Он развернул ствол и выпалил в это. Еще раз. Еще и еще. И понял, что находится уже внутри доменной печи. Он зажмурился и, не раскрывая глаз, нащупал над головой обод жерла колодца. Вцепился в ставшие раскаленными скобы и, преодолевая боль от ожога, подтянулся, полез вверх — вместе со струей гудящего, как в печи, воздуха.
И тут на него обрушился рай: море ледяной солоноватой пены. Заработала противопожарная система «Саратоги». В пене Кэн едва не захлебнулся. На его счастье, второй колодец заливала уже не пена, а простая техническая вода, бившая фонтанчиками из перфорированных трубок, тянущихся вдоль линий пневмокоммуникаций, хотя бы частично смывшая с него чертову пену и хоть чуть утихомирившая боль от ожогов.
Вломившись в разоренный медблок, обгоревший, со спаленными ресницами, покрытый клочьями пены, Кэн перво-наперво добрался до примеченной им загодя пластиковой — а потому уцелевшей — фляги с медицинским спиртом и, шипя от боли, протер им обожженные места. Потом глотнул его, проклятого, неразбавленным, скривился и принялся искать упаковки репарируюших и обезболивающих гелей.
Облепленный кляксами этих чудодейственных продуктов современной биофармакологии, он, пошатываясь, добрался до своей каюты и, преодолевая желание кулем повалиться на койку, вытащил из чемодана старый верный набор механических и электронных отмычек, пару пустых рюкзаков и компактный гидроусилитель со сменными рабочими головками — бесценный для взломщика инструмент. Вооруженный этим добром, он с каким-то остервенением принялся за обход доставшегося ему на поживу хозяйства.
Улов оказался не то чтобы слишком богатым. Он всего лишь позволял не роптать на судьбу. Убедившись, что оба рюкзака укомплектованы оптимальным образом и, как говорится, под завязку, он сложил добычу у подножия винтовой лестницы, ведущей в рубку управления, и, судорожно вздохнув, стал подниматься в это святая святых «Саратоги».
Там он потратил некоторое время на то, чтобы убедиться, что ни в одном из отсеков корабля не таится больше никаких неприятных сюрпризов. Потом переключил экран на общий обзор. И оцепенел. Вокруг «Саратоги» стояли призраки.
Четко очерчивая кольцо, выжженное в снегу кромкой силового поля, сплошной цепью, в метре-другом друг от друга, вокруг корабля сгрудилась Нелюдь — чудовищная панорама уродливых теней из фильма ужасов... из дурного сна... из того уголка подсознания, в который так тянет заглянуть каждого, кто отваживается путешествовать в тех странных пространствах своей души. И в который никогда не заглядывает никто. Никто из тех, кто из этих пространств вернулся.
Закатный свет Звезды не позволял различать детали этих жутковатых фигур, черты их лиц, выражение злобным огнем горящих глаз. Только вереница из тьмы скроенных фигур. Неподвижных. Ждущих.
— А вот хрена вам! — с чувством глубокого удовлетворения сказал им Кэн и рухнул в кресло пилота. — Попрыгайте, дорогие, вокруг, попрыгайте... Попробуйте, как защита кусается.
Он уставился мутным взглядом на начавшую утопать в ночном мраке равнину. Снега ее уже не были ослепительно белы. Теперь скользящие под острым углом к ним лучи Звезды окрасили их тысячью оттенков пастельных цветов — от нежно-кремового у закатного горизонта до черно-фиолетового у ставшей еле заметной в ночном небе громады гор.
И от этих гор, раскатываясь в их скальных лабиринтах, донесся до внешних сенсоров «Саратоги», заполнил тесное пространство рубки, вдавил Кэна в кресло душераздирающий рев.
Так могло реветь только что-то очень древнее, чуждое этому миру и этой Вселенной. Так, должно быть, ревели, издыхая, последние из гигантских ящеров, бродивших по древней Земле. Но только в реве этом звучал еще и хрип металла, и гул пустых небес, и отчаяние гигантского, брошенного хозяевами механизма... И реву этому ответил другой — такой же чуждый и потусторонний. А им обоим — третий, четвертый...
