Пологий склон тянулся вверх от озера; он порос густым осинником, кое-где попадались березы. В таком лесу как раз и должны расти первые грибы. Это Борис знал совершенно точно. Но грибы об этом, очевидно, не знали.

– Поднимемся повыше? – предложил Алексей Палыч.

– В бору сейчас делать нечего, – заявил Борис. – Разве горькушки...

– Боря, а какой гриб лучше всего? – спросила Мартышка.

– Тот, который в корзине. – Так говорил отец Бориса, гордившийся тем, что собирал только молоденькие, находя их чуть ли не под землей.

– А я думаю – сыроежки. Их можно есть сырыми.

– Где это написано?

– Нигде. По названию видно.

– Найдем – попробуй, – хмыкнул Борис.

Из всех грибов Мартышка четко могла распознать только мухомор, да и то потому, что дома был цветной телевизор. В ее семье грибами не увлекались. Борис и Алексей Палыч тоже не были знатоками. Они даже не подозревали, что съедобны почти все грибы. Из примерно тысячи пятисот видов съедобных они собрали всего несколько: белый, подосиновик, подберезовик, лисичку, волнушку, сыроежку, масленок. Все остальные на их языке именовались "поганками". Это общечеловеческое заблуждение приносит лесу большую пользу: кое-что в век тотального опустошения леса остается для животных и насекомых.

Первый гриб все же нашла Мартышка. Она радостно взвизгнула и бросилась к нему с такой скоростью, словно тот от нее убегал.

– Теперь можешь попробовать, – сказал Борис.

– Поганка?

– Сыроежка.

– Дай честное слово.

Борис молча пожал плечами: это уж точно – протяни ей палец, она до плеча руку отхватит.

Мартышка откусила кусочек сыроежки, пожевала и выплюнула.

– Горько... – сказала она с какой-то обидой, будто не гриб ее обманул, а Борис. – Почему ты меня не учишь грибы собирать?

Да, теперь уж получалось, что Борис ей как будто бы что-то должен. А он не любил ходить в должниках. Он и так уже чуть ли не превратился в подхалима, не нагрубив Мартышке ни разу за последние полчаса.

– Поменьше разговаривай, – сказал Борис. – Грибы шума не любят.

– Разве они слышат? – наивно спросила Мартышка.

Но цену ее наивности Борис уже знал.

– Не мешай.

– Попроси как следует, – тут же нашлась Мартышка.

Поняв, что любое его слово никогда не будет последним, Борис замолчал надолго. И сразу же начали попадаться грибы. Сначала два сросшихся черноголовика, затем семейство упругих рыжих лисичек. Все это отправилось в кепку. Еще черноголовик и маленький красный.

– Какой хорошенький, – сказала Мартышка. – Как называется?

– Подосиновик.

– А почему он рос под березой?

"О господи!" – произнес Борис мысленно. Вслух он заметил:

– Не он под ней, а она над ним росла.

Пока Мартышка пыталась разобраться в этой подозрительной фразе, Борис успел удрать к Алексею Палычу.

У Алексея Палыча дела шли похуже, но зато он нашел один белый.

– Не густо... – сказал Алексей Палыч. – Сухо, наверное.

Как и большинство грибников, Алексей Палыч был склонен обвинять не себя, а природу. Если грибник найдет мало грибов, то он всегда найдет много причин: мало дождей, много дождей, ранняя весна, поздняя весна, ночные заморозки, мало солнца и, годящаяся на все случаи, – "тут до нас целый полк прошел, все вытоптали".

На сей раз виноватым оказалось солнце, ну, а если добираться до самых корней, то Бюро прогнозов погоды, лишившее дождей целую область, вопреки своим показаниям. "Тюрьма по ним плачет" – так говорили в Кулеминске про метеорологов рыбаки, грибники и дачники. Алексей Палыч сначала помалкивал: образование он получил как раз в Метеорологическом институте, но со временем и он распоясался.

– Сухо, – повторил Алексей Палыч. – Да и вообще, в нашем положении грибы не спасение. Калорий на их сбор мы затрачиваем больше, чем получаем при еде. Впрочем, надеюсь, у нее хватит ума не настаивать на продолжении похода.

– Смешно говорить, – сказал Борис. – Остальные-то соображают... А рюкзак она нарочно столкнула. Я хоть и не видел... От края он лежал далеко, а ног у него нет.

– Вот это мне совсем непонятно. Казалось бы, она заинтересована в продолжении похода... Теперь ясно, что это невозможно. Что-то, Боря, концы с концами не сходятся.

Подошла Мартышка. Нет, не подошла – подбежала, задыхаясь от счастья. В руках она несла громадный белый гриб.

– Во какой! Это какой? – крикнула она, показывая Борису язык.

Но Борис знал цену таким шикарным грибам, особенно в сухое лето. Он взял "полковника" – так называли в Кулеминске белые – и безжалостно отломил половину его ноги. Мартышка ойкнула, словно это была ее собственная нога. Борис показал ей трухлявую половинку и отломил остаток. Гриб оказался весь источенным червями, а в шляпке они обнаружились в живом виде.

– Ну и что! – сопротивлялась Мартышка. – Симпатичные червяки. Их можно выгнать, а гриб засушить.

Борис протянул ей остатки "полковника".

– Выгоняй. Скажи им "кыш"!

Мартышка ударила Бориса по руке.

– Ты все умеешь испортить!

Пока Борис размышлял, что такого он тут напортил, Алексей Палыч, со свойственным ему стремлением к миру, выступил в роли огнетушителя.

– Марина, – сказал он голосом мягким, и призрак пальмовой ветви возник в его кулаке, – гриб твой прекрасен, но он червивый и в пищу не годится. Борис поступил правильно.

Но Мартышка мира не приняла.

– При чем тут пища! – закричала она. – Он такой красивый и большой! И я сама его нашла! При чем тут правильно-неправильно?! Ломайте свои!

Слегка обескураженный этим взрывом, Алексей Палыч чувствовал, что дело тут не в грибе. Кажется, Борис уничтожил не продукт, а нечто иное. Он понимал также, что сейчас не время для ссор, даже самых пустячных.

– Возьми мой, – предложил он примирительно. – Он тоже белый и совершенно чистый.

– А мне ваш не нужен! Мне нужен мой! И вообще, я дальше не пойду с вами!

Марина развернулась и побежала к берегу озера.

– Не заблудись! – крикнул ей вслед Алексей Палыч.

– Не заблудится, не беспокойтесь, – заметил Борис.

– А ты думай, прежде чем сказать или сделать.