— Ты спешишь, наверное… Домой пора, да и темно уже…

— Да, мама. Конечно же спешу, — правильно истолковал её неловкость он. — Приятной работы.

Даже если мать и чувствовала себя здесь на своём месте, на большее сближение с сыном, чем короткий разговор, она была не готова.

Игорь вышел на улицу, напоследок помахал матери рукой, зная, что она смотрит в окно магазина, и заспешил к автомобилю, больше всего на свете мечтая о том, чтобы скорее оказаться дома.

Он не мог сказать, что после разговора с матерью стало намного легче, но в чём-то Яна была права. Взяв на себя ответственность, решившись хоть на какое-то общение, он, по крайней мере, позволит себе жить спокойнее. И избавится от ещё одной причины для волнений и самобичевания.

А Надежда Петровна… Что ж, Игорь попытался. И ответ не был для него неожиданностью: даже признав часть своих ошибок, мать была готова переносить поражение только наедине.

74

18 февраля 2018 года

Воскресенье

— …Сказала мне, что совершенно счастлива, работает там, ей всё нравится, — закончил Игорь. — Вот и всё. Попросила приезжать не слишком часто, кажется, она была совсем не рада меня видеть. А может, просто стеснялась почему-то. Не знаю, я не уточнял, сами понимаете, но… странно всё это.

— Твоя мать наконец-то взялась за голову и пошла на работу, — защёлкала языком Ева Алексеевна. — Сделала то, что должна была совершить ещё лет тридцать назад. Действительно, это очень странно. Может быть, решила, что хоть как-то надо обеспечить себе достойную старость?

— Ну, зачем вы так, — примирительно произнесла Саша, понимая, что ни Игорь, ни его бабушка не будут в особо положительном ключе выражаться о Надежде Петровне. — Может быть, она действительно наконец-то нашла для себя подходящее место в жизни. Возможно, даже мечтала об этом все эти годы. Вы с ней слишком строги.

Игорю хотелось сказать, что женщина, несколько раз едва не отправившая своего сына на тот свет по причине тотальной невнимательности, вряд ли заслуживает огромного уважения, но что-то заставило его сдержаться. Это было не уважение к матери, скорее желание не бередить прошлое и не травить раны, которые только-только успели зажить, и даже не в его сердце — в бабушкином.

Ева Алексеевна всегда очень тяжело переживала брак своего сына с его женой, говорила, что они друг другу не подходят. Она любила своих внуков, но, кажется, больше потому, что они удались в неё и в её мужа, а факт материнства Надежды скорее игнорировала.

Что ж, это вполне объясняло причины плохо сложившегося брака. Бабушка никогда не мешала — она предпочитала действовать по принципу "я не лезу к вам — вы пытаетесь жить по своему уму", — но всё равно… Это накладывало определённый отпечаток. Игорь даже не мог с точностью описать, что именно не складывалось в их семье, по крайней мере, со стопроцентной точностью. Он только одно знал — ни мать, ни отец, ни они с Янкой никогда толком не были счастливы.

— Забудем об этом, — надеясь, что разговор перетечёт в любое другое русло, вздохнул Игорь. — А где Магнус?

— Да где-то там, — махнула рукой Саша. — Кажется, сидел на подоконнике. А что?

— Обычно, когда мы на кухне, тут оба кота, — отметила Ева Алексеевна, подхватывая на руки белого котёнка. — Ну, Малыш, где твой папа?

— Миа-у, — сообщил тот, тыкаясь крохотной мордочкой в подставленную ладонь. — Мр-р-ру?

Игорь поднялся. Оставлять Магнуса наедине с чем-либо всегда было опасной идеей, и он подозревал кота в страшных преступлениях, заведомо зная, что тот способен совершить отвратительные деяния. Перевернуть вазон — это ерунда, равно как и сорвать штору вместе с карнизом, но ума этого кошмарного зверя хватит и на то, чтобы удалить, к примеру, код с компьютера…

Магнус действительно вредничал, но вдалеке от компьютера. Он восседал на подоконнике и с философским выражением морды наблюдал за вороной, каркающей за окном. Обычно птицы, нарывающиеся на наказание, кота страшно раздражали, но сейчас он меланхолично водил головой из стороны в сторону, а потом вдруг встал на задние лапы и прижал их к стеклу.

