Ежу ясно, что обломки слитка осмотрят, да ещё и по отдельности так же ударом испытают — ага, с аналогичным результатом. Набор статистики называется. А вот дальше — всё зависит от того, какова была примесь свинца. Судя по нескольким — со слов босса — партиям брака, пропорция была подобрана идеальная, то бишь потёки свинца из прослоек между кристаллами меди замечены не были, и тогда на что остаётся грешить? Правильно, на передозировку самоцветного порошка. А слитки меди — вот хоть и не сказал Фабриций, какими они были по размеру, но понятно же, что маленькими — специально, чтоб большой зубилом не рубили и свойства самой меди раньше времени не обнаружили. Подмастерье, ясный хрен, жестоко секут розгами, а то и плетьми, за перерасход самоцветов, тот визжит и мамой клянётся, что всё сделал правильно, мастер сушит мозги, оценивая в этом гвалте величину передозировки и прикидывает из опыта потребное на её разбавление до нормы количество меди, добавляет к обломкам злосчастного слитка медь, сколько насчитал — или один малый слиток, или пару-тройку, повторяет плавку и термообработку, и уж теперь-то всё должно выйти, по идее, как в лучших кузницах Онобы и Кордубы! Ну, оно и выходит абсолютно так же, как вышло бы и там при таком же металле, гы-гы! Мастер понимает, что хрен он угадал, но в чём лажа, ему ещё невдомёк. Злополучный металл откладывается в сторону, а назавтра готовится новый для новой плавки. Подбор самоцветов на неё, их взвешивание и толчение в порошок мастер — ага, от греха подальше — производит сам. Но от судьбы не уйти, и на следующий день результат повторяется в точности. Умора, млять!
Безупречная репутация мастера, доказанная множеством прежних безупречных плавок, вне подозрений, и это спасает его от розог или плетей, но выслушать-то о себе и о своих предках ему приходится немало нового и не известного ему ранее. Но хуже-то всего даже не это, а то, что он сам в полном охренении — ну не было такого никогда, вот хоть ты тресни! Он, конечно, осматривает и медь, но он ведь ни разу не Терминатор и вообще на Шварца не похож, а с мелкоскопами в античном мире напряжёнка. Он даже не лесковский Левша, которому на хрен не нужен никакой мелкоскоп! Ну и как тут не заподозрить козни сверхъестественных сил? Приглашается жрец, богам возносятся благочестивые молитвы и приносится щедрая искупительная жертва, потом мастер уединяется с начальством с глазу на глаз, и они вместе отбирают первосортные без дураков самоцветы. Оба при этом, само собой, скрипят сердцем и прочими потрохами, наверняка ведь тоже всю жизнь подменяли их дешёвыми, прихомячивая для себя любимых дорогие — мне ли не знать! Накрывается звиздой левый заработок, к которому давно привыкли жёны у обоих, оба предчувствуют домашний кошмар с запиливанием заживо, но куда от этого деваться? Новая плавка, снова термообработка, снова испытания — результат тот же самый. Ну вот как тут не нажраться? Богохульствуя к суеверному ужасу жреца и проклиная несправедливый мир, убитые горем мастер и его начальник бросают всё и уходят в трёхдневный запой. Занавес, гы-гы!
Велию ещё мелкой шмакодявкой тоже далеко не единожды и не дважды водили на экскурсии на такой же тарквиниевский рудник — ага, на тот самый, где мне довелось и службу караульно-вертухайскую потащить, и в производственном процессе его литейки поучаствовать. Понятно, что показывали ей не всё, но показывали многое, и объясняли ей тоже многое, хоть и тоже не всё, да и Кордуба — старая турдетанская, конечно — тоже ведь город металлургов и кузнецов. Так что и представляем мы себе с супружницей абсолютно одно и то же. Хохочем, переглядываемся, утираем слёзы и снова хохочем. Потом только начинаем наперебой объяснять тонкости Фабрицию и Ларит — сбивчиво, то и дело снова прерываясь на очередной взрыв смеха, но в конце концов разжёвываем и им, и они тоже, въехав наконец, ржут — не так долго и заливисто, как мы, поскольку и представляют себе эту ситуёвину умозрительно, а не в цвете и в лицах, но тоже въехали и тоже ржут, так что некоторое время мы хохочем всей четвёркой.
— И этого уже никак не исправить? — спросила Ларит, отсмеявшись.
— Можно выжечь оттуда свинец, если переплавить металл повторно не один, а несколько раз, — просветила её моя супружница, вытирая слёзы и преодолевая икоту, — Но при этом выгорит и часть меди, и наверняка часть драгоценной присадки, — и оглядывается на меня за подтверждением или уточнением.
— И немалая часть, — подтвердил я, — Эта присадка выгорает гораздо больше, чем медь, и её уже не вернуть, так что надо толочь новые самоцветы и добавлять их до нормы.
— Сурово дед обошёлся с Митонидами! — заценил Фабриций, въехав во всё.
— Ну и за что он их так? — теперь это заинтересовало и меня.
