На своём мониторе учитель актёрскому мастерству начал демонстрировать Антону самых успешных рукопашников школы Седого и рассказывать кто и как из них сумел выдвинуться: “Мачо. Тот бойцом был средненьким, но всегда сражался яростно, мог стоять по колено в своей крови и драться... Так как имел, несмотря на все проведённые схватки, крайне милую мордашку - его фанатками были девочки лет четырнадцати-двадцати, которым неважна победа в ринге, главное было утешить, тем или иным способом – от койки до бара, темпераментного страдальца и страстного кавалера. Мда... Короче, мы ему придумали следующее: он "сливал" каждый третий бой, специально, что бы потом рассказать на камеры историю о бабушке, маме, сестре - в общем женщине родственице, из за которой ему вместо тренировок приходилось загонять ручного крокодила в ванну, брести по пояс в снегу, бросаться в горящую виллу... Малолетние дурочки верили и плакали навзрыд, даже не задумываясь: откуда у раба столько родственниц в полисе и главное - почему его постоянно отпускают из школы к чёрту на кулички?! В качестве образа мы ему подводили глаза, губы побоялись, из за ударов, красить и заставляли его стирать одежду в одеколоне, что бы душистый запах “вылизанного самца” - стоял на километр. Все нормальные люди отворачивались и чихали, а малолетние писёхи прямо выли от восторга... А потом одна из них его чем то заразила, да так удачно - что он через неделю её избил до смерти, а потом ножом разрезал на части. Полиция его пристрелила, а жаль. Столько прибыли приносил...”

Следующим Антону показали мощного бойца с короткой щетинистой стрижкой, по прозвищу “Торпеда”: он бросался в проходы в ноги и нередко бодал своей головой корпус и голову противника. Со временем начал участвовать в шоу перед боями других бойцов и разбивал арбузы, всё тем же коронным “боданием” их лбом. Считался своим среди клубов самой Лиги, так как постоянно агитировал за новый порядок и даже получил свободу лично от мэра. Но видимо разбивание арбузов головой сказалось на нём и свихнувшись, “Торпеда” однажды, с разбегу, попытался “боднуть” бетонную стену. Упал с разбитой головой, но вскочив с паническим криком “Русские идут!!!” - повторял свой коронный удар ещё и ещё... Пока прибежали охранники - он совершенно обессилел и свалился в лужу своей собственной крови. Последними его словами были :” Просьбу исполнил: Животное-убил! Мы невероятны и исключительны...” Никаких объяснений так и не последовало, а в новостях сообщили что он погиб спасая ребёнка, что купался и стал тонуть в пруду.”

Третьим был показан “Великий Немой”: отличный боец что никогда сам не давал интревью, за него говорил мелкий и юркий, специально нанятый школой гладиаторов, актёр.

"Немой" как оказалось был косноязычен и его боялись выпускать к микрофону, актёр же постоянно шутил, позволяя бойцу лишь твёрдым несгибаемым взглядом смотреть в камеры.

Однажды актёр по пьяни забыл прийти на второстепенную прессуху и “Великий Немой” дал её сам... завалив свой рейтинг вчетверо! Поднять продажи боёв с его участием уже не удалось и через год он был наказан отправкой на медфабрику.

Следующие три недели, для Антона, были насыщенны тренировками и подготовкой к дебютному бою: постоянными стали ежедневные спаринги на стадионе в “песочнице”, бои с инструкторами в залах или с тренировочными дронами “дураками”, на которых отрабатывали постановочные удары и главное - их точность и серийность в движении. Дроны, в отличие от более привычных Токареву груш или мешков, постоянно перемещались по территории, имитируя противника но со всё возрастающей скоростью, а боец наносил как можно точнее и быстрее удары, в указаные тренером “номерные места”, пытаясь наработать частоту серий и нарастить мощь, и резкость удара.

