Слейд уже кое-что знал. Он знал, что простые люди не отправляют своих отпрысков учиться в лондонские пансионы.

Там учатся дети богачей, те, чьи родители хотят знать наверняка, что их отпрыски заведут нужные знакомства с детства и все у них потом будет как надо.

Слейд уселся поудобнее. Честно говоря, они несколько разочаровали его: могли бы найти тему попикантнее, а то все о ранчо и каких-то старых фильмах.

– Ты проснулся? – шепотом спросила Марина. Слейд сделал вид, что зевает.

– Ты что-то спросила, дорогая?

За противным голосом Барри едва ли Крис и Джо ус­лышат их разговор.

– У тебя глаза открыты.

Слейд повернулся к Марине. На щеке у нее осталась вмятина – девушка спала прислонившись к двери. Мыши­ного цвета волосы были в беспорядке. Даже смешно срав­нивать ее с Кристиной.

– И тебя Манилов разбудил?

Марина мечтательно покачала головой в такт мелодии.

– Мне он нравится. Слейд приоткрыл окно.

– Тебе надо подышать воздухом.

Марина подвинулась к нему поближе.

– О чем они говорили?

– А ты разве не слышала?

– Расскажи мне, – повелительным тоном потребовала Марина. – Я должна знать все, каждую мелочь.

– Они говорили о ранчо и журналах. Ты не так уж много пропустила, – ответил Слейд и, поглядев на нее повнимательнее, добавил: – Неужели это ревность? Впер­вые замечаю за вами подобное, миссис Мак-Марпи.

– Вовсе нет.

Девушка либо была превосходной актрисой, либо гово­рила сущую правду. Странно, но Слейд решил, что здесь имеет место второе.

– Неужели тебе не любопытно узнать, что удерживает людей вместе, а что заставляет их расстаться?

– Только если эта в моих профессиональных интере­сах. В противном случае плевать я хотел на эти сантименты.

Карие глаза девушки подернулись дымкой: она то ли жалела его, то ли презирала, как убогого калеку. Еще одна романтичная натура, подумал Слейд, в точности как Бой­скаут. Может, они не такая уж плохая парочка.

– Ты думаешь, они все еще любят друг друга? – спросила Марина.

Он мог бы рассказать ей о ребенке, о том, что машина едва не раскалилась от страсти во время их разговора, но посчитал это лишним. В конце концов он не настолько ци­ничен, чтобы рассказывать об этом юной новобрачной.

– Они не слишком друг другу нравятся, – сказал Слейд, надеясь, что девушка еще слишком молода для того, чтобы понять: он так и не ответил на ее вопрос.

– Мы почти приехали, – сказала Кристина, погляды­вая на восток, где небо окрасилось багрянцем. – Еще час, и мы дома.

– Как ты можешь здесь ориентироваться? – спросил Слейд. – Везде один и тот же пейзаж.

Джо снова был за пассажира. Опустив стекло, он ука­зал на едва различимый силуэт скалы.

– Вон, видишь? – ткнул он пальцем в его сторону. – Здесь Сэм собирался поставить ранчо. Он даже установил в этом месте метку, когда женился на Нонне, но возникли какие-то проблемы с правом пользования водой, и он купил землю севернее.

– Кто такой Сэм? – спросила Марина. Кристина, у которой вот уже не один час душа была не на месте, взглянув на Марину в зеркало заднего вида, ответила:

– Сэм – мой отец.

– Последний из могикан, – сказал Джо. – Таких больше не осталось. Единственный раз он покинул ранчо во время Второй мировой войны. Ранчо для него все – плоть и кровь.

– Столько трудов, и все зря. Ранчо так никогда и не стало прибыльным. Зачем бы им тогда привлекать наемных работников.

– Сэм держит батраков?

Джо явно был расстроен услышанным.

– Да, весной и осенью, помогать со скотом. Сэконо­мив на рабочей силе, они смогли оплатить счета.

Кристина не раз предлагала свою помощь отцу, но он был упрямым ковбоем и не желал принимать помощь ни от кого, даже от родной дочери.

– Сэкономив? Уверен, что Сэм не уволил Зака, а тот за свой доллар глотку раздерет. Половине команды Сэма уже около шестидесяти, но он, конечно, не собирается да­вать им расчет.

Джо знал отца Кристины почти так же хорошо, как и она сама.

