Кристина бросила недовольный взгляд на подругу.

– У Терри слишком длинный язык.

– Слейд все растрепал прессе.

– Грязный ублюдок, – пробормотала Кристина.

– Полностью согласен.

Кристина еще раз взглянула на Джо и только сейчас заметила на его груди «кенгуру» со спящим ребенком.

– Здесь ей не место, Джо.

– Ты права, – сказал он и взял Кристину за руку. – Я знаю, где более подходящее для нее место. Пойдем!

Кристина взглянула на Терри. Темные глаза ее черно­кожей подруги блестели от слез.

– Иди, дурочка, – сказала Терри, – иди и не огля­дывайся.

Вот уже сутки, как Джо забрал Кристину из бара. Он сидел на крыльце дома Кэннонов в Неваде, ожидая восхода солнца.

Кристина спала, укрывшись лоскутным одеялом, сделан­ным еще ее прабабушкой. Она была совершенно истощена и физически, и морально. Только сна и покоя было недостаточ­но, чтобы восстановить силы. Она нуждалась в своей семье.

И семья была здесь, рядом, готовая и способная по­мочь. Кэнноны встретили ее так, как, он знал, и должны были встретить. Не задавая вопросов. Без упреков. С рас­простертыми объятиями. И самое чудесное заключалось в том, что так же встретили и его, Джо, и Маринину дочку, словно и он, и младенец тоже были членами семьи.

Джо прислонился к перилам, прислушиваясь к звукам просыпающейся земли.

Здесь он был дома. На этой земле, которая не умела про­щать. С этими людьми, способными простить многое. С жен­щиной, которую он любил так давно, что уже не мог вспомнить то время, когда он жил без этого чувства. С новорожденной малюткой, которая так нуждалась и в нем, и в Кристине. И все это имело для него огромное значение, большее, чем тысячи других вещей, которые могли лишь казаться важными и исче­зать в мгновение ока. Земля, семья – вот та единственная реальность, которая имеет силу и протяженность во времени.

Он всегда это знал. Теперь эта истина стала доступна и Кристине.

Если бы только это знание не было приобретено ценой смерти юной женщины, наделенной сильным характером и отзывчивым сердцем.

– Ты сегодня рано встал, сынок. – Сэм вышел на крыль­цо, едва небо стало розоветь на востоке. – Не спится, Джо?

– Не хочется пропускать такое, – ответил Джо, ука­зав рукой в сторону восходящего солнца.

– В этом что-то есть! – понимающе кивнул Сэм.

Джо встретился взглядом с отцом Кристины:

– Я бы сказал, эта земля стоит того, чтобы за нее бороться.

Сэм улыбнулся:

– Слышал, ты для нас кое-что сделал в Вашингтоне?

– Пока только подготовил почву. Еще многое предсто­ит сделать. Ваш брат земледелец – упрямое племя, но и противник у вас не из легких – правительство.

Джо вкратце изложил план борьбы за снижение налогов с пастбищных земель.

– Они намерены сражаться с нами до конца, но это не беда. У нас есть время, да и терпения не занимать, – сказал Сэм.

– Терпение вам пригодится, – согласился Джо. – Бой предстоит нешуточный. Сэм похлопал Джо по спине:

– Рад слышать это от тебя, сынок. Нам здорово тебя не хватало последние несколько лет. Джо кивнул в сторону дома:

– Наверное, вы этого не ждали, Сэм?

Да, скорее всего для этих людей стало полной неожи­данностью их с Кристиной возвращение, к тому же еще и с ребенком, который не принадлежал ни тому, ни другому.

– Когда поживешь с мое, перестанешь ждать от жизни чего-то и научишься принимать то, что она тебе преподно­сит. И поверь, так жить куда приятнее.

– Я люблю ее, Сэм, – тихо сказал Джо, – и я хочу снова взять в жены, если она согласится.

– Не могу решать за свою дочь, сынок, но знай, что мы все за тебя. – Сэм улыбнулся, взглянув на солнце, поднимающееся из-за горизонта. – Так когда ты собира­ешься просить ее руки?

– Расслабься, – сказала Нонна, протягивая Кристине бутылочку. – Ты слишком нервничаешь. Она знает, чего хочет, и своего не упустит.

– Как она может знать, чего хочет? – спросила Кри­стина. – Ей всего три недели.

