Даже многие апологеты «мировой вахты» Америки определяют образовавшийся в начале третьего тысячелетия мир несравненного американского могущества как не владеющий полностью инструментами этого могущества, как такой, в котором есть «единственная сверхдержава, но не сформировался однозначно однополюсный мир» или как «однополюсный мир без гегемонии». Тем самым подчеркивается «неабсолютный» характер американского преобладания в мире, где США, являясь единственной сверхдержавой, «периодически проявляют себя как гегемон в двусторонних, региональных и функциональных отношениях, но не могут позволить себе самоутверждения всегда и везде, что не позволяет считать Америку в полном смысле системным гегемоном».

Когда идеологи, подобные Р. Кагану и У. Кристолу, утверждают, что «мир во всем мире и безопасность Америки зависят от американской мощи и воли использовать эту мощь» и говорят о необходимости поддерживать «стратегическое и идеологическое превосходство», они, собственно, говорят об исчезнувшем мире, где была жесткая дисциплина. О мире, который более не существует, который ушел невозвратно вместе с Берлинской стеной. «Творцы американской политики уже не смогут создать парадигму, которая была бы безусловно поддержана всем американским обществом… Энергичное использование мощи зависит от ощущения исполняемой миссии, а этого ощущения, увы, нет. Последние рейганисты плетут соломенных чудовищ, пользуются алхимией слов, стараясь укрепить хребет иррациональности в американцах, пытаясь превратить побочные конфликты в центральные, но время крестовых походов ушло, нечего призывать туда, где нет цели».

В этих сомнениях зреет ответ на вопрос, обречено ли мировое сообщество в грядущие десятилетия на американское лидерство вплоть до гегемонии? Такой обреченности, такой исторической заданности в развитии человечества не существует. При всей своей колоссальной силе, контроль США над внешней для этой страны сферой не абсолютен и уж, более того, никак не свободен от человеческой ошибки. И все большую значимость будут приобретать процессы внутри Соединенных Штатов, общества, меняющегося демографически, социально, нравственно.

Есть основания предположить, что к 2020 г. «внутренняя поддержка международного лидерства может значительно ослабеть. Если США перестанут быть богатейшей страной в мире, почему они должны будут платить за безопасность стран, способных обеспечить эту безопасность?.. США оставят в Европе лишь символические силы. И в Азии останется лишь небольшая часть контингента 1990-х годов. Америка придет к выводу, что Европа способна защитить себя сама, равно как и Япония. США сохранят особый интерес к таким регионам, как Ближний Восток и Латинская Америка… Но прямые угрозы Соединенным Штатам потеряют свою убедительность, и население страны будет все более выказывать нежелание вмешиваться во все спорные мировые вопросы, если только на кону не будут прямые американские интересы. США не вернутся к изоляционизму, но они придут к выводу, что не в состоянии решить все мировые проблемы лишь собственными силами».

Слабые места гегемона

Вопреки фанфарам и желанию немедленно наказать ускользающего противника, американцам не удержать своего бесспорного лидерства на многие десятилетия. Колоссальная военная мощь США не нуждается в комплиментах, но эта мощь малопригодна для решения поставленной задачи прежде всего по следующим причинам:

1. Противник (в данном случае преследуемый терроризм) не собирается на некое Ватерлоо, он понимает свою слабость в открытом противостоянии и намерен, сохраняя инициативу, бить по уязвимым точкам громоздко-сложного механизма современной западной цивилизации. В США уже засекретили основные нефте — и газопроводы, убрали их маршруты с общедоступных карт, но колоссальная уязвимость высокоиндустриального мира остается. Особенно интенсивно в последнее время обсуждаются открытость доступа к электростанциям всех видов и региональным электроподстанциям.

2. Информационная открытость западного мира, накладываясь на гедонистическую характеристику этого мира, делает практически невозможным такое применение американской (и союзной ей вооруженной силы западного характера), которое чревато большими людскими потерями. 96 убитых были пределом для войны в Заливе, 9 человек среди американской морской пехоты явились пределом для попыток контроля над Сомали в 1993 г.[7]

3. «Американская разведка была создана совсем в другое время и для решения очень отличных от сегодняшних проблем»1 . Ее переспециализация давно назрела. ЦРУ, ФБР и Агентство национальной безопасности практически не делятся секретной информацией. Полагаясь только на технические средства разведки, Соединенные Штаты не знают, откуда ждать следующего удара, каким будет характер этого удара и где расположены его цели. Страны типа России, исторически изощренные во внутренней борьбе с террором, убедились, что лишь наличие агентуры в противостоящем лагере дает некоторые результаты. В спешном порядке в США ставится задача создания большой группы экспертов, знающих язык, культуру, общественные условия, экономические факторы, воздействующие на страны, где проявило себя организованное противостояние мировому лидеру. Но время бесценно, а когда агентурная сеть будет внедрена и заработает?.. Американские специалисты в данном вопросе жалуются на нежелание рекрутов пойти на то, что по существу является жертвой собственной жизни. Да и репутация разведорганов еще несет исторические пятна.

4. В определении противника в американском государственном анализе просматривается очевидная нелогичность, своего рода непотизм, одиозное прощение потенциально главных противников и указание — как на главных — на наиболее одиозных. Самый яркий пример, пожалуй, сопоставление Афганистана и Саудовской Аравии. Именно в последней правит весьма агрессивный ваххабитский режим, пропаганда антиамериканизма весьма софистична и открыта. Напомним, среди 19 сентябрьских террористов 15 вышли из Саудовской Аравии. Но четверть мировой нефти — это более чем весомый аргумент, и жертвой удара становится глухой Афганистан. Встает резонный вопрос, не получат ли американцы в результате новый Иран? Нового Хомейни?

5. Находясь в апогее своей мощи, США, словами Г. Киссинджера, «не сумели выработать общей концепции своего поведения в мире новых реальностей. Победа в „холодной войне“ стимулировала самоуверенность; удовлетворение существующим положением делает политику простой проекцией на будущее знакомых понятий; поразительные экономические успехи влекут политиков к смешиванию стратегии с экономикой, делают их нечувствительными к политическому, культурному и духовному воздействию гигантских трансформаций, вызванных американской технологией».

6. Но главноевсе же не в указанных моментах органической слабости. Главное в том, что 90 процентов мирового населения не удовлетворены существующим положением, которое грозит абсолютной маргинализацией абсолютного большинства земного населения, многих стран с традициями жертвенного противостояния судьбе и обстоятельствам.

Где выход из складывающегося и грядущего противостояния? Прежде всего это смягчение противостояния Север — Юг. Дж. Стерн из Гарварда настоятельно указывает, что, если Соединенные Штаты хотят избежать второго Сентября, они «больше не могут позволить другим странам опуститься в хаос» — если Америка не обратит внимания на проблемы образования, здоровья и экономического развития зарубежных стран, то «придут новые бен ладены». Пассивность же самоубийственна, промедление смертельно опасно. «Мы должны двигаться, — отражает все более популярную точку зрения Швенингер, — в направлении некой системы глобального налогообложения, которая не зависит от хрупкого благорасположения национальных правительств, хотя и контролируется ими».