— Я знал, что возможность побыстрее стать полноценным дьяволом-регионалом тебя обрадует! — Хочется зарыдать или разбить что-нибудь о его темечко, увесистое какое-нибудь это «что-нибудь», прочное такое… — Но это только первая награда! — Вот умеет он одной фразой сделать хуже тогда, когда кажется, что хуже уже некуда. — Можешь идти. — И отвернулся, погрузившись в изучение своего хвоста.

Нет, ну вот разве так можно?! Еще теперь и в неведении быть, что за награда такая. А если не забывать, какая была первая, то вообще дергаться от любого шороха, ожидая, когда тебя настигнет вторая… Беда… Лучше бы я не трогал тин Каера вообще, существовал бы намного спокойнее, честное хвостатое, зря.

Шел по коридору яруса Бета и оплакивал свою нелегкую долю. Это же как в кино: «ни одно «доброе» дело не остается безнаказанным»! Надо быть впредь осторожнее и не светить успехами. Если эти успехи в свете этих «радостных» новостей у меня вообще будут…

— А ты красавчик! — Как я не подпрыгнул до потолка, когда, собираясь войти к себе в кабинет, только переступая порог, ощутил у себя на плече чью-то руку, не ведаю. Скорее всего, меня просто сковало в приступе ужаса. Да еще голос этот, чарующий, соблазнительный, терпкий, как лучшее вино, и опасный, как шипение тайпана [9]. — Люблю молоденьких. Такая блестящая чешуя. — Не давая обернуться, чужие руки плотно обхватили мой торс. А к спине прижалось горячее тело. О! Женское тело, в этом я был полностью уверен! — Пригласишь даму зайти? — Мне подумалось, что это был риторический вопрос, так как меня буквально впихнули в кабинет.

Свериус, бросив взгляд мне за плечо, покрылся бурыми пятнами и стремглав выбежал в коридор, плотно захлопнув за собой дверь. Жаль, не рассмотреть, кто же стал причиной такого поведения черта.

— Дай я тебя рассмотрю получше.

Стальная хватка ослабла, выпуская из объятий.

Как можно более плавно, не делая резких движений, оборачиваюсь. Вау!!! Вот это да! Электрическим разрядом между лопаток, от копыт до кончиков рогов, я был пронзен стрелой восхищения. Какая гладкая, даже нежная чешуя необыкновенного цвета лазоревого перламутра. Небольшие и очень аппетитные рожки. Хвостик — само совершенство! При одном взгляде на ее коготки пробирает дрожь…

— Точно красавчик. Такой молодой, а уже десятка… — Пальчики дьяволицы, то есть суккубы, болезненно оторвали одну из чешуек у меня на груди. Никогда ранее не замечал за собой склонности к мазохизму. Но сейчас… От этого простого действия ее бесподобных рук меня буквально затопило восхищением.

— Ми… — Но мое блеяние эту бесподобную королеву не интересовало. Ее хвост щелкнул по моим губам, приказывая замолчать.

Ее красота была настолько поражающая, что даже остатки моего человеческого «я» наслаждались, глядя на дьяволицу. Каждое ее прикосновение, каждый взгляд все больше погружали меня в пучину небытия. Такого сладкого, такого долгожданного, такого желанного. Второй наградой от Гониуса был сон, подаренный суккубой…

Проснуться впервые за столько лет. Это непередаваемо, это до невозможности великолепно! Это лучшая награда из всех, что я получал когда-либо и от кого-либо. Как же я соскучился по сну… Не выразить словами. Благодарю тебя, незнакомая дьяволица, и тебе моя благодарность, шеф-деспот. Я почти счастлив. Жаль, что этот сон лишь исключение, а не правило…

Конечно, когда мои глаза открылись, ничто не напоминало о гостье. Разве что излишняя издерганность в движениях Свериуса да стоящая дыбом шерсть у него на загривке.

За такую награду я готов был пахать аки конь. Точнее, как трактор, поскольку моя работа такова, что любой конь очень быстро откинул бы копыта от перенапряжения.

