— Самоуверенный, да? Я ведь могу пересолить.

— Вот и проверим, насколько сильно ты в меня втюрилась, — подмигивает, оголяя белоснежные зубы в улыбке.

— Тебе говорили, что ты наглый тип? — смотрю в его глаза и не могу оторваться. В них поблёскивает целая вселенная: таинственная, тёплая, затягивающая слишком глубоко и безвозвратно.

— Если бы я не был наглым, я бы не имел всё самое лучшее в жизни, у меня не было бы тебя, а у тебя не было бы свитера с оленями, домашнего дровосека и увлекательного отдыха в горах. Смотри, какая красота! — прислоняется ко мне виском, указывая рукой на заснеженные холмы, в верхушках которых резвятся солнечные лучи, оживляя мрачные, величественные камни.

Рядом с ним у меня свой мир. Другой, который настоящий, для меня перестаёт существовать. За разговором не замечаю, когда канатка приходит в движение и плавно поднимает нас в воздух над горами. Вцепляюсь мёртвой хваткой в его запястье, наслаждаясь пейзажем с высоты птичьего полёта. Воздух вдали от точки посадки становится морозным, пробирающим до костей.

— Если бы знала, что так высоко, выбрала бы другую альтернативу.

— Хочешь, сделаем селфи?

— Нет! — вскрикиваю я, испытывая некую долю паники. — Даже не думай меня отпускать!

— Трусиха, — хохочет несносный, находя мои губы своими, целует их, согревая дыханием. Я расслабляюсь, уютно располагаясь в его крепких руках. Пытаюсь не думать ни о чём, только о нём, о его чувственных губах, о сладких судорогах внизу живота. Единственное, что сейчас имеет значение — мужчина, который рядом, потому что он действует на меня лучше любого успокоительного средства.

Неожиданный рывок стопорит движение кресла над обрывом в несколько десятков метров. Сердце обрывается, как только осознаю, что руки Алекса до боли сжимаются на мне в кольцо.

— Только не паникуй, родная, всё хорошо… — обжигает висок полушёпотом, а мне уже хочется взорваться на крик. Замираю, слушая его учащённое дыхание. Страх сковывает тело, сдавливая горло. Не могу сделать вдох. Если эта конструкция сорвётся вниз, что с нами будет?

Алекс.

— Мы разобьёмся? — писклявый голосок напуганной девочки вынуждает ещё крепче стискивать на ней свои объятия.

Дёрнуло же нас именно сегодня взобраться на эту чёртову канатку! Дрожащая и беспомощная ещё глубже пробирается в моё сердце, занимая в нём всё больше места. Осознаю — я влип с ней окончательно.

— Не паникуй. Даже не думай об этом. Что за мысли, Софи? Нам с тобой ещё детей рожать. Не забыла? — пытаюсь отвлечь её от происходящего хоть чем-то приятным. Именно в такие острые моменты рядом с ней у меня срабатывает инстинкт продолжения рода. Каждое моё слово, которое твердил Артёму на его мальчишнике, оборачивается против меня же, подчёркивает, насколько я был не прав, слеп и бесчувственен…

— "Никогда бы не подумал, что за какие-то две недели ты превратишься в законченного романтика. Что она с тобой сделала, Гаур?

— Это химия, старик, — ухмыльнулся Артём, допивая свой виски. — Она всего лишь вытащила наружу одну из многочисленных сторон моей личности. Может тебе стоит попробовать найти девчонку, из-за которой полностью перевернётся твоё мировоззрение? Представь: ты со своими двумя «высшими» станешь таким же счастливым придурком, как и я… — Гаур рассмеялся, поддевая меня плечом.

— Думаешь, мне это нужно? Аманда вполне меня устраивает. Эта девушка идеально подходит для необременительных отношений. На большее я не стану соглашаться. Ты же знаешь, я не приемлю посягательств на свою свободу. Ещё немного, и твоё зеленоглазое «счастье» назовёт наши вылазки «несанкционированными» встречами.

— Ты сейчас так говоришь, потому что твоя новая пассия сделана из того же теста, что и Маргарет. Ей нужен отлично эрегированный член и твоя кредитная карта, желательно безлимитная. Но знаешь что, Лекс? Трахать женщину намного острее по любви. Совсем иные ощущения".

Теперь знаю, старик… Секс с любимой девочкой действительно крышесносный, невероятный, как и она сама…

— Не смешно, Алекс, — ворчит Софи, выдёргивая меня из раздумий. Возвращаюсь к нашему разговору о детях.

