— Шворка? — протянул Аксель. Это совпадало с его планами. К тому же было ясно, что настырный докторюга всё равно не оставит их одних ни на минуту. — Что ж, ладно… Вы идите, а мы вас догоним. — попытал он счастья ещё разок.

Не тут-то было! Фибах сладко улыбнулся и взял его под локоть.

— А я бы предложил прогуляться впереди вдвоём… О, вы не пожалеете! — с придыханием шепнул он в ухо отпрянувшему Акселю. — Вы не питаете ко мне симпатии, дорогой господин Реннер. Я это вижу. Что ж, не могу роптать: я причинил вам немало беспокойства. Но что, если бы я попытался загладить вину?

«Очередное предательство, — понял Аксель. — Кого же он хочет предать на этот раз? Штроя — больше некого. Или Тратануза?»

— Обоих, милый господин Реннер, — сказал Фибах, видимо, прочитав эти мысли на довольно бесхитростном лице Акселя. — Обоих. Ваши интересы для меня сейчас превыше всего! И ещё — себе в ущерб говорю — вам надо научиться следить за своим лицом. За мимикой, так сказать.

— Попробую, — кивнул Аксель. — Неужели вам никогда не хотелось стать лучше?

— Если бы мне этого хотелось, — вздохнул профессор, — обо мне никто никогда ничего не услышал бы, поверьте. И людям было бы уже всё равно, какой я… Я ведь вам рассказывал, мой мальчик, как меня били во взрослом мире, даже когда мне НЕ хотелось стать лучше моих конкурентов. Погодите, вы с этим тоже столкнётесь, какое бы скромное место в жизни ни облюбовали… Но — к делу, время не ждёт! Я мог бы устроить вам побег. Сегодня же. Сейчас же!

— А смысл? — пожал плечами Аксель. — Через сутки мы всё равно погибнем!

— Мудр не по годам, — тихо произнёс Фибах, обращаясь, видимо, к самому себе. — Но дело в том, что я готов открыть вам глаза на ваши истинные возможности. Чтобы вы и ваши близкие могли уцелеть несмотря на… известное нам лицо.

— У которого много лиц, да? Кри, дай поговорить спокойно, тебя же просили идти чуть сзади… А насчёт возможностей — спасибо, но я их, кажется, уже знаю.

— Что именно вы знаете? — уточнил Фибах. — Что сказал вам сегодня во сне ваш дед?

Оба остановились и с минуту в упор глядели друг на друга.

— Это не ловушка, — заверил наконец профессор. — Чтобы сделка состоялась, вы тоже должны проявить доверие.

— Сперва скажите, что вам нужно от меня!

— Не так уж много. Во-первых, ничего не делайте, не посоветовавшись со мной. Я теперь понимаю, почему Вселенная Хас избрала приманкой для моего Шворка именно вас. Хотя и не знаю, как они вас нашли. Но это неважно. Важно — буду откровенен, — чтобы на меня не посыпались неприятности с двух сторон. Одна из сторон, как вы догадываетесь, — лицо со многими лицами. Мне необходимо, чтобы все его надежды были связаны с вариантом «Бионика». А не с вами! Ясно?

— Для «Бионики»-то какая разница — здесь мы или нет? — пожал плечами Аксель. — От нас ведь не зависит, выберет это лицо Шворка или Зевса!

— Ещё как зависит! Вы будете постоянно напоминать ему о побеге моего пса. Что может сыграть решающую роль при окончательном выборе. Заклятие Семи Смертей — это же страшная вещь… Ничтожная оплошность капризного животного — и весь план рухнет. Но Этвас Безондерес Фибах найдёт выход! Он добьётся того, что в результате вашего побега из замка доверие к Шворку вновь окрепнет, вот увидите…

— И как же вы этого, интересно, добьётесь?

— О, я обставлю дело так, будто вы предлагали псу бежать вместе с вами, но он отказался. А сам потихоньку отправлю вас с моими цыпочками — их, в отличие от Шворка, никто не хватится. После чего сотру у них из памяти то, что касается вашего побега, чтоб не проболтались. Вот и всё…

В действительности это было далеко не всё. Этвас Безондерес Фибах не договаривал многого. Если можно сравнить человеческие страхи со звёздным небом, то на профессорском небосводе прямо-таки пылали две огромных звезды, затмевающих более мелкие! И эти две звезды были связаны не столько со Штроем или Тратанузом, сколько с двумя проклятыми сопляками. Первая: немедленно убрать подальше от Штроя свидетелей его, Фибаха, допроса и предательства. И вторая: профессор не случайно умолчал о намерении Штроя использовать Акселя и Кри для Заклятия Семи Смертей. Ведь если они будут знать, что им сохранят жизнь и надеются на их дальнейшую помощь — то почему бы им не остаться в замке добровольно и не потребовать себе любых наград? Сам-то он на их месте так бы и поступил! Более мелкие страхи сверкали вокруг главных звёздной пылью, но её тоже стоило учесть. Два новых любимца рядом с повелителем. Которые его, Фибаха, ненавидят. И один из которых уже осрамил его в истории с деньгами. Люди, которые оттеснят его на задний план. И, чего доброго, сделают ненужными всех его будущих животных. А значит, и его самого!