– Разумеется, – с печальной улыбкой ответила Кри­стина. – Всех их ждет пенсия и право остаться в доме пожизненно.

– Мой старик за пенни выкинул бы пенсионеров вон.

– Ты успел с ним пообщаться после возвращения?

– Да, – ответил Джо. – Мы поговорили целых три минуты, а в конце разговора он попросил передать привет одной малышке.

– Кому? Марине?

– Тебе. Он вообще не слышал, что я ему говорил. Вернее, ему было наплевать на то, что я говорю. Джо провел ладонью по волосам.

– Черт, не возьму в толк, что это я так удивился. Он и имя мое сумел запомнить только к тому времени, как я пошел школу.

Кристина не знала, что сказать. Джон Мак-Марпи дей­ствительно был мрачным человеком, у которого никогда не находилось теплых слов для сына. Сколько раз она пригла­шала отца Джо на обед и всякий раз получала один и тот же ответ: «Занят. Как-нибудь в другой раз».

Джо велел ей бросить попытки наладить отношения, уверял, что Джон Мак-Марпи плевать на них хотел и чув­ства вполне взаимны, но Кристина не могла допустить по­добного.

Для Джо семья многое значила. Не надо было говорить с ним об этом, достаточно лишь понаблюдать, с какой радо­стью Джо влился в шумный клан Кэннонов. Чувство локтя, прочности семейных уз не было чуждо и Кристине. Она с радостью принимала на праздники тетушек Джозефа, и за отца Джо она боролась скорее не для себя, а для своего мужа. Но для свекра не было в мире ничего важнее, чем законное место за стойкой бара «У Мак-Тьернана». Марина подалась вперед:

– Я себе совсем по-другому представляла ваше дет­ство, Кристина. Думала, вы выросли в особняке в окруже­нии слуг и дорогих машин.

– У тебя странное представление обо мне, Марина. Я, знаешь ли, не принцесса крови. Джо и Марина переглянулись.

– Что такое? – спросила Кристина. – Может, я что-то не так сказала?

– Хотелось бы побольше узнать о том, как вы управ­лялись с работой на ранчо, – сказала Марина.

– Тут мне нечем похвастаться, – сказала Кристина, покачав головой. – Я единственная из семьи, кому больше нравилось читать, чем заниматься коровами и лошадьми.

– И все же трудно представить, что вы вели такую простую жизнь, – продолжала Марина. – Вы совсем не похожи на тех женщин, с кем мне до сих пор приходилось общаться.

– Это все контактные линзы, – сказал Джо. Марина удивленно заморгала, глядя на Джо.

– Что?

– Забудь об этом. Это так, шутка. Кристина поджала губы.

– Я ношу контактные линзы, – пояснила она Мари­не. – У них более яркий синий цвет, чем естественный цвет моих глаз, потому что так я лучше выгляжу на экране.

– Ерунда, – сказал Джо.

– Тебя никто не спрашивает, – огрызнулась Кристи­на. – Завтра мне захочется носить желто-зеленые, и сове­товаться с тобой я не собираюсь.

– Не понимаю, что было плохого в прежнем цвете твоих глаз, – пожал плечами Джо.

– Сними ты эти бирюльки, дорогая, – откликнулся Слейд. – Дай посмотреть на тебя такую, как ты есть.

– Когда-нибудь я тоже буду носить линзы, – сказала Марина. – Изумрудно-зеленые.

Джо бросил на нее взгляд, который можно было интерпре­тировать как угодно, но не как взгляд любящего супруга.

– Как же так, детка? Разве денег, которые они стоят, не хватит, чтобы неделю кормить восемь семей?

– Нет ничего плохого в том, что женщина хочет хорошо выглядеть, – сказала Кристина, улыбнувшись Марине. – Мир судит о женщине главным образом по ее внешности. Если для того, чтобы почувствовать себя увереннее, тебе тре­буется пара контактных линз, вперед!

– Женщины пешки в мире мужчин, – с жаром сказа­ла Марина, – и мы должны использовать любое оружие, даже недостойное нас, чтобы пройти в королевы.

Желание быть красивой не зависит ни от возраста, ни от социального статуса. Кристина невольно задумалась о том, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы она не была одарена красотой от природы.

– Ты разочаровываешь меня, девочка, – сказал Джо. – Я думал, ты стоишь выше искушений плоти.