— Я и не пытаюсь тебя смешить, — вдыхаю запах её макушки, прикрывая от наслаждения глаза. — Выберемся отсюда, как только подадут электричество, и увидишь, что я отнюдь не шучу. Сильно замёрзла?

— Очень. Здесь немного морозно… и страшно, — отвечает, стуча зубами от холода. — Ещё и ветер промозглый, как на зло.

— Не смотри вниз. Посмотри на меня, — обхватываю ладонью её голову, прикрывая ухо от ветра.

София покорно устремляет взволнованный взгляд на моё лицо.

— А если я залетела? Что будем делать? — спрашивает, ластясь щекой об мою руку.

— Будем рожать, малыш, — заверяю её на полном серьезе, потому что для себя я решил ещё вчера, когда шквал пережитых эмоций начал потихоньку угасать. Решил, что будет моей, вся, до последнего вздоха.

— АЛЕКС!!! — испуганный вопль девчонки прорезает округу, как только кресло срывается с места в обратном направлении.

— Твою мать! Держись! — схватившись за спинку, прижимаю её к себе, оценивая слишком высокую скорость канатки. Ледяные щупальца страха оплетают позвоночник, пальцы немеют от приложенной силы, срастаются с металлом. Впереди, на точке посадки разворачивается полный хаос. Народ мечется в разные стороны, кто куда. Канатная дорога вне контроля, если не спрыгнуть — разобьёмся к чертовой матери!

— Что происходит?! — вскрикивает Со. В её глазах стынет ужас.

— Не знаю, малыш! Кресла не останавливаются. Будем прыгать!

— Ты с ума сошёл? Мы же… Я же… Алекс! Я жить хочу!

— Все будет хорошо, — пытаюсь её успокоить, а у самого нервы на пределе искрят. Блять! Только бы всё обошлось! И я клянусь, сегодня же увезу её к себе домой! Ни минуты здесь больше не останусь. — Нужно прыгать, любимая! Давай! — отрываю от себя её руку, диктуя взглядом приказ.

— Нет! Я не смогу! — слёзы катятся по её щекам, губы девчонки дрожат, руки до последнего пытаются ухватиться за опору. Только за этот напуганный до смерти взгляд я готов себя уничтожить.

— Прыгайте! — доносится ветром с холма. — Прыгайте!!!

— Прости!

Выбираю подходящий момент и сталкиваю её вниз, следуя сразу же за ней.

София.

— Малыш?! — в голове пульсирует взволнованный голос Алекса. Дрожащие вибрации проникают в душу. Хочу открыть глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего, но боюсь пошевелить веками. — Малыш, как ты? Со? — холодная ладонь легонько треплет моё лицо. — Очнись! Со… малыш…

— Я в Раю? — произношу шёпотом, едва дыша. С трудом разлепляю глаза, попадая в шторм зелёного океана, наполненного страхом и радостью одновременно.

— Ты видишь у меня крылья? — несмелая улыбка быстро стирается с лица взволнованного мужчины. Он внимательно рассматривает каждый миллиметр моего тела, ощупывает меня, проверяя на повреждения. Благо, я приземлилась в сугроб. Со мной всё обошлось, но снега успела наесться…

— Я вижу у тебя фингал под глазом, Волк! — взрываюсь от вспыхнувшей адреналиновой бомбы. Шок начинает растворятся в крови, перерастая в гремучую смесь ярости, радости, волнения и дикого счастья… — Сейчас очухаюсь и тебе песец, экстримал проклятый! Как ты мог?! — неосознанно врезаю хлесткую пощёчину и ужасаюсь сама себе. Эмоции хлещут невпопад. Нервы обрываются, как звенящие струны. Слетаю с катушек, не понимая толком происходящего. — Да я! Да я! Да я… чуть…

Горячее тело Алекса наваливается сверху, укутывая тёплом, вжимает меня в сугроб и фиксирует. Шевелиться нет возможности, лишь руки смыкаются на его шее, когда он затыкает мне рот поцелуем, неистово впиваясь в мои губы. Всё, что мне остаётся — сдаться в его сладкий плен.

Зарываюсь пальцами в мягких волосах и дерзко сжимаю их в кулачках, вытаскивая из горла Волка будоражащее рычание. Я вся дрожу под ним, но не от холода, а от острого желания не отпускать, прирасти к нему всем телом, чувствовать его близость, такую правильную и нужную в этот момент.