Впрочем, Джозеф был не лучше. О да, отец говорил ей, что ее теперешний муж – человек твердых убеждений и несгибаемой воли, что он готов жизнь отдать в борьбе за свободу угнетенных, но до сих пор все сказанное отцом не подтверждалось на практике. Она видела перед собой лишь невоспитанного грубияна, готового в любой момент сцепиться с Кристиной.
Вчера вечером Марина в очередной раз призывала его оставить свою бывшую жену в покое, на что он лишь рассмеялся и велел ей не совать нос в чужие дела.
– Занимайся своим делом, детка, – заявил он, укладываясь на свою подстилку возле двери.
В доме явственно пахло грозой. Иногда Марина чувствовала себя здесь даже более тревожно, чем в горах с Зи. Там по крайней мере опасность имела название: она могла исходить от пули, бомбы, чего-то, что можно увидеть.
Здесь все было не так. Беда подкрадывалась незаметно, давая о себе знать внезапной головной болью, раздражением, с которым все труднее становилось справляться. То ею овладевал безотчетный страх, то мучило страшное одиночество и казалось, что уже ничто не может вызволить ее из ада, в котором она оказалась. Иногда она испытывала искушение уйти из этого проклятого дома и никогда больше не возвращаться сюда. Уж как-нибудь она смогла бы найти дорогу к своим. Но даже Марина с ее мятежной душой понимала, что есть вещи, игнорировать которые нельзя.
И поэтому она оставалась здесь, уговаривая себя, что сокровища, которые она прятала в кладовой спальни, скоро будут обращены в наличность, и тогда она сможет не только благополучно вернуться на родину, но и помочь деньгами Зи. Каким образом можно сбыть вещи с рук без документов, для Марины пока оставалось загадкой. Отчего-то она испытывала жуткую апатию при мысли об этом.
Между тем миссис Кукумбо набрала номер телефона:
– Помогите мне, Сол! Они собираются вызвать полицию, а я ничего плохого не сделала!
– Может, действительно следует вызвать полицию, Слейд? – тихо предложила Кристина.
Марина поняла, что ей необходимо что-то срочно предпринять, и на цыпочках прошла в спальню. Как все неудачно складывалось! Домработница принадлежала к классу эксплуатируемых, тех, кто всю жизнь вынужден гнуть спину на привилегированное сословие, а она, Марина, невольно взвалила собственную вину на плечи несчастной женщины.
Марина открыла тайник. Вот поднос с сокровищами. Часы Джо и одна из пропавших линз заставят их отказаться от намерения звонить в полицию. Тускло блеснул браслет Кристины, и Марина почувствовала нечто похожее на угрызение совести.
Впрочем, у Кристины оставалось еще столько драгоценностей в ящике стола! Что для нее какие-то пропавшие серьги и браслет?
Отчего-то у Марины возникло чувство, что для Кристины куда дороже узкое золотое колечко без камней, чем усыпанный бриллиантами браслет. Когда она спросила Джозефа, кто был инициатором развода, он ответил, что Кристина ушла от него. Что ж, в этом не было ничего удивительного.
И все же, когда Кристина и Джо оказывались вместе, Кристина словно вся светилась изнутри. Неужели она продолжает любить своего бывшего мужа, за которым в настоящий момент замужем Марина?!
«Но даже если это и так и они вновь сойдутся с Джо, я буду только рада этому», – подумала Марина, сжимая в руке часы Джо и линзы Слейда.
Если бы она могла найти способ расторгнуть их с Джозефом брак, то сделала бы это не задумываясь. Тогда она могла бы вернуться к Зи, а Кристина и Джозеф – снова пожениться. Слейд наделал бы бессчетное количество всяких снимков для этих мерзких американских газетенок, и все были бы счастливы.
Они, эти улыбчивые американцы, считают себя такими понимающими, такими разумными, когда речь идет о вещах и людях, которые их окружают, а на самом деле они вообще ничего не понимают в этом мире. Они и представить себе не могут, как мало требуется, чтобы стать невидимкой, ни кем, перестать существовать для людей, которые правят миром.
