Посылались экспедиции и в другие страны, например, Ф. Елачич был послан в Китай с подробной инструкцией «в искании вещей». Во время долгого путешествия по Сибири ему было велено обращать особенное внимание на «женское целое платье сибирских народов, со всеми к нему уборами», а также на имеющихся идолов, домовую сбрую и прочие вещи. И средства для этого были выделены немалые, в частности, своего рода обменный фонд из различных вещей, «кои в Китае куриозными почитаются».

Еще в 1779 году ценнейшая этнографическая коллекция с Сандвичевых (Гавайских) островов была передана сначала в Кунсткамеру, а оттуда перешла в Музей антропологии и этнографии. В этом году погиб английский путешественник Джеймс Кук, а два корабля из его экспедиции — «Резолюция» и «Открытие» — с большим трудом добрались до камчатской крепости Петропавловск. Комендант Камчатки М. К. Бем принял несчастных английских путешественников, и благодарные моряки преподнесли русским целую коллекцию, привезенную с Гавайских островов. В нее входят различные предметы быта, изготовленные из перьев: опахала, головные уборы воинов, принадлежности мужского костюма и прочие вещи.

Особый интерес вызывают предметы, собранные и доставленные великим русским путешественником Н. Миклухо-Маклаем, прожившим среди папуасов несколько лет. Эта одежда, в виде мантии и шлема, искусно сделанная из мелких красных и желтых перьев, до сего времени изумляет многочисленных посетителей Музея. Как она выглядела, можно судить по манекену, облаченному в шлем и мантию гавайского короля XIX века Камеамеа Первого.

Ценным приобретением для Музея стала коллекция, собранная почти в течение десятилетнего пребывания экспедиции И. Вознесенского в Русской Америке. Он застал еще самобытную культуру калифорнийских индейцев, а у атапасков ему удалось собрать замечательную одежду из замши, сшитую и вышитую иглами дикобраза. И это было особенно своевременно, потому что вскоре эта одежда вообще исчезла из быта индейцев.

Коллекции из предметов быта североамериканских индейцев пользуются всемирной известностью, и среди них несколько индейских «трубок мира». Такие трубки хранятся и в крупнейших зарубежных музеях, но они были захвачены в эпоху колониальной экспансии, а экспонаты Этнографического музея получены в дар от индейских вождей в знак уважения к великой России и русским людям. А такие дары многого стоят!

В обширную эскимосскую коллекцию Музея входят орудия морской охоты на тюленя и моржа: гарпуны — довольно сложной конструкции, метательные дощечки, стрелы с наконечниками самых разнообразных форм. Особенно богато представлена одежда — промысловая, повседневная и праздничная. Она сделана из самых различных материалов: из оленьих шкур, из цельных рыбьих шкурок, из рыбьей кожи и даже из кишок морских животных.

Интерес для посетителей представляют эскимосские каменные лампы, в которых горел тюлений жир. Такие лампы не только освещали жилище в длинную полярную ночь, но еще и обогревали помещение, а также использовались для приготовления пищи.

Очень интересны предметы из экспозиции, посвященной культуре народов Африки: рисунки на камне с изображением страуса и антилопы, высокохудожественное литье из древнего африканского государства Бенин, образцы одежды, украшений и предметов быта…

Африканские коллекции начали поступать с середины XIX века, и сейчас в них входит более 11 тысяч экспонатов. Русский исследователь Африки В. В. Юнкер в 1875–1878 годах собрал особенно ценную коллекцию предметов быта различных племен Центральной Африки (область водораздела Конго и Нила), тогда еще почти не исследованной. Эти коллекции всесторонне отражают материальную культуру народов азанде, мангбетиту, калика и других племен. Среди предметов собрания находятся уникальные стрелы и лук карликового племени акка, а также деревянные фигурки предков племени бари. Пять этих фигурок — одно из самых больших собраний в мире.

Очень интересны коллекции материальной культуры Западной Африки. Кроме привычных уже предметов быта, в них богато представлены предметы культа и искусства из Судана и Камеруна. Это главным образом костюмы членов тайных союзов и культовые обрядовые предметы. Входят в африканские собрания и маски-наголовники народов баньянг, кеака, экой, обанг и других.

Богатством экспонатов отмечена китайская коллекция: фарфоровые вазы, лаковые изделия, перегородчатая эмаль, гражданская одежда народов из различных провинций Китая.