Взвесив всё это ещё раз, он добродушно улыбнулся Акселю, который тем временем спрашивал:

— Но… вы говорили о неприятностях с двух сторон. Вторая сторона — это, конечно, Тратануз?

— Тс-с! — зашипел Фибах, озираясь. — Не так громко, прошу вас! Ну да, конечно… Чтобы он не гневался, что я не помог вам бежать.

— Ладно, ладно… Но ещё до этого, в самом начале, вы сказали… дали понять… что предаёте и его. Чем же именно? Ведь вы делаете как раз то, чего он хочет?

— Делать-то я делаю, — усмехнулся Фибах. — Только уже не для него. А для себя! И для вас… Или вы хотите постоянно жить в когтях какого-нибудь духа — не того, так этого? Жуткие существа! Но ваш Тратануз не учитывает, что стоит вам выйти за пределы замка и при этом знать кое о чём — и вам уже нечего бояться ни его, ни Штроя. Скорее уж им придётся бояться вас… Ясно?

— Да какое всё это имеет значение, если наша планета вот-вот погибнет! — с сердцем сказал Аксель, который, к счастью, хоть о мести Тратануза мог не беспокоиться.

— Я же вам сказал: планету можно спасти, — таинственно подмигнул Фибах. — Я ведь не отвечаю за провал Заклятия Семи Смертей. Только за Шворка… Но эта услуга — уже платная. Вы дадите мне за неё один миллион из ваших трёх. Всё по-честному! Всем поровну — вам, попрыгунье Кри и тому, без кого вы никогда не увидели бы этих денег. О’кей?

— А как же… как же ваши надежды на власть… и месть… и Штроя? — недоверчиво спросил мальчик. — Вы что, отказываетесь от всего этого за один миллион? Странно… Хоть вы нас с деньгами и обманули, вы, я думаю, всё-таки человек не бедный! Верно, Кри? — прибавил он, обращаясь к сестрёнке, которая уже давно самовольно втёрлась между мужчинами. Но тут было уже не до её изгнания!

— А может… может, ему духи на всё это денег дали? — с надеждой предположила Кри. Она, как и её брат, была потрясена наглостью Фибаха в денежных вопросах. Но, как и Аксель, страстно хотела бы верить в правдивость его предложений. Чем профессор и не замедлил воспользоваться.

— Устами младенца глаголет истина! — торжественно воскликнул он, подняв палец. — Ну разумеется, духи, кто ж ещё? Я и обманул-то вас с чеком, между прочим, не от жадности, а от самой обыкновенной нехватки времени. Ведь вы не стали бы ждать, пока прилетит Штрой и вам заплатит! Вы начали бы скандалить, мешать научному процессу… Что, не так? Ответьте, глядя мне в глаза! Зато теперь всё по справедливости.

— По справедливости… — тяжело дыша, начал Аксель. Но оборвал себя. — Ладно, забирайте! Все три миллиона забирайте, только помогите!

— Все три? Хм… Ну, с одной стороны, если учесть весь риск, которому я подвергаюсь, это было бы разумно. Но с другой, — профессор великодушно улыбнулся и развёл руками, — доброе мнение о себе тоже чего-то стоит, и не нужно жадничать. Давайте так: два с половиной миллиона мне, пятьсот тысяч — вам.

— Но я не скажу, что услышал от дедушки, пока вы мне всё не расскажете, — мрачно предупредил Аксель.

— А я и так знаю, что он вам поведал. И вот откуда… — Фибах пересказал детям заключительную часть своего разговора со Штроем. При этом он особо подчеркнул зловещую роль последнего в страшной посмертной судьбе Гуго Реннера и подвёл итог: — Поздравляю! Вы можете колдовать! Вы и, вероятно, ваша сестра, господин Аксель. Достаточно срифмовать любое желание, и при определённых условиях оно не только исполнится, но уже никто и никогда без вашей воли не сможет разрушить чары! Не об этом ли шла беседа с духом покойного дедушки, а?