Марина видела собственными глазами, как по дороге шли безликие, одинаковые, никому не нужные и совершенно одинокие в своей отверженности люди: доктора и адвокаты, философы и учителя. Шли в никуда, бежали от голода и войны. Яркие личности, забыв о высоких принципах, рылись в мусоре и убивали собак, чтобы прокормиться.
Но постороннему и благополучному этого все равно не понять. Кристина, Слейд, Джо и многие другие их соплеменники никогда не поймут ее, если им, конечно, будет по-прежнему везти.
– Я думаю, она их и украла.
Кристина и Джо стояли, разговаривая на веранде. Джо бросил взгляд через плечо в сторону кухни, где в тот момент находились Марина и Слейд. Марина что-то без энтузиазма жевала, а Слейд не сводил с нее мрачного взгляда.
– Ты имеешь в виду домработницу? – с невинным видом спросил Джо.
– Я имею в виду твою жену.
– Да ты шутишь.
– Послушай, я еще могу поверить, что твои часы оказались в пододеяльнике, но каким образом там очутились линзы Слейда?!
Джо сам подозревал жену, но выступать в роли Шерлока Холмса ему не хотелось.
– Тогда скажи мне, зачем ей линзы для фотоаппарата?
Глаза у Кристины горели – так бывало всякий раз, когда в воздухе начинало пахнуть жареным. Она была готова раскрутить классный сюжет.
– У меня пропали драгоценности.
– Поищи их в банковском сейфе.
– Мне кажется, я привезла их с собой.
– Ты не уверена.
– Постой. Да, точно, я не оставляла их в Лос-Анджелесе!
– Есть еще твой дружок – Слейд.
– Это невозможно. Его линзы тоже были украдены.
– Ну, Кристина, ты меня разочаровываешь! Я-то думал, ты знаешь, что делает преступник, чтобы сбить сыщиков со следа! Слейд заметает следы.
– Да это просто смешно!
– Так же смешно, как и обвинять Марину.
– Может, тебе следует повысить ее содержание. Тогда ей не придется воровать мелочь на мороженое. В любом случае миссис Кукумбо мы потеряли.
– Я в этом не виноват. Меня-то она как раз любит.
– Две недели в твоем распоряжении, – сообщила Кристина Слейду, укладывая в чемодан футболки и джинсы.
– Неужели ты оставишь меня в обществе наших милых молодоженов? Я еду с тобой, любовь моя.
– Это семейный праздник, Слейд. Ты умрешь со скуки.
– Нью-Джерси тоже не Бродвей, скажу тебе. Может, в Неваде будет повеселее.
– Если ты надеешься на Лас-Вегас, то будешь жестоко разочарован.
Слейд нацелил на Кристин объектив и быстро сделал несколько снимков подряд.
– Зато в тебе меня ничто не разочарует, любовь моя. Мне всегда хотелось полюбоваться тобой в образе этакой разбитной девчонки. Вполне возможно, что такой ты и предстанешь на обложке журнала.
Слейду удалось все же ее рассмешить.
– Боюсь, ты насмотрелся вестернов.
– Эх! – воскликнул Слейд, взмахнув ремешком фотоаппарата над головой, словно закидывал лассо.
Терри недаром предупреждала ее о том, что Слейд – типичный оппортунист и с ним надо держать ухо востро. Однако Кристина чувствовала себя такой одинокой и несчастной, что ей не хотелось думать о последствиях своего импульсивного решения.
– Пожалуй, ты мог бы заснять торжество, – после некоторого раздумья согласилась она. Слейд удивленно приподнял бровь:
– Мы любим семейные портреты?
– У тебя есть выбор: остаться здесь или поехать со мной.
– Скажи «сыр», любовь моя.
Воспользовавшись тем, что Джо и Марина уехали в торговый центр купить девушке что-нибудь из одежды, Кристина улизнула из дома. Быстро побросав в бьюик чемоданы и дождавшись, пока соберется Слейд, Кристина погнала машину в аэропорт. Она предпочла провести несколько часов в аэропорту, лишь бы не сидеть под одной крышей в компании своего бывшего мужа и его новой жены.
Слейд шатался по аэропорту, пока Кристина делала необходимые звонки. Среди них был и звонок Терри.
– Ты совсем очумела, подруга, – прямо заявила Терри. – Почему бы сразу не кинуться под автобус для экономии времени?
