мао продолжал отчаянно цепляться за жизнь. Но искра вспыхнула и тут же погасла. Зрачки остекленели, Мао лишь прикрыл глаза, его рука дёрнулась в последней предсмертной конвульсии, и тело замерло на кровати. Доктор взглянул на кардиограмму — на слабо мерцающем мониторе тянулась сплошная прямая линия.

Биологические часы остановились, механические показывали 0 часов 10 минут. Наступил новый день — 9 сентября.

Бог умер…

На врачей с криком: «Что вы натворили! Вы ответите за это!» — набросилась теперь уже вдова Мао — Цзян Цин… Но на этот раз для медиков всё обошлось — через некоторое время Политбюро признало, что лечение велось правильно.

Она была, пожалуй, самой почитаемой в мире в конце XX в. женщиной. И потому её гибель породила множество легенд и версий. Кто-то возлагает всю вину за смерть 36-летней принцессы Дианы на папарацци, не дававшим покоя принцессе. Леди Диана, кстати, считалась самой фотографируемой женщиной в мире. И, судя по всему, она была совсем не против этого. Как и любой женщине, внимание ей было небезразлично. Согласно другой версии, главным виновником трагедии является пьяный водитель автомобиля «мерседес», на котором ехали принцесса и её друг. Наиболее смелые газетчики утверждают, что катастрофа близ моста Альма не что иное, как тщательно спланированное убийство принцессы, очень мешавшей определённым силам.

Что ж, мы готовы принять и обсудить несколько версий случившегося. А вам самим предстоит определить степень правдоподобности той или иной точки зрения. Наше повествование основано на свежих материалах, появившихся в средствах массовой информации сразу же после трагической гибели леди Ди. И начнём мы с представления действующих лиц.

Леди Диана, принцесса Уэльская — бывшая супруга наследника английского престола принца Чарльза. Несмотря на то что после расторжения брака с Чарльзом Диана перестала быть членом королевской семьи, народное внимание и любовь не оставили принцессу.

Доди аль-Файед — 42-летний египетский миллиардер, наследник громадного состояния своего отца Мохаммеда аль-Файеда. Кстати, отец сыграл в этой истории далеко не последнюю роль.

Мсье Поль — водитель автомобиля «мерседес», на котором разбились принцесса и её спутник.

Тревор Рис-Джонс — выживший в катастрофе телохранитель.

Автомобильная катастрофа в тоннеле близ моста Альма стала развязкой долгой истории, начало которой отсчитывается со времени знакомства принцессы Дианы с египтянином Доди аль-Файедом. Ко времени их близкого знакомства Диана уже была разведена с принцем Чарльзом и переживала предательство своего очередного приятеля — офицера Джеймса Хьюита, который продал подробности своих интимных отношений с Дианой британской писательнице Анне Пастернак.

Надо заметить, что Диана не отличалась постоянством во взаимоотношениях с мужчинами. Место кавалера рядом с принцессой очень часто становилось вакантным, но пустовало недолго. Западная пресса уже после смерти Дианы опубликовала несколько материалов, свидетельствующих об этом. Согласно им, Доди был не единственным мужчиной, с кем леди Ди проводила свободное время. Друзья принцессы рассказали о её романе с пакистанским хирургом Хаснатом Ханом. И даже появление рядом с Дианой египетского миллиардера Доди вовсе не означало, что отношениям Дианы с Хаснатом пришёл конец. Однако большую часть своего времени в последние месяцы принцесса проводила всё же именно с Доди.

Семья аль-Файедов приехала в Англию несколько лет назад. Отец Доди Мохаммед аль-Файед мечтал занять одно из мест среди представителей высшей английской аристократии. Однако респектабельные господа сторонились общества Мохаммеда. Ничто не помогало Мохаммеду стать своим в лондонском высшем обществе — ни многомиллиардное состояние, ни покупка суперпрестижного универмага «Харродз». Несмотря на то что его магазины посещали сами представители королевской семьи, Мохаммеду аль-Файеду было отказано даже в британском гражданстве. В отчаянии Мохаммед идёт на поступок, о котором, наверное, он будет сожалеть всю оставшуюся жизнь. Накануне парламентских выборов аль-Файед-старший обвиняет членов кабинета Мейджора во взяточничестве. И хотя его обвинения некоторых министров так и остались недоказанными, партия Джона Мейджора выборы проиграла. У семейства аль-Файедов появляются весьма могущественные недоброжелатели.