Малышка сама потянулась к бутылочке со смесью.

– Ну что я тебе говорила? – спросила Нонна.

– Я ничего не вижу.

– Она потянулась за бутылочкой.

– Это просто рефлекс, мама. Она слишком мала, что­бы понять, чего хочет.

– Не учи меня, дочка. Уж в этом я разбираюсь. Я вырастила семерых детей. Эта малютка хочет есть.

Кристина смотрела, как ребенок жадно сосет молоко.

– Надо проверить, выпила ли она норму, – сказала Кристина.

Нонна похлопала ее по плечу.

– Сиди и корми ее. Она сама знает, сколько ей надо. Не пытайся усложнять жизнь. Растить детей – дело про­стое, если подходить к нему с точки зрения здравого смыс­ла. Господь Бог наделил нас мощными инстинктами в том, что касается ухода за младенцами. Следуй инстинктам, и все у тебя получится.

– Послушать тебя, так все выходит легко и просто, мама, – с вздохом сказала Кристина. – А вопросов так много. Не переедает ли она? А может, недоедает? Ждать ли, пока она срыгнет после еды, или нет? Слушай, как тебе удалось всех нас поставить на ноги?

– Лучшие годы моей жизни были отданы вам, детям. И, – добавила Нонна, многозначительно взглянув на дочь, – более тяжелого призвания я не знаю.

– Я верю, – ответила Кристина, поглубже усажива­ясь в кресло. – Легче поставить шоу на телевидении.

И провалить его, но это уже другая история, в подроб­ности которой Кристина не хотела сейчас вдаваться.

Нонна вышла, чтобы загрузить стиральную машину, оставив Кристину наедине с ребенком и своими мыслями.

– Ты вернешься, как только поутихнут все разговоры, – сказал Кристине ее адвокат; этому предшествовали длитель­ные обсуждения возможных тяжб и судебных процессов – результат опубликования в прессе сенсационных фактов. – Мы вернем тебя на беговую дорожку.

Владельцы масс-медиа вложили в Кристину слишком много времени и денег, чтобы так просто ее отпустить.

– О тебе вспомнят. Поверь мне.

На самом деле Кристине было все равно, вспомнят ли о ней или просто стряхнут ее, как пыль с рукава. Здесь, в Неваде, вместе с Джо и младенцем она на удивление чув­ствовала себя на своем месте. Распорядок жизни большой семьи, ежеминутные хлопоты, связанные с заботой о мла­денце, – все это внезапно стало насущной необходимостью, такой же естественной, как воздух. Она не задавалась вопросом, почему она здесь, чего хочет и что будет завтра.

Впервые она увидела красоту той жизни, которой жила с детства. Суровую красоту. Мелкие фермеры, такие как ее отец, работали в тяжелых условиях. Им требовалась по­мощь бесплатных рабочих рук. Джо всегда это понимал. А вот Кристина только теперь осознала это.

Конечно, впереди их ждало немало проблем. Скоро вол­шебство первых недель жизни на ранчо рассеется, и это тоже было понятно. Хотя грядущие трудности не восприни­мались как бедствие. Кристина жила настоящим, жила чув­ствами и инстинктами, и это казалось ей восхитительным.

Чувство, не покидавшее ее много лет, будто она тут чужая, исчезло без следа, и она позволила себе наслаждаться новым единением с семьей, наслаждаться любовью к Джо и его ответ­ным чувством. Пусть ей выпало пережить боль, но ничто в мире не дается без риска и боли, а любовь всегда сопряжена с вели­чайшим риском… особенно если любишь младенца, который тебе не принадлежит. Но джинн уже был выпущен из бутылки. Кри­стина не могла повернуть назад, запереть свои чувства, эмоции и ощущения в тесную клетку, в дальний темный уголок души. И самое главное, больше не стремилась к этому.

Двумя днями позже Джо предложил Кристине прогулку к пруду на южной окраине пастбища. Схватил ее, сидящую на веранде, за руку, посадил в машину и увез. Накануне прошел дождь, и богатая, жирная земля размякла, вздохнув свободнее после иссушающих осенних ветров. Небо было того глубокого синего цвета, который можно увидеть лишь к западу от Миссисипи. Солнце только-только перевалило зенит, и вокруг пруда легли тени.