Администрация Дж. Кеннеди выдвинула несколько региональных экономических проектов, наиболее заметным среди которых был план помощи Латинской Америке «Союз ради прогресса». Латинской Америке предоставлялась американская помощь в размере примерно 20 млрд. долл. на период 10 лет. Для оказания влияния на другие развивающиеся страны создавались так называемый Корпус мира, который стал инструментом экономического и идеологического воздействия, и Агентство международного развития, располагавшее фондами для финансирования региональных проектов.
Важным отличием Кеннеди от Эйзенхауэра было отсутствие осторожного отношения к государственным расходам. Как уже говорилось выше, Д. Эйзенхауэр при полной поддержке консервативных и умеренных республиканцев отказывался увеличивать бюджет Пентагона на требуемую военными сумму из-за опасения подорвать экономическую базу США, стабильность доллара. Кеннеди претил подобный подход. После избрания он поручил дать оценку возможности крупных государственных расходов одному из своих экономических советников — П. Сэмюэлсону. Тот, к удовлетворению президента, пришел к выводу: «Расширение государственных программ может только помочь, а не помешать здоровью нашей экономики». Другой советник президента — У. Хеллер убеждал президента, что в его руках «достаточно ресурсов, чтобы создать великое общество внутри страны и осуществить великие проекты за ее пределами».
Президент Кеннеди с удовлетворением воспринял такого рода советы. В марте 1961 г. он заявил конгрессу: «Наш арсенал должен быть таким, чтобы обеспечить выполнение наших обязательств и нашу безопасность; не будучи скованными спорными бюджетными потолками, мы не должны избегать дополнительных трат там, где они необходимы». (Л. Джонсон сделал последний логический шаг в этом направлении. Он говорил в июле 1964 г.: «Мы — самая богатая нация в мировой истории. Мы можем позволить себе расходовать столько, сколько необходимо… И мы именно так и будем поступать».) Итак, Америка готова была «заплатить любую цену» за тот курс внешней политики, который она считала необходимым.
Существенно отметить также следующую особенность стратегии демократов Кеннеди — Джонсона. Они полагали, что социалистический мир в том виде, в каком он существует в Европе и Азии, представляет собой долгосрочное историческое явление. Другое дело — огромный развивающийся мир. Освободившиеся страны представляли как угрозу зоне влияния США, так и возможности расширения этой зоны. Предвидя определенную стабильность на линии конфронтации двух систем в Европе, Кеннеди готовился встретить десятки потенциальных конфликтов в зоне развивающихся стран, где, по его мнению, решалась судьба и глобального противоборства двух социальных систем.
Характерной чертой перемен в Вашингтоне, осуществленных в начале 60-х годов, было новое, повышенное внимание к средствам дипломатического воздействия, которые все активнее применялись в качестве инструментов политики. Проект меморандума Совета национальной безопасности от 18 февраля 1963 г. аргументирует необходимость в будущем «контролируемого и постепенного применения совокупной политической, военной и дипломатической мощи». Прежняя, чисто военная охрана союзных, зависимых, находящихся в пределах американского влияния государств стала со времен Дж. Кеннеди более активно, чем прежде, дополняться привлечением дипломатических методов.
Итак, главными элементами внешнеполитической стратегии США при президенте Дж. Кеннеди стали ускоренное военное строительство (1), консолидация союзников (2), стремление закрепиться в развивающихся странах (3), мобилизация средств дипломатии, предполагавшая начало диалога с потенциальными противниками (4). Рассмотрим эти особенности курса демократов в 60-х годах.