Игорь, как завороженный, наблюдал за тем, как правая лапа надавила на оконную ручку, а потом запоздало вспомнил — проклятье, он же снял сетку, потому что та порвалась. Продрали птицы, может быть, та же самая ворона…

Окно осторожно открылось. Ворона, увлечённая своим монологом, запрыгала в два раза быстрее, явно пытаясь довести начавшего реагировать кота до белого каления…

И карающая лапа Магнуса опустилась ей на горло.

— К-р-р-ра! — захрипела схваченная ворона, затянутая внутрь, в комнату. — Кр-р-ра!

— Мау! — победно воскликнул Магнус и, всё ещё придерживая свою жертву, склонился к ней пониже. — Миа-а-ау?

Игорь заморгал, кажется, удивлённый едва ли не больше попавшей в чужие загребущие лапы вороны. Он мог, конечно, ошибаться, но, наверное, слова кота переводились как "ну, я готов тебя выслушать, дорогая" или "и что теперь ты хочешь мне сказать?".

По правде, ворону надо было отобрать у кота, повесить сетку и закрыть окно, тем более, снаружи веяло холодом, но Игорь, смилостивившись, дал Магнусу несколько минут на воспитательную беседу.

73

19 февраля 2018 года

Понедельник

Скрип стульев по полу звучал в голове подобно взрыву. Игорь скривился, кашлянул раза два или три, мысленно проклял свои деревенские прогулки и сел, представляя себе, что запрыгавшие перед глазами зайчики — это от того, что он не хочет видеть Регину. На самом деле, могла подняться температура, но Ольшанский упрямо отрицал эту вероятность и про себя повторял, что совершенно здоров, разве что немного устал. На самом деле, в жизни это обычно помогало крайне мало, в самонастрой он верил только в те дни, когда неплохо себя чувствовал, но… Как уж есть.

Эндрю и Регина должны были проводить этот митап вместе, но Разумовской всё ещё не было. Она, как это водилось в последнее время, немного опаздывала, но и лиды собрались ещё не все.

Голландец развалился на стуле с таким равнодушным видом, словно его заставили сюда прийти, и, кажется, считал что-то на потолке. Выражение его лица было отчасти умиротворённым и совершенно не сочеталось с условиями работы в виде крохотного кабинета и сварливого начальства.

Покосившись на часы, он подался вперёд и обратился к Игорю:

— Сколько обычно это дело при Регине у вас занимает?

— До девяти все должны разойтись. Правило есть правило, — покачал головой Ольшанский. — Раза два или три нарушали.

Эндрю с умным видом кивнул и откинулся обратно на спинку стула, кажется, опять впал в состояние совершенного равнодушия.

Хлопнула дверь, обозначая прибытие Разумовской, и Регина, как всегда не в меру стремительная, когда этого от неё никто не ждал, влетела в помещение. Окинув взглядом присутствующих и, наверное, сосчитав про себя, все ли на месте, она уже более взвешенно опустилась в своё кресло.

— Приступим, — женщина одёрнула воротник своего пиджака. — Сегодня надо обсудить рентабельность некоторых проектов.

Игорь буквально ощутил на себе тяжёлый взгляд Эндрю, словно тот предупреждал его: в случае лжи будет плохо. В ответ он только вскинул брови, недоумевая, что именно могло повлечь такую реакцию.

Эндрю же вскинул руку, чем-то слегка напоминая школьника.

— Доклад, — сообщил он таким тоном, словно Регина могла заставить его замолчать, будь это какая-нибудь менее уважительная причина. — Ваше задание.

Впрочем, какое словно? Она и могла.

— Пожалуйста, — кивнула Разумовская. — Можешь начинать.

Эндрю поднялся нарочито медленно, обвёл холодным взглядом всех присутствующих, поднял папку со стола и принялся довольно бодрым, хотя и не слишком быстрым тоном зачитывать пункты плана и количество выполненных задач.