Пристроив свой зад на привычное место, обомлел: я спал ПЯТЬ лет! Конечно, радует, что вечность стала на эти годы короче, но… Отвались мои копыта! Как же не вовремя-то! О, мама мия! Надо срочно смотреть, что же произошло за этот срок…

После изучения обстановки на острове с облегчением расслабился. Слава Верховному! Ничего экстраординарного и того, что уже не изменить, не случилось. Кагр Первый и его наследник, юный принц Дан, жили и здравствовали. Маррис и Синесис заканчивали реорганизацию армии.

Арках Объединенный теперь носил название Обрис Нигрисис, что означало на языке винийцев — Земля Нигрисиса. В честь королевского родового имени. Столица была оставлена в Гораге, и он сейчас переживал настоящий строительный бум. Город рос как на дрожжах: технология заливки бетона, привнесенная с запада, вкупе с отличными архитекторами и математиками увеличили привычные для старого королевства темпы строительства в три, а то и в четыре раза.

Винисис быстро терял свой титул самого населенного города на острове. Но не из-за оттока населения, а просто не успевая в своем росте за столицей. Тут во множестве перестраивались старые храмы, возводились новые дома для дворян, торговцев, мастеровых. Гостиницы и торговые лавки обрели второе дыхание. Объединение под одной рукой всего острова увеличило торговый товарооборот в несколько раз.

Управленческая система нового государства наконец-то приняла стабильные черты. Причудливый симбиоз на основе винийского права и вассальных традиций востока.

Вопрос земли, наверное самый щепетильный, был решен согласно республиканской традиции. Нигрисис был поделен на равные малые наделы. На каждый надел «сажались» крестьяне или бывшие рабы, или йомены юга. Наделы не подлежали делению, но каждый волен был, заплатив, получить два и более — такие зажиточные крестьяне находились… А вот управленческая структура была вассальной. Каждые сто наделов объединялись под рукой эсквайра. Десять эсквайров подчинялись барону. Семь баронов — виконту. Четыре виконта — графу. Два графа — герцогу. А те в свою очередь отчитывались непосредственно королю. Четкая цепь подчинения, заботливо продублированная Кагром в виде аппарата королевской канцелярии, чиновниками, грубо говоря.

Кстати, именно первая попытка этого дублирования и соответственно установления контроля над властью знати и послужила поводом для Бельгранского бунта, после кровавого подавления которого ни у кого не осталось вопроса: а вправе ли так поступать король?

Налоговая система также претерпела глобальные изменения. Был установлен четкий, единый налог на основе наделов, а не как ранее: на западе налог рассчитывался от количества рабов и земли, а в королевствах король вообще назначал, сколько он хочет от того или иного вассала, и его не волновало, сколько тот собирает со своих земель. Торговля же везде была приведена в соответствие с указами, изданными Кагром до объединения. Автором этой системы налогообложения были двое: клерк, чью память история не сохранила, и вездесущий тин Каер. Мир праху этого гения, да не будет мучительна его вечность…

Поняв, какая золотая жила военный прибрежный флот, Кагр развернул массовое строительство кораблей. Ведь именно то, что галеры Винилюдса не пропускали ни одно судно, проплывающее у их берегов, без уплаты пошлины, приносило баснословные барыши республике и позволяло содержать легионы. Вся торговля вдоль северного побережья материка фактически контролировалась консулом и сенатом. Король поступил мудро, не только сохранив республиканский флот, но и перевел часть галер сразу на восточное побережье: теперь торговые караваны «стригли» дважды — на западе Аркаха и на его востоке! Купцы Нигрисиса, освобожденные от подобных пошлин и платящие только налог с оборота, внезапно стали самыми успешными морскими торговцами во всем мире. Ведь плавать по проливу никто не умел…

С церковью дело обстояло намного сложнее. Все же вера, она по определению — иррациональна. Ну за исключением тех случаев, когда воочию увидишь представителя одной из Сил. Да, служителям Единого удалось удержаться и не начать жечь всех инаковерующих, не разрушать, а перестраивать храмы, но… Их неприятие и некоторая фанатичность чуть не разнесли в прах все начинания короля. И опять пройти по краю и не свалиться помогли начинания Ламира. Святой человек… Всех жрецов старых богов, всех их ярых приверженцев не убили, а просто выдворили с острова, переселив на континент. Всего подобных беженцев, к моему удивлению, оказалось не более семи тысяч. Остальным просто запрещалось проводить древние обряды, но никто не карал крестьянина, если тот не посещал церковь.