При разведывательном отделении военного комиссара существовала еще и другая школа, более упрощенного типа, деятельность которой оказалась более удачной. Подготовленные в ней агенты-ходоки стали давать более ценные сведения.

Кроме комиссара агентурной разведкой занимались также и его окружные помощники, работа коих, однако, не дала никаких существенных результатов.

Как мы выше уже указывали, агентурной разведкой занимался также начальник транспортов при штабе главнокомандующего ген. Ухач-Огорович и подрядчик Громов. Оба они были подчинены штабу главнокомандующего и как бы заменяли разведывательное отделение управления генерал-квартирмейстера, которого в штабе главнокомандующего не было почти до самого конца войны. Когда же незадолго до конца войны это разведывательное отделение было создано, во главе его был поставлен тот же Ухач-Огорович. Почему дело агентурной разведки было поручено начальнику транспортов и подрядчику, — лицам, не имевшим к нему никакого отношения, — остается секретом главнокомандующего.

Понятно, что ничего ценного и толкового эти лица по разведке дать не могли и не дали.

Согласно того же "Положения о полевом управлении войск и т. д.", в Харбине был создан "штаб тыла" сотделом генерал-квартирмейстера, состоявший из строевого, отчетного, разведывательного и топографического отделений[35]. Нам неизвестны подробности разведывательной деятельности этого штаба. Известно лишь то, что когда русские войска стояли под Мукденом, он, наравне с агентурой военного комиссара и начальника транспортов, давал сведения, заставившие главнокомандующего ожидать опасности совсем не с той стороны, откуда она грозила в действительности.

В июле 1905 года, когда уже для всех стало очевидным, что ведение агентурной разведки совершенно посторонними учреждениями и людьми ничего хорошего не дает и не обещает дать в будущем, было приказано упомянутые разведывательные учреждения ликвидировать. Начальник транспортов предложил своих агентов штабу III армии. Последний согласился их принять, но, когда дело дошло до передачи, то оказалось, что все агенты состояли на определенном месячном жалованье и отказались работать при сдельной оплате. Штаб III армии отказался принять эти условия агентов. Соглашение не состоялось, и агенты начальника транспортов были уволены.

После этого начальник транспортов ген. Ухач-Огорович получил новое назначение — начальника вновь формирующегося разведывательного отделения штаба главнокомандующего. Пока новое отделение вошло в курс дела, война кончилась и оно фактически проявить себя не успело.

Понятно, что при такой постановке дела не могло быть и речи о правильном руководстве и объединении разведывательной деятельности в войсковых частях фронта. Каждый работал по-своему, сам собирал сведения и сам пользовался ими. Бывали случаи, когда агенты одного разведывательного органа одновременно служили у других, или, прогнанные одним органом, поступали на службу к другим и т. д. Штаб III армии пробовал бороться с этим злом следующим образом. Он фотографировал своих агентов, и фотографии их рассылал по подчиненным ему корпусам. Но этот прием из пределов одной армии не выходил и, понятно, никаких реальных результатов дать не мог.

Запоздалое задание военным агентам заняться разведкой против Японии. — Ассигнование средств. — Результаты. — Тайный агент на заводах Круппа. — Его информация. — Вмешательство Вильгельма. — Агентурная охрана эскадры Рождественского. — Провокационные сообщения известного провокатора Гартинга-Ландезена и Тульский инцидент.

Накануне и в самом начале войны Главный штаб как будто бы забыл о существовании военных агентов, которым можно было бы поручить наблюдение за деятельностью японцев, за покупкой вооружения, и пр. в нейтральных странах. О военных агентах в европейских странах, правда, вспомнили несколько раньше, о военном же агенте в Китае вспомнили лишь после разгрома под Мукденом. Как только грянула Мукденская катастрофа, военный агент в Китае получил категорическое предписание организовать агентурную сеть. Но уже было поздно и предписание в жизнь проведено не было.

Военным агентам в европейских странах впоследствии были отпущены следующие суммы на разведку против Японии:

Таким образом, всего было отпущено 65.000 руб., израсходовано же всего лишь 32.000 руб. Из этого можно заключить, что средств у военных агентов было вполне достаточно, но они не нашли им применения. И это понятно, ибо агентурную сеть нельзя создавать в один день, это делается месяцами и годами.

Кроме того, Главный штаб имел самостоятельных и непосредственно ему подчиненных агентов — двух в Японии и одного в Китае, которым в начале войны было отпущено в их безотчетное распоряжение 52.000 руб. на организацию и ведение агентурной разведки против Японии.

О том, какие результаты дали все эти мероприятия, подробных данных нет. Имеющиеся же косвенные отрывочные данные показывают, что в общем ничего ценного разведка Главного штаба не дала и, по существу, как созданная наспех и совершенно оторванная от театра военных действий, — дать не могла.

Весьма красноречивую иллюстрацию того, что Главный штаб не сумел использовать даже те данные, которые он имел, дает факт, рассказанный Мих. Лемке[36].

"… Во время японской войны у нас был шпион из старших служащих завода Круппа, сообщавший нашему военному агенту в Берлине о дне и часе каждой отправки орудий японцам, месте погрузки и перегрузки, сроков проходов портов и пр. За это он получал по 1.000 руб. в месяц. Эти сведения наш военный агент своевременно сообщал Генеральному штабу — и хоть бы один транспорт был бы уничтожен…"

На основании сведений этого агента, русское министерство иностранных дел выразило свое недовольство Германии. В дело вмешался сам Вильгельм, стараясь доказать Николаю Романову, что Германия помогает только России. В письме от 6-го февраля 1905 г. он писал ему[37]:

"… Расследование, произведенное в конторах гамбургско-американской пароходной кампании, показывает, равным образом, что слухи о том, будто бы она на своих пароходах перевозила пушки и снаряды для Японии, совершенно неосновательны; ни оружия, никаких других военных материалов она в Японию не перевозила и для Японии не брала. Видимо, тучи французских и английских агентов, осаждающих адмиралтейство и военное министерство, рассерженные на наши фирмы, которые снабжают твое правительство хорошо и лучше, чем это делают французские и английские фирмы, распускают бесчисленное количество разных уток. Я посоветовал бы поменьше верить им и сверх того дать им пинка, чтобы они слетели в Неву…"

Кому поверило русское военное ведомство, — своему агенту, или же Вильгельму, неизвестно. Известно только, что протест больше не возобновлялся.

При правильной и своевременной постановке дела разведки и при соответствующем подборе весьма ценные услуги мог бы оказать военный агент в Лондоне. Но работа этого военного агента была поставлена до такой степени слабо, что, например, командовавший эскадрой адмирал Рожественский вынужден был пользоваться провокационными сведениями небезызвестного агента-провокатора департамента полиции Гартинга-Ландезена[38]. Морское министерство вынуждено было ассигновать на это дело 300.000 рублей и просить департамент полиции дать кого-либо из своих агентов для агентурного охранения эскадры Рожественского. Департамент полиции выделил для этой цели И. Ф. Манасевича-Мануйлова, получившего за это дело даже Владимира IV степени[39]. Как известно, в результате сведений этих двух "знаменитостей" департамента полиции, Рожественский в ночь на 21-ое октября 1904 г. у Доггер-Банк открыл огонь по английским рыбачьим судам, приняв их за японских истребителей. Этот инцидент тогда вызвал громадное негодование в Англии и едва не повел за собою разрыва с Россией. Кое-как его удалось затушевать, заплатив Англии 60.000 фунт ст.