— Ага, типа того. И хрен бы даже с ними, с этими гениями-рационализаторами, метящими в рабовладельческую элиту. Мне ли с моими латифундиями и мануфактурами попрекать их этим? Ну так одно дело, если у них это прокатит без сучка, без задоринки. А что, если раз прокатило, два прокатило, а на третий — осечка?

— Ну так а что случиться-то может? Ну, облажаются разок — с кем не бывает?

— Так это ж ещё смотря как облажаются. Если, скажем, намеченные к отлову и погрузке трудовые ресурсы просто разбежались по кустам — ну, не катастрофа, бывает в жизни всякое. Если в перестрелке кто-то отравленную стрелу словит, но в целом "наши победили" — ну, на войне как на войне, там вообще-то иногда и убивают, но уже похуже — дикари убедятся, что даже обладатели грома и молний так же смертны, как и они сами. А вот если вдруг ещё и железяки подведут — тут уж туши свет, сливай воду.

— А с чего бы железякам подвести? — не понял Серёга, — Конкистадоры в реале с фитильными аркебузами мизерным отрядом целые общины красножопых раком ставили.

— Так то ж конкистадоры — и сами профи, и опыт использования тех аркебуз — уже полувековой был. А наши колонисты, если ружжа им дать, будут, скорее, аналогом того чуда в перьях, которому дали то ружжо, один раз рассказали и один раз показали, как им пользоваться, и инструктаж то чудо в перьях поняло с пятого на десятое, а что-то и сам инструктор не разжевал, потому как судил по себе и посчитал самоочевидным. И прикинь вот картину маслом — у одного просто осечка не в самый подходящий момент, у другого вообще кремень вывалился оттого, что короткий был после нескольких правок и держался в курке исключительно на честном рабовладельческом слове. А у третьего и вовсе ствол раздуло, а то и разорвало — камешки заклинило, которые у него вместо свинцовой картечи.

— Жесть! — заценил спецназер, когда отсмеялся.

— Отряду в этом случае, конечно, звиздец, — согласился геолог, — Но колония его переживёт. Ей-то что?

— Так до поры ж, до времени. Главное-то ведь что? Дикари убедятся на деле, что и самих белых сахибов бить можно, и громы ихние с молниями — ни разу не божественное чудо, а такая же в принципе техническая приблуда, как и их лук, хоть и попродвинутее.

— Так у конкистадоров, что ли, обломов в реале не случалось?

— За конкистадорами стоял генерал-губернатор с крепостью, пушками, сильным гарнизоном, ополчением благородных донов-асьендейрос и нехилыми толпами туземных вспомогательных войск. Метрополия с королём — где-то там, за Большой Солёной водой, а генерал-губернатор — рядышком, в паре-тройке дней пути. И бздеди-то нагибаемые тем десятком аркебузиров красножопые реально-то больше его, чем вот этих десятерых лихих ухарей. А кто будет стоять за нашей колонией на краю света?

— Так её ж ещё найти надо и добраться до неё.

— Дело времени. Прикидываем хрен к носу. Отряд ловцов лажается и гибнет в стычке. Допустим, их там была дюжина. Ещё трое, оставленные охранять баркас, ворон не считают, ситуёвину просекают правильно и с якоря снимаются своевременно. Возможно, даже пару-тройку убегающих от дикарей подельников спасти и подобрать успевают. Все вместе работают чётко и слаженно, так что уходят и от погони на каноэ — парочка их на морской волне перевернётся, и искупавшиеся чингачгуки сообразят, что погорячились.

— Ну так на этом неприятному приключению и конец.

— Да нет, в том-то и дело, что только начало. Баркас возвращается на атолл, а там уже наловленных несколько десятков. Рабовоз за ними ещё не прибыл, потому как ещё пара таких рейдов нужна для его полной загрузки, и этот был предпоследним. Охрана — человек пять от силы, потому как больше и не надо. Бежать-то ведь пленникам некуда и не на чем — ага, было. А теперь и баркас есть, и вертухаев резко поубавилось, и сами они в осадок выпавшие от такого облома. Ночью — всеобщий бунт, добрая треть красножопых гибнет, но терять им нечего, и за ценой они не постоят, в общем — урря, победа! Грузятся на баркас, направление и время пути все помнят, а кое-кто припомнит и как супостаты с парусами управлялись, когда на атолл их везли. Ну и вёсла тоже есть, а гребле их учить не нужно. Короче, шансы добраться до материка у них вполне реальные. И направление к острову с колонией от атолла тоже могут знать, если хоть кто-то из них не поместился на последний рейс рабовоза, но видел его отплытие. А по размерам судна и числу людей на нём нетрудно понять, что плыть-то туда тоже не слишком далеко.