Если первое время в школе Токарев себе представлял как будет здесь новым Спартаком и поведёт толпы пленённых людей на завоевание свободы, то сейчас он почти полностью отказался от данной идеи, так как сам отчётливо видел: особо никто прочь из школы Седого не рвётся, а пройти охрану и главное, уйти от погони вооружённых лигистов, с чипами внутри тела рабов что сигналили о расположении беглецов - казалось совершенно не реальным. Разница в вооружении и возможностях рабов и хозяев - были просто разительными. Да и гибель Лира, и всех с кем бежал из медицинской фабрики недавно ещё, не стёрлась из памяти мужчины.

Приходилось постоянно тренироваться в поте лица: три четверти времени уходило на “боёвку” и всего четверть занимала обязательная “показуха”, о которой помнили все, даже тренеры по выносливости или ударники в зале. Они все постоянно напоминали бойцам что бы те держали спину ровной, смотрели подолгу в зал и правильно, красиво улыбались.

Это стало важной частью зрелища на Аренах и от этого зависела прибыль владельца школы и гонорары тренеров вместе с бойцов.

“Смесь СДЮШОРа и института благородных девиц” - так про себя охарактеризовал школу рабов гладиаторов, на Аренах полисов Лиги, Токарев.

Перед своей первой выставочной схваткой Антон совершенно не нервничал. Немного доставал Рудолфо, что требовал от новичка сразу себя показать на максимуме, что бы инструктора знали чего требовать и к чему вести бойца: бесконечным “боям-разогрейкам” или крупным представлениям для чемпионов.

Утром проверили состояние здоровья у тех из бойцов кому предстояло сегодня выступать и выдали, по показаниям медицинского браслета, рацион.

Сам браслет снова оденут лишь на время перед боем и чуток после него, как объяснял Рудолфо, что был старшим по выводу молодняка, из новой партии, на первые схватки.

Еду дали натуральную, не из всёкопиров, поэтому специально пришлось ждать с час, пока всем всё индивидуально приготовят.

Потом бойцов усадили в похожий на минивэн автомобильчик, но с тремя сферами, как у сфероциклов, установленными “шахматкой” вместо колёс и... авто двинулось по направлению к месту боя – само, без водителя или кого либо кто в авто выполнял бы его функции!

Рудолфо разговаривал и смеялся, подзуживая бойцов. Медик выездной команды что то перебирал у себя в ящике, а охрана школы, что располагалась сзади - с ленцой осматривала подопечных и глазела в окна. Никто и не думал управлять машиной, однако же она вовремя поворачивала, пропускала или обгоняла иные авто, тормозила на сигнальных светофорах.

Несмотря на любопытство по поводу транспорта, Антон решил также заняться рассматриванием пейзажа за окном и понять возможную вероятность своего побега, возможно даже сегодня, на первом же бое. Был шанс что пока все готовятся к схваткам - ему отпроситься отлить и прикончив или вырубив охранников попытаться дать дёру.

Конечно в крупных полисах Лиги охрана явно была получше чем на медфабрике, на пустоши Гренландии, но всё же шанс затеряться, хотя бы и на несколько часов, был.

Потом мужчина вновь вспомнил о чипе, что теперь находился внутри него и стал раздумывать как быстро дроны могут начать погоню по нему. Ему вспомнилось сколько его людей погибло в агрогороде и Антон решил всё же обождать: видимо быстро можно было попасть лишь на тот свет, для спасительного побега из полиса придётся покрутиться и придумать что то сложное. Лёгкого “свала”, как во время побега с Лиром, когда был шанс быстро прорваться к выходу на поверхность Ямы партизан - явно не было и в помине, а бродить, короткими перебежками, по полису врагов, ежесекундно спасаясь от погони дронов разведчиков и штурмовиков - казалось изначально попыткой мучительного самоубийства.

Полис, к удивлению новичка, был огромен и сильно озеленён: множество парков, деревьев в кадках на улицах или в земле, спускающиеся лозы со стен даже крупных офисных зданий - настоящий культ Зелени. Всюду, даже когда заезжали на холмы и чуть сверху можно обозреть местность окрест - были видны лишь здания и небольшие парки возле них.

Моря, гор, лесов рядом - не наблюдалось. Это ещё раз убедило Токарева пока что не рыпаться и немного осмотреться на новом месте, по возможности находя сообщников для будущего побега.