Сегодня Музей антропологии и этнографии является одним из старейших и крупнейших музеев в мире, его коллекции насчитывают 600 000 предметов культуры и быта народов Земли.

Еще шла война, когда в Ленинграде открылось специальное художественное училище. Будущие живописцы, лепщики, резчики, позолотчики трудились не над выработкой своего стиля, а учились проникать в художественный стиль Расстрелли и Камерона, Кваренги и Ринальди. Вместе с музейными работниками они изучали планы чертежи, рисунки, фотографии, сохранившиеся благодаря эвакуации, когда в ящики в первую очередь укладывались документы. Вот по ним, а также по отдельным уцелевшим предметам интерьера и предстояло воссоздать разрушенное.

А разрушения были такие, что возникла даже мысль разместить в Большом петергофском дворце ресторан, клуб или дом культуры. И мысль эта тогда казалась единственно разумной. От всего здания оставался только один каркас, да и тот сильно пострадал. Из сотен предметов дворцовой мебели сохранилось только восемь.

В послевоенные годы инспектором по охране памятников был Н Белихов, и только благодаря его стараниям удалось начать в Петродворце восстановительные работы.

Долго бились мастера над изготовлением штофа, которым когда-то были обиты дворцовые залы. Современная техника оказалась бессильной, и дело было готово уже совсем зайти в тупик. И вдруг на чердаке одного из старых московских домов был обнаружен ручной ткацкий станок. Он и помог специалистам восстановить технологию ткачества XVIII века, когда за день удачной работы мастер вырабатывал лишь 10–15 сантиметров штофа.

Петергоф возводился тогда, когда возводились и укрепления Кронштадта Петр Великий, желая в минуты своего отдыха любоваться видом моря и строившейся вдали крепости, повелел построить себе на противоположном берегу «попутный дворец» в голландском стиле и назвал его Монплезир — «Мое удовольствие». Название это не было случайным шум волн, разбивающихся о прибрежные камни, вид необозримых морских просторов — все в Монплезире было связано с мыслями и чаяниями Петра I о русском флоте. Монплезир стал первым сооружением, давшим основу целому комплексу каменных дворцов, которые впоследствии и были названы Петергофом.

Во время своих путешествий по Европе великий реформатор России не забывал про свое любимое детище. Из-за границы Петр I отправлял целые грузы с деревьями для дворцовых садов, разведение которых его весьма занимало. Он лично отмечал на планах, где следует поставить беседку, а где цветник или птичник.

Из сохранившихся документов видно, что липовые деревья были закуплены в Амстердаме, около 6000 буковых деревьев доставили из Ростова, яблони — из Швеции, из Данцига и Ревеля — барбарис, ветлу и розовые кусты, из Сибири были присланы кедры, а из Крыма — по штуке всех растущих там деревьев.

Одновременно с устройством садов шли работы по устройству фонтанов и каскадов. И опять Петр I давал самые подробные указания и инструкции, например «Доделать кашкаду другую, грот и в оном стол с брызганием и арган, буде мочно, также в бассейн фонтанну, по уступам обеих кашкад, статуи и горшки, грот маленький вверху, на одной стороне прохода, а в другой что иное, по рассуждению архитектора» Подобных распоряжений, касающихся даже самых мелких подробностей, Петр Великий отдавал множество, причем за всем старался смотреть сам.

Статуи для фонтанов отливали в Петербурге и Риме (по русским чертежам), для обделки с мрамором из-за границы были специально выписаны знающие свое дело мастера. И, наконец, в августе 1721 года фонтаны и водопроводы были готовы, и Петр I отправился на Ропшинскую мызу, чтобы собственноручно прокопать слой земли, который разделял вновь построенный канал с рекой Кавашею. Вода хлынула в водопроводы, и на другой день в роскошном петергофском парке зажурчали и забили вверх многочисленные фонтаны. Официальное же открытие загородной резиденции Петра состоялось только через два года. Император, его свита и многочисленные гости прибыли в Петергоф из Кронштадта, где только что закончился большой морской парад в честь создания российского флота. Как только вода была пущена в фонтаны, перед изумленными гостями забили сотни мощных струй и заиграли на солнце каскады. Вечером была устроена иллюминация с фейерверком, в парке и на кораблях, стоявших в заливе, зажглось море разноцветных огней.