Военный аспект
Концепция Кеннеди предусматривала быстрое наращивание ракетно-ядерных вооружений, с тем чтобы оставить далеко позади СССР и еще многие годы действовать, не опасаясь стратегического вызова потенциальных противников. Стратегическое превосходство должно было стать твердым основанием всей внешней политики США. Министр обороны США Р. Макнамара требовал доведения числа МБР до 950, объединенный комитет начальников штабов — строительства 3000 межконтинентальных баллистических ракет. Это были фантастические цифры, не все они были одобрены, но военное ведомство США получило за первую половину 60-х годов невиданные дотоле средства. Военный бюджет был увеличен на 13% за период между 1961 и 1964 годами (с 47, 4 млрд. до 53, 6 млрд. долл.). К 1967 г. число межконтинентальных баллистических ракет было увеличено в пять раз (с 200 единиц, имевшихся во времена Эйзенхауэра, до 1000). При Кеннеди был построен подводный флот, состоявший из 41 атомной подводной лодки типа «Поларис», способный осуществить запуск 656 ракет стратегического назначения. 600 стратегических бомбардировщиков составили военно-воздушные силы созданной при Кеннеди стратегической триады.
Выступая перед редакторами и издателями агентства ЮПИ в 1967 г., Р. Макнамара объяснил мотивы грандиозного стратегического строительства следующим образом. Когда администрация Кеннеди пришла к власти, Советский Союз обладал «очень небольшим оперативным арсеналом межконтинентальных ракет», но СССР имел, мол, возможность «очень существенно увеличить этот арсенал», и эта-то гипотетическая возможность была взята за основу национальной стратегии США. У американской стороны, признает Р. Макнамара, «не было никаких доказательств того, что Советы в реальности планируют полное использование этих возможностей». Отталкиваясь от этого априорного и надуманного аргумента, Соединенные Штаты пошли на колоссальное развитие стратегических сил. Внешнюю политику администрации Кеннеди можно понять, лишь учитывая тот факт, что во время его президентства создавалась гигантская военная машина, происходил грандиозный стратегический бросок, опираясь на который амбициозный американский президент хотел укрепить позиции Америки в мире.
Уже осенью первого года пребывания Дж, Кеннеди в Белом доме (1961 г.) американские спутники-разведчики подтвердили, что Соединенные Штаты в очень значительной мере опережают СССР по числу межконтинентальных баллистических ракет. США признали этот факт в октябре 1961 г. Тем не менее исключительный по масштабам рост стратегических вооружений был начат и осуществлялся с невиданной интенсивностью. Видели ли проводники американской имперской политики, что стратегический рывок Америки не окажется безнаказанным, что он не пройдет бесследно, что он вынудит к развитию вооружений и противостоящую сторону? К. Кейзен, сотрудник Совета национальной безопасности, близкий к М. Банди, убеждал президента Кеннеди, что «отсутствие великодушия будет иметь неизбежным следствием вынесение гонки вооружений на более высокий уровень. В мире ракет и термоядерных боеголовок больший арсенал оружия не добавляет больше безопасности». Однако президент Кеннеди не видел альтернативы этому способу укрепления американских позиций. Он продолжал делать расчет на выигрыш в гонке вооружений, он верил, что сверхусилия, прилагаемые Соединенными Штатами в сфере ядерных вооружений, еще долгое время не смогут быть повторены никем в мире. В 1967 г. Макнамара признал, что Советский Союз не имел намерения вступать в ракетно-ядерную гонку и, с его точки зрения, удовлетворился бы соотношением сил 1960 г., когда США имели значительное превосходство.
Готовность воздействовать на процессы в Евразии, Африке и Латинской Америке предполагала более широкий выбор средств, чем эскадрильи стратегической авиации и авианосцы. Лишь обычные вооруженные силы могли быть применены на раннем этапе «обороны» американских позиций в каждом конкретном случае. Уже в 1961 г. под влиянием поражения в заливе Кочинос президент Кеннеди увеличил вооруженные силы США на 300 тыс. человек, мобилизовал 158 тыс. резервистов и солдат национальной гвардии, создал шесть дивизий резерва, готовых к быстрой мобилизации. В наиболее важную зону влияния — Западную Европу были посланы дополнительно 40 тыс. американских военнослужащих. Дж. Кеннеди желал иметь полный набор средств для сохранения и расширения американского влияния — от стратегических ядерных сил до эффективных тайных служб. Вашингтон увеличил число регулярных армейских дивизий с 11 до 16. Спешно разрабатывалась стратегия «двух с половиной войн» — когда США могли бы вести две полномасштабные войны в Европе и Азии и одну, «половинную», в любом другом месте.