— Да как раз из-за самоцветов. Они же у астуров добываются, а это рядом с теми галлеками, у которых олово, так что тамошняя фактория Митонидов закупает у галлеков не только олово, но и эти синие камни. Конечно, они и там стоят не гроши, но тебе же не нужно объяснять разницу между морской перевозкой и сухопутной. По сравнению с их ценой в Кордубе разница — полуторная в лучшем для нас случае, а бывало, что и двойная. А по этим ценам и наши издержки, и наша прибыль от чёрной бронзы. Естественно, деду это очень не нравилось, и он много раз пытался договориться с Митонидами о поставках синих камней ими или о допуске нашего купца в их факторию. Но как сейчас они не хотят договариваться с нами об олове, так и тогда не хотели договариваться о самоцветах. Тут они, конечно, были в своём праве, и дед даже рассматривал вопрос о том, не породниться ли нам с ними, чтобы улучшить отношения…
— Этого ещё не хватало! — ужаснулась Велия, сразу же сообразившая, чем такой вариант мог тогда обернуться для неё.
— Да из этого ничего и не вышло — они отказались, и дед очень обиделся на них.
— И хвала богам! — мы с супружницей переглянулись, прекрасно поняв причину отказа Митонидов и обиды на это старика — Криула, мать Велии, не была законной женой Арунтия, и это делало её непрестижной по олигархическим меркам невестой.
— Когда дед наконец рассказал мне обо всём этом, он и сам признал, что тогда он сильно погорячился и недооценил последствия трюка с медью, — хмыкнул Фабриций, — Дед рассчитывал на то, что свинец в меди обнаружат самое большее при второй плавке — это были бы не такие уж большие убытки, и всё обошлось бы просто скандалом. Поэтому он и не ожидал, что дело обернётся войной. Но наши металлурги превзошли его ожидания и настолько хорошо подобрали состав, что ихние догадались о свинце только после пятой плавки, когда уже истолкли в ступе порцию самоцветов на шестую, и убытков от этого у них набежало на целое состояние…
Перед сном мы с Велией расслабились в роскошной ванне-бассейне. Конечно, наша собственная в Оссонобе была не худшей, хоть и меньшего размера, так это в нашей городской квартире, а уж в пригородном "виллозамке", так и не меньшего, и конечно же, будь моя воля, я предпочёл бы сейчас аналогичный расслабон дома, повидавшись со всей семьёй. Но есть хорошая сторона и здесь — нас сейчас уж точно никто не побеспокоит.
— Как представлю себе, что меня могли выдать замуж за какого-нибудь тупого и напыщенного финикиёныша, так оторопь берёт! — пожаловалась супружница, — Такого я от дедушки не ожидала. И какой опасности нас с мамой и Велтуром подверг…
— Ну, во-первых, он же не нарочно. А во-вторых, если бы не случилось того, что случилось — мы ведь с тобой даже и не познакомились бы, и кто знает, как бы сложилась жизнь у тебя и у меня? — мы с ней обнялись, и нам сразу же нашлось, чем заняться…
И ведь если вдуматься, то так оно и есть. Я же рассказывал, как было дело? Не прими я её тогда в той деревне со спины за разбитную девку "из таких" или успей мне кто подсказать, кто она такая — ведь и мысли бы тогда не возникло к ней подкатиться! Не будь того нападения на рудник — ну, задержались бы мы в деревне подольше, я нашёл бы кому впендюрить, а с ней — ну, может и увиделись бы ещё разок мельком, улыбнулись бы друг дружке, максимум — поболтали бы немного. Хотя и это вряд ли — о чём девчонке было бы болтать с наёмным солдатом-чужеземцем, и турдетанским-то владевшим тогда от силы на тройку? И один хрен она осталась бы в деревне, а нас увели бы тащить службу на рудник. А не случись их похищения — я так и тащил бы с ребятами ту службу, а она вернулась бы в Кордубу, и хрен бы мы с ней познакомились всерьёз. Вспомнила бы пару раз максимум обознавшегося дурака-солдафона, принявшего её за шлюху, и не факт ещё, что с улыбкой. Потом вернулась бы в Гадес, отец забрал бы её в Карфаген, где и выдал бы, скорее всего, замуж за кого-нибудь тамошнего. А я — ну, и я тоже вспомнил бы пару раз как забавный курьёз, да и только. Какую-нибудь бабёнку нашёл бы себе, конечно, но какую? Млять, и Софонибу я ведь тогда тоже хрен заполучил бы, потому как купил-то я её ведь в Кордубе, а попал бы я туда, если бы начальство не перебздело отправлять туда Криулу с детьми и партию готовой продукции с обычной для таких случаев охраной? Может, и перебздело бы, всё-таки был мятеж, но как знать? Если бы даже и попал, то в каком качестве? Без той спасательной операции я и не отличился бы, и Нирула бы в рабы не заполучил, а без него не отличился бы на руднике и не заработал бы ни премиальных от Ремда, ни левака на тех камешках. Ни с Велией бы не познакомился, ни на Софонибу купилок бы не хватило.