Кэн тупо уставился вдаль — туда, откуда пришли к нему эти запредельные зовы. И, потратив на это довольно много времени, увидел нечто, что окончательно повергло его в ступор. От предгорий, из тьмы, затопившей далекие отроги Седых хребтов, к «Саратоге» шли гиганты. Размерами почти не уступающие самой башне звездолета, высящейся на сотни метров над тоскливой панорамой приполярного пейзажа. Уродливые, даже не пытающиеся походить на человеческие существа и все-таки поразительно напоминающие их!
Они не торопились, но надвигались неуклонно. Как и полагается надвигаться кошмару. Кэн смотрел на них, словно приговоренный, уверенный в своей участи. Сделав свое доброе дело — придав ему безумного куража, толкнувшего Кэна на битву с Нелюдью, притаившейся на борту «Саратоги», — спиртное брало теперь с него свою плату. Чудовищная усталость навалилась на него. Усталость и безразличие.
Все оказалось напрасным: и побоище на орбите, и сумасшедшая посадка на неизвестную скалистую равнину, и сражение в тесноте лабиринта корабельных отсеков, и вообще — все... Потому что пришли Големы. Мегароботы Древних Империй.
Значит, все-таки кто-то завез их сюда — на Чур — Големов Джея... Кэн слышал о таком: будто бы существуют специалисты этого дела — сталкеры Джея. В напичканных системами вооружения, уцелевшими со времен тысячелетней давности сражений Древних Империй, дебрях Внутренних Пространств этого странного Мира этот рисковый народ отлавливал, приручал и умудрялся даже (по частям, что ли) переправлять заказчикам в другие Миры уникальные по своим боевым качествам образцы боевой техники Сгинувших Царств. Теперь Кэн видел своими глазами, что среди таких заказчиков был не один только Кривой Император Харура. Заказчиком мегароботов была еще и Нелюдь Чура.
Впрочем, размышлениям о траффике оружия между Мирами Обитаемого Космоса предаваться не приходилось. Кэн им и не предавался. Он был слишком перепуган для того, чтобы размышлять хоть о чем-то. Одна только мысль неустанно циркулировала в его мозгу: «Финита ля комедия... Финита...»
Кэн, конечно, не сошел бы за специалиста по мегароботам, но все-таки он был достаточно сведущ в такого рода материях, чтобы прекрасно понимать, что против вооружения Големов хлипкая силовая защита пассажирского лайнера не потянет.
Оставалось одно: предпринять немедленную попытку стартовать. Попытку вполне безнадежную, пассажирский лайнер на старте — штука еще куда более уязвимая, чем он же, стоящий среди бела поля под защитой силового поля. Готовая мишень для любого вида оружия — лазерного, протонного, плазменного...
И тем не менее Кэн заставил себя преодолеть навалившуюся на него апатию и начал неуклюже, нервно дергаясь, не попадая пальцами в нужные клавиши, запускать программу экстренного старта.
Снова рев древних чудищ заполнил пространство равнины. Кэн поднял глаза на экран и понял, что уже поздно. Поздно предпринимать хоть что-либо. Големы были слишком близко. Нетерпеливое шевеление стало заметно в рядах призрачных уродов, сгрудившихся по периметру, очерченному силовым полем корабля.
«Н-ну, ладно! — пробормотал он сквозь зубы. — Ну, я вам, с-суки, бучу отчебучу!!!»
Программу экстренного старта он послал к черту. Теперь Кэн сосредоточился на другом программном блоке, на святая святых программного обеспечения «Саратоги» — системе контроля реактора. Тут ему пришлось нелегко, но школа Космофлота сказывалась: задуманное мало-помалу удавалось. Он почти укладывался в остающееся ему время. Только один раз отвлекся от дела, когда к реву Големов и взвизгам Нелюди добавился новый звук — знакомый, тяжелый и ноющий звук плохо отрегулированных движков тяжелых глайдеров повис над равниной, все приближаясь и усиливаясь.
Кэн поднял глаза на экран и криво усмехнулся — с юга к «Саратоге» неслась выстроенная боевым «откосом» тройка штурмовых глайдеров времен последних войн Империи. «Подкрепление этой шобле поспело, — хмуро констатировал он. — Как мухи на дерьмо слетелись... Ну что же, будет вам дерьмо. Мало не покажется!»
И снова забарабанил по клавишам. Успел.
Снял все блокировки и заменил программу контроля реактора на свой, наскоро состряпанный суррогат. Запустил контрольный прогон, откинулся в кресле, снова заставил себя посмотреть на экран...
