2. Заграничная печать. Изучение последней, за исключением японской, для чтения которой имелся переводчик, было поставлено, по словам Энкеля, "весьма неудовлетворительно", ибо переводчиков китайского и монгольского языков при штабе не имелось, а чтение повременных изданий на европейских языках, вследствие заваленности отчетного отделения вопросами прямого его ведение, поневоле носило случайный, прерывчатый характер.

Изучением заграничных театров возможных военных действий штаб округа не задавался вовсе. Командировок офицеров на рекогносцировки пограничного района не производилось, так как, по мнению окружного генерал-квартирмейстера, штаб округа, якобы, не имел на то права; "в действительности же, — писал Энкель, — просто потому, что необходимость изучения маньчжурского театра была совершенно упущена штабом из виду". В подтверждение такого мнения может быть приведен случай совершенно бесполезного в военном отношении командирования в северо-западную Монголию в 1907 г. Ген. штаба капитана Михеева, в составе научной экспедиции, с огромными расходами из средств, отпущенных на разведку. Командировка эта, с одной стороны, указывает на совершенно превратное понимание цели заграничных командировок, а с другой — противоречит вышеупомянутой мотивировке окружного генерал-квартирмейстера.

Штаб округа, получая в год на агентурную разведку лишь З.000 руб. — ухитрился к 1-му января 1910 года сэкономить 6.150 руб.

Агентурную работу Заамурского округа пограничной стражи Энкель признал весьма и весьма слабой. Причины этого явления он видел, во-первых, в резко выраженном несочувствии широкой разведывательной деятельности округа со стороны министерства финансов (пограничная стража находилась в подчинении этого министерства), во-вторых, — в крайней недостаточности средств, отпускавшихся округу на разведку, и в третьих, — в трудности выполнения некоторых разведывательных задач при тогдашнем положении дел в Маньчжурии и при отношении китайских властей к русским.

В ответ на ходатайство штаба округа об отпуске ему соответствующих его задачам средств на агентурную разведку, министерство финансов в просьбе отказало, указав на желательность ограничить разведку округа пределами надобности по охране железной дороги от налетов хунхузов; трату же отпускавшихся округу средств на военную разведку в широком смысле этого понятия министерство финансов считало излишней. Хотя начальник округа это последнее указание оставил без внимания, тем не менее выяснившийся взгляд министерства финансов неблагоприятно повлиял на агентурную работу штаба, так как, получив отрицательный ответ министерства финансов, штаб округа приступил к увольнению агентов по военной разведке, имевшихся у него со времени русско-японской войны.

От Управления Китайско-Восточной железной дороги штаб Заамурского округа пограничной стражи получал на ведение агентурной разведки ежегодно по 7.000 рублей. Из этой суммы большая часть уходила на освещение хунхузов и на наем переводчиков.

Ко времени приезда Энкеля штаб округа собирал сведения следующим образом.

К разведке были привлечены офицеры округа, снабженные соответствующими инструкциями и материалами для изучения страны. Кроме того, все начальники разъездов, даже из солдат, непрерывно объезжавшие в целях охраны прилегавшую к дороге 25-ти верстную полосу, обязаны были представлять как своему непосредственному начальству, так и в отчетное отделения штаба округа, отчеты о виденном и слышанном.

В Мукдене и Куанченцзы были учреждены небольшие разведывательные бюро, во главе которых были поставлены лица из числа чинов округа, зарекомендовавших себя способными к разведке, любящими это дело и знающими китайский и японский языки. Этим лицам отпускались небольшие денежные суммы на ведение разведки.

В случае необходимости конвоировать кого-либо из сотрудников русского консульства, служащих Китайско-Восточной железной дороги или русско-китайского банка вглубь страны, во главе конвоя ставился соответствующий офицер, которому придавалось несколько специально подготовленных солдат-разведчиков.

Для разведки в районах, прилегающих к р.р. Сунгари и Нонни, во время навигации привлекались крейсера округа.

Изучались наиболее серьезные и осведомленные газеты, издававшиеся на Дальнем Востоке на корейском, японском, английском, немецком и французском языках.

Для подготовки разведчиков (войсковой разведки) из рядовых солдат был введен соответствующий отдел в курс существовавших в округе школ китайского, японского и монгольского языков.

Для обеспечения возможно полной осведомленности обо всем, совершаемся вне пределов непосредственного наблюдения чинов округа, штаб установил обмен сведений с русскими военными агентами в Китае и Японии, с консулами в Гирине, Цицикаре и Инкоу, со штабами Приамурского и Иркутского военных округов и с коммерческим отделом Китайско-Восточной железной дороги.

В частности, для сбора военно-статистических и военно-географических сведений о Маньчжурии принимались следующие меры.

Всем офицерам округа были разосланы инструкции и анкетные листы по сбору статистических данных о всех населенных пунктах, лежавших в полосе отчуждения железной дороги.

Была установлена связь с гражданскими учреждениями в Маньчжурии, в которых сосредотачивались статистические материалы.

Несмотря на неизменные протесты китайцев, каждую весну организовалась массовая посылка офицерских разъездов (до 30) на 150–200 верст вглубь страны для рекогносцировки различных путей и сбора статистических сведений.

Почти ежегодно организовались полевые поездки офицеров округа в районе железной дороги.

Штаб Приамурского военного округа, по словам Энкеля, агентурной сетью заграницей вовсе не располагал. Разведка в пограничной с Китаем полосе была им возложена на станичных атаманов, но никаких результатов не давала. Энкель объяснял безрезультатность агентурной работы этих атаманов тем, что дело это для них являлось совершенно новым, что штаб округа никаких инструкций им не дал. Кроме того, ведение разведки было вменено им в служебную обязанность, а потому "являлось по идее бесплатным", хотя и было предположено возмещать произведенные атаманами расходы и выдавать денежные премии за выдающиеся по ценности сведения.

Для сбора сведений по Корее в распоряжении штаба округа имелись два агента из корейских эмигрантов, — по словам Энкеля, "настолько скомпрометированных, что для активной разведки за границей они являлись совершенно непригодными”. Один из них, — бывший переводчик русского консульства в Сеуле, — официально числился переводчиком штаба округа. Другой, — бывший офицер корейский войск, — находился постоянно во Владивостоке и работал по агентуре сдельно. Оба эти агента находились, якобы, в близких отношениях с руководителями партизанского движения в Корее, пользовались там популярностью и большим влиянием, как у себя на родине, так и среди корейского населения южно-уссурийского края. Исходя их этого, штаб округа предполагал, что они являются весьма полезными, как посредники между русскими и партизанами, как сборщики сведений не только опросным путем, но и через своих корреспондентов заграницей, а также как вербовщики.

Помимо этих платных агентов, штаб округа имел агентов бесплатных в лице известного в то время корейского патриота Ли-помьяна — организатора партизанского движения на севере Кореи, снабжавшего это движение деньгами и оружием, а также в лице одного из наиболее выдающихся предводителей партизан в том же районе.

Статистической разведкой заграничных театров военных действий штаб округа не занимался. Командировки офицеров, преимущественно восточников, в Корею и Маньчжурию никакой связи с указанной задачей не имели и с точки зрения разведки являлись совершенно бесцельной и непроизводительной тратой средств.

Изучение дальневосточной печати было поставлено крайне слабо, вследствие отсутствия переводчиков и загруженности разведывательного отделения штаба округа посторонней работой.