— Так а толку-то от этого знания, если плыть один хрен не на чем? На баркас-то тот трофейный много ли десанта погрузишь? А свои долблёнки у них — ага, только моря на них и бороздить. Сам же говоришь, переворачиваться будут — только в путь.

— Это если не додумаются сдвоить их наподобие того малайско-полинезийского катамарана. Малайцы же додумались. Для античного Средиземноморья катамаран не так, чтобы обычен, но когда требуется по делу — соединяют два корабля в пару, не дожидаясь, пока какой-то гений изобретёт. Гойкомитичам просто не требовалось до сих пор, но если потребуется — додумаются и они, как додумались малайцы с полинезийцами. Сдвоят свои лодки, доплывут, высадятся — и снимай сапоги, власть переменилась.

— Так это же, Макс, если так рассуждать, то вообще нельзя у южноамериканских берегов показываться, — хмыкнул Володя, — А как нам тогда на Кубу отсюда плыть? Нам же бризы прибрежные нужны, а по твоей логике получается, что как увидят красножопые наши корабли и обзавидуются нашим ништякам, так и прямо тут же сдвоят свои каноэ в катамараны и поплывут в набег куда-то туда, откуда приплыли мы? Разница-то в чём?

— Разница — в знании. Мы же не к самому этому бразильскому углу поплывём под прямым углом прямо из открытого моря, а на запад, наискосок, так что и увидят нас уже в каботажном режиме. Ну, плывут какие-то чужаки вдоль берега, так скорее всего, вдоль него же всё время и плыли, а раз выглядят непривычно, и никто никогда о таких не рассказывал — значит, очень далеко живут, хрен до них доберёшься. Если и найдётся такой вождь-волюнтарист, что захочет сплавать туда, не знаю куда, чтобы добыть то, не знаю что, так надо ж ещё племя убедить. А если и убедит — ну так и пущай себе вдоль берега на юго-восток плывут хоть до самого угла, и если раньше не загребутся — милости просим дальше на юг вдоль того же берега. Если настолько упёртыми окажутся — хоть до самого Магелланова пролива, гы-гы! Нам разве жалко?

— То есть тут важен именно характер плаваний и их частота?

— Естественно! Это же ключевой фактор. Если идиоты с ружьями повадятся в двух шагах от колонии систематически куролесить и гойкомитичей злить, когда колония ещё слаба и большого набега ни пресечь, ни отразить ещё не в состоянии, то это, знаешь ли, до добра не доведёт. Поэтому и не хочется мне раньше времени ружья им давать. Без них трезвее свои силы будут оценивать, а по ним и хотелки свои соразмерять. С луками-то они тыщу раз ещё подумают, стоит ли им при таком раскладе викингов из себя корчить. Пусть вон лучше рыбу и черепах на атолле промышляют, если своего острова им мало.

— Так сколько, говоришь, высота вон того бугорка? — я ткнул пальцем в сторону пика, одиноко господствовавшего над окружающей местностью.

— Моро-ду-Пико? В наше время он будет около трёхсот двадцати, — припомнил Серёга, — На фотки, вроде, похож, так что большие обвалы маловероятны — скорее всего, и сейчас столько же.

— Триста двадцать? — переспросил Володя, — Точно? Не, ну каменюка, конечно, внушительная, но что-то не выглядит она настолько.

— Так не от подножия же, а над уровнем моря, — пояснил геолог, — И мы с вами и сами сейчас существенно выше того уровня, и до подножия скалы есть ещё подъёмы.

— Ага, эдакое неровное плато, — согласился я, — Триста двадцать, значит?

— У нас альпинистской снаряги нет, — подгребнул меня спецназер.

— Высоцкий я тебе, что ли? На хрен, на хрен, мне и в трубу его неплохо видно! А сколько у нас, кстати, та Эйфелева железяка? Ну, в смысле, будет у лягушатников.