Утренняя заря уже окрасила вершины Кордильер, когда гусары снова проскакали через Сан-Августин. Люди, шедшие в церковь, не могли понять, откуда возвращалась кавалерия в такой ранний час. Обитательницы виллы дона Игнацио с тревогой вглядывались в ряды солдат, когда гусары проезжали мимо, но ничего особенного не смогли заметить.

— Ну, разве не права я была, говоря, что не надо беспокоиться? -спросила графиня. — Я была уверена, что, если их предупредят вовремя, нам уже не придется за них бояться.

Они теперь уже знали, как обстоят дела, так как Хосе вернулся, принеся с собой два письма: одно для Луизы, другое — для графини Альмонте.

Это было первое послание Кернея к своей возлюбленной, полное страстного чувства, послание, которое заканчивалось словами, что если он умрет, то с именем Луизы на устах.

Письмо Изабелле было совсем в другом роде. Руперто писал ей как жених, уверенный в ее чувстве, относясь к ней как к близкому другу. Он говорил ей о восстании, о готовящемся нападении на Оаксака, о надеждах на успех, он высказывал тревогу о ней и Луизе. Но какая опасность могла угрожать им? Дон Игнацио давно уехал в город. Но им недолго пришлось пребывать в одиночестве. Часов около восьми появился Сантандер. Въехав верхом прямо во двор, он обратился к девушкам со следующими словами:

— Сеньориты, вы удивлены моим бесцеремонным появлением в такой неурочный час. Мне самому, поверьте, очень жаль, что я принужден так поступать.

— В чем дело, полковник? — спросила графиня хладнокровно.

— Я обязан арестовать вас и вашу подругу. Мне это крайне тяжело, но долг прежде всего.

— Понимаю, — произнесла насмешливо графиня, — что вам должно быть тяжело исполнять долг, входящий обыкновенно в обязанности полицейских! Сильно оскорбленный этим замечанием, Сантандер ответил пренебрежительно:

— Благодарю, графиня, за любезное замечание, но это не помешает мне арестовать вас и сеньориту Вальверде.

Графиня не удостоила его ответом. Гордо взглянув на него, она повернулась и ушла. С таким же гордым и не менее презрительным видом вышла за нею и Луиза. Обеим было разрешено вернуться в свои комнаты, в то время как полковник принимал необходимые меры. Главною из них было окружить дом, и уже минут через десять дом дона Игнацио напоминал казарму с часовым у каждой двери.