– Что предпримем?

– Собственно, дилемма ясна: ждать до послезавтра – или искать другой способ. Борис Максимович, решать вам.

Котовский обвёл взглядом номер с его незамысловатым убранством: кровать, тумбочка, стол – и не обеденный, и не письменный, но, в общем, четвероногий, как и два стула. Узкий стенной шкаф. Туалет с душем. Здесь это именовалось полулюксом. Не камера, конечно, и не барак, но…

– Как-то не очень думается в четырёх стенах, – сказал Котовский с нотками извинения в голосе, – Хочется больше двигаться, иначе чудится, что я всё ещё там. Вы не против прогулки по городу? Непродолжительной хотя бы.

– Гулять продолжительно тут просто негде, – сказал Каплин. – Уездный городок. Конечно, отчего же не пройтись? Хотя бы из любопытства. Мы с Таней тут хотя и не впервые, но на ознакомление всегда недоставало времени. Таня, ваше мнение?

– Подчинюсь решению большинства. – Она улыбнулась. – Тем более, что погода соответствует.

– Погода подсказывает: хоть продай что-нибудь, но выпей, – проворчал Каплин, улыбкой показывая, что это всего лишь шутка.

Улица оказалась неширокой, но асфальтированной, домов выше трёх этажей виднелось немного, хотя в отдалении высился и местный небоскрёб, похоже, чуть ли не о шестнадцати этажах. В поперечных проездах просматривался чаще всего булыжник, у людей старших поколений наверняка вызывавший ностальгические ощущения. Автомобилей было немного, город явно был не из богатых, не на нефти и не на газе стоял, а высокие технологии сюда тем более не дошли ещё. Зато воздух казался даже сладким на вкус – москвичам, конечно, не Котовскому, от московской атмосферы отвыкшему. Правда, отъезжающий от остановки автобус выпустил густую дизельную струю, напоминая о том, что век всё же и тут двадцать первый – Российский двадцать первый. Каплин проговорил:

– Давайте свернём куда-нибудь. Что-то не по себе мне делается от каждой проезжающей машины.

– Ждёте выстрела? – улыбнулся Котовский. – Голливудское воспитание?

– Если бы, – откликнулся адвокат. – Личный опыт во многих процессах. – Он продолжил уже другим тоном, деловым: – Кстати, о птичках. Сегодня понедельник, а в четверг мне предстоит садиться в процесс, весьма основательно. И крайне не хотелось бы опаздывать. Может быть, решим так – вы с Таней подождёте самолёта, а я попробую улететь на чём попало, мало ли – одному всегда легче зацепиться за какой-нибудь борт. Хотя бы грузовой.

Котовский собрался уже ответить: «Конечно, Аркадий, делайте так, как вам удобнее», но промолчал, потому что обстановка в переулке вдруг изменилась.

И, похоже, не к лучшему. Откуда-то вдруг вылупившиеся, на тротуаре перед ними оказались вдруг мужички, числом трое; впрочем, вглядеться – так и не мужички, и даже не парни – парнишки, где-то на грани совершеннолетия и полной уголовной ответственности, обычные парнишки, не скинхеды какие-нибудь или в этом роде. Однако, сблизившись, они остановились, явно мешая встречным пройти. Хотя других угрожающих действий пока не совершали. Один лишь сказал:

– Ты гляди, что у нас: живой жид!

– Двое сразу. Это как же понимать? Наш любимый город что, больше не для русских?

– Не, – сказал третий. – Это масоны, блин. А баба ничего. Айс.

– Не айс, – возразил первый. – Масоны и есть жиды. А эта с ними замаралась. Её очистить надо. Потом спасибо скажет.

– Значит, так, – сказал средний. – Жиды могут линять, если жить хотят. А с тобой мы погуляем. А вы – чтобы сегодня же вас в городе не было, секёте? Наш город не для жидов, вообще не для чёрных. Это русский город!.. – Паренёк явно раскручивал себя, настраивал на решительные действия. Стоявший справа шагнул вперёд, оказавшись рядом с Татьяной. И сказал ей: – Ну, иди, иди сюда. Ты же русская девка, тебе под жидов ложиться западло!

– Значит, так, – сказал Каплин негромко, но как-то очень чётко. – Вы сейчас разом поворачиваетесь и уходите, откуда пришли. Или же…

– Ох ты, – сказал первый глумливо. – Ты гляди: жид хочет напугать русского человека! Ну, сейчас я тебе…

Не договорил. Каплин левой рукой, вытянутой в сторону, как бы оградил Татьяну и оттеснил назад, одновременно выбросив вперёд правую – в ней непонятно откуда появилась чёрная штучка, формой отдалённо напоминавшая мини-пистолет. Тоже сделал шаг назад. Нажал. Струя резанула парня по глазам, облачко окутало лицо. Он согнулся, разинутым ртом судорожно хватая воздух, ладонями прикрыл глаза, из которых непроизвольно хлынули слёзы, не позволяя ничего видеть. Закашлялись и остальные двое, и сам адвокат, и оба его спутника, пятясь, всё дальше отходя от блюстителей расовой чистоты. Каплин продолжал держать тех двоих под прицелом, но они, похоже, теперь только о себе думали, оба склонились над тем, всё ещё не разогнувшимся, не отдышавшимся. Плакали сейчас все, но у парней платков не было, утирали глаза подолами рубашек, но слёзы всё лились и лились.

Наконец, контакт окончательно разорвали, вновь оказавшись на асфальте. Каплин сказал:

– Кайенский перец, рекомендую. Препакостная вещь. Разрешение не требуется. Убить им трудно. Хотя при большом желании – возможно.

– Похоже, тут без пистолета гулять не комфортно, – сказал Котовский.

Адвокат ответил:

– А мы и не гуляем. У меня с собой. Имею разрешение. Но обстановка была не той сложности, чтобы стрелять. Значит, и обнажать незачем. Ну, что дальше? Как решим? Борис Максимович? Эти мальчики – может, случайность. А может, и нет. В любом случае, они на нас обиделись.

– Думаю, – ответил Котовский, – ещё двое суток здесь – чрезмерная роскошь. Наверное, нам всем надо по вашему, Аркадий, рецепту: в аэропорт – и там ловить возможность.

– Наверное, так и надо сделать, – подтвердила Татьяна своё согласие.

– Сделаем вот как, – подытожил адвокат: – попытаемся там организовать чартерную переброску – хотя бы до ближайшего нормального аэропорта. На чём угодно, лишь бы летело.

– А денег хватит? – спросил Котовский.

– Более чем. У меня Раина карточка, она вручила на всякий случай. Её счета не блокированы. Что же – не станем больше терять времени.