— Добрый конь пускается вскачь, завидев тень от плетки.
Умэнь заметил:Ананда был учеником Будды, но понимал еще меньше, чем неверующий. Насколько же велико различие между неверующими и учениками Будды?
Один монах спросил Ма-цзу:
— Что такое Будда?
Ма-цзу ответил:
— Нет сознания, нет Будды [70].
Умэнь заметил:Тот, кто поймет эти слова, может считать, что постиг нашу науку.
Наньцюань сказал:
— Сознание — не Будда. Многознайство — не мудрость.
Умэнь заметил:Наньцюань, можно сказать, на старости лет потерял стыд. Он изрыгал хулу и выставлял напоказ свое уродство. Немногие, однако, оценят его щедрость.
Наставник Уцзу задал монахам вопрос:
— Душа Цинню жила отдельно от нее [71]. Какая из двух Цинню была настоящей?
Умэнь заметил:Тот, кто поймет, какая из двух Цинню была настоящей, узнает, что выходить из скорлупы и в скорлупу возвращаться — все равно что останавливаться на постоялом дворе. Но тот, кто не поймет этого, будет скитаться без руля и без ветрил. Когда же придет его смертный час, он будет подобен крабу, который, угодив в кипящую воду, отчаянно шевелит клешнями и лапами. Тогда-то он заговорит об истине, да будет поздно.
Наставник Уцзу говорил:
— Когда вы встречаете на дороге человека, прозревшего истину, вы не можете с ним заговорить и не можете ответить ему молчанием. Что вам делать?
Умэнь заметил:Если поймете скрытый смысл этих слов, никто не сможет помешать вашему счастью. А если не поймете его, будете лишь зыркать по сторонам.
Один монах спросил Чжаочжоу:
— Что означал приход Бодхидхармы с Запада?
Чжаочжоу ответил:
— Кипарис во дворе.
Умэнь заметил:Тот, кто поймет ответ Чжаочжоу, узнает, что прежде не было Шакьямуни, в будущем не будет Майтрейи.
Наставник Уцзу сказал:
— Когда буйвол рвется из ограды, его голова и копыта вылезают наружу. Но почему не вылезает и его хвост? [72]
Умэнь заметил:Если кто-нибудь, услыхав эти слова, откроет один глаз истины и скажет одно слово истины, он сможет воздать по справедливости всем святым и спасти все существа. В противном случае пусть смотрит на свой хвост.
Один монах заговорил с Юньмэнем и сказал:
— Сиятельная пустота озаряет целый мир.
Тут Юньмэнь прервал его, спросив:
— А не повторяешь ли ты чужие слова?
Монах подтвердил, что он действительно произнес слова сюцая Чжан Чжо [73].
— Ты заврался, — сказал Юньмэнь.
Умэнь заметил:Юньмэнь знал, в чем заврался монах. Тот, кто сумеет оценить его проницательность, станет наставником людей и небожителей. А тот, кто не сможет этого понять, не спасет даже себя.
Наставник Гуйшань поначалу был главным по хозяйству при Байчжане. Однажды Байчжан решил выбрать настоятеля для нового монастыря и объявил, что им станет тот, кто сможет ответить на его вопрос. Затем он поставил на землю кувшин с водой и сказал:
— Кто может сказать, что это такое, не называя это кувшином?
Старший монах монастыря сказал:
— Это, что ни говори, нельзя назвать деревянными сандалиями.
Тогда Байчжан спросил Гуйшаня. Тот сшиб ногой кувшин и пошел прочь. Байчжан рассмеялся и сказал:
— Старший монах проиграл.
И Гуйшань был назначен настоятелем нового монастыря.
Умэнь заметил:Гуйшань был очень смел, но не сумел обойти западню, устроенную Байчжаном. Он отказался от легкого дела и взялся за тяжелую работу. Зачем же он снял удобную шапку и надел на себя железную кангу?
Дамо сидел лицом к стене. Второй патриарх, стоя в снегу, протягивал ему свою отрубленную руку [74]и молил:
— В моем сознании все еще нет покоя. Прошу вас, наставник, успокойте мое сознание!
Дамо сказал:
— Дай мне твое сознание, и я успокою его.
— Всякий раз, когда пытаюсь, — ответил Второй патриарх, — я не могу изловить его.
— Значит, твое сознание уже покойно, — сказал Дамо.
