Карлик правильно сделал, что покинул свою камеру раньше назначенного себе срока. В трапезной в это время царило необычное оживление. Человек пятьдесят, собравшиеся там, были уже одеты не в рясы, а в военные мундиры. Тут же была приготовлена и вся остальная амуниция, по-видимому кавалерийская. Хотя лошадей в монастыре не было, но «монахи» прекрасно знали, где они их найдут. Да и время садиться на коней еще не настало. Оставалось провести эту последнюю ночь в монастыре как можно веселее.

Стол был уставлен яствами и винами. Около полуночи Ривас, председательствующий в застолье, встал, собираясь сказать речь.

— Друзья! — начал он. — Вы знаете, что нынче мы покидаем монастырь, но не всем еще известно, куда мы направимся и что собираемся предпринять. Я считаю своим долгом сообщить вам об этом. Я получил известие от моего старого друга генерала Альвареса, что все повстанцы готовы и ожидают лишь нас, партизан, чтобы подать сигнал к восстанию. Я ответил, что мы готовы откликнуться на зов. Вы одобряете мой ответ?

— Одобряем! — в один голос ответили все.

— Я написал также генералу, что мы будем там, где он нам назначил. План его заключается в том, чтобы атаковать Оаксака и двинуться затем на столицу. Нам остается только отправиться за лошадьми. Место сбора по эту сторону уарды.

Все остались, однако, допивать вино, так как времени было достаточно. Начались тосты. Крики «Patria y Libertad» не умолкали.

Во время этого невообразимого шума кто-то ворвался в комнату:

— Измена!

— Измена? — повторили, как эхо, все пятьдесят человек, оборотившись к дворецкому, так как это был он.

— Что вы хотите этим сказать, дон Грегорио?

— Здесь человек, который расскажет лучше меня!

— Кто же это?

— Он пришел из Сан-Августина.

— Но как же он прошел мимо часового?

По приказу Риваса Грегорио ввел в комнату Хосе.

— Кучер! — ахнули Керней и техасец.

— Но как же вас пропустил часовой? Ведь пароль вам неизвестен!

— Пароль не понадобился. Часовой мертв. Он лежит на дне пропасти.

— Кто убил его?

— Карлик Зорильо, — ответил Хосе.

Кучер рассказал все, что он слышал и видел.

В это время большинство партизан покинуло столовую. Кто-то бросился в келью карлика. Валявшаяся на полу пила и висящая из окна цепь подтвердили совершенное им преступление. В трапезную партизаны вернулись лишь после того, как их убитый товарищ был извлечен из пропасти и похоронен в могиле, вырытой их собственными руками.