Высокая манёвренность отрядов буров, прекрасное знание местности, на которой происходили боевые действия, давали им ощутимое превосходство над обременёнными многочисленными обозами, малоподвижными английскими войсками, командование которых к тому же, словно забыв о возможности фланговых обходов, билось головой в запертые двери, бросая солдат в лобовые атаки на позиции противника.
При подобных действиях англичан, бурам оставалось только, как в тире, расстреливать из укрытий атакующую пехоту, нанося ей чувствительные потери.
Британские генералы в первые месяцы войны не обременяли себя и ведением разведки, ведя боевые действия, имея слабое представление о силах противника, организации его обороны и планах на будущее.
Часто английские войска просто теряли ориентировку, и забредали куда не надо, становясь добычей буров.
Только испив до дна чашу горьких поражений, англичане осознали необходимость смены тактики, иначе же можно было и проиграть войну. Новые отцы-командиры британских войск — фельдмаршал Робертс и его начальник штаба генерал Китченер — отказались от прежних методов ведения боевых действий и произвели серьёзную реорганизацию подчинённых им войск.
К ведению разведки были привлечены местные жители, хорошо знавшие местность, из которых формировались специальные части. Стараясь повысить манёвренность и подвижность своих войск, британское командование пошло на резкое сокращение обозов, оставив только самое необходимое на марше. Началось формирование так называемой ездящей пехоты (или конной пехоты), более манёвренной, чем обычные пехотные части, и способной на равных сражаться с коммандо буров.
Большие потери, которые несли английские войска от ружейно-пулемётного огня буров, заставили генералов Её Величества задуматься о применении новых тактических построений на поле боя. Атаки сомкнутым строем не давали ожидаемых результатов, поэтому жизнь заставила перейти к использованию стрелковых цепей. Впервые это произошло в бою 29 марта 1900 года у Кэри-Сидинг, когда британские войска штурмовали позиции буров на гребне высот.
Тактически правильно выстроив оборону — в ходе боя они последовательно занимали заранее подготовленные позиции на высотах — буры метким ружейным огнём расстреливали атакующие цепи британской пехоты, оставаясь за укрытиями недосягаемыми для ответного огня.
В этот день, войдя в зону артиллерийского и ружейного огня противника, командир каждого пехотного батальона высылал в стрелковую цепь две роты, личный состав которых располагался в одну шеренгу на больших интервалах. Когда интенсивность вражеского огня усиливалась, стрелковая цепь двигалась вперёд короткими перебежками, причём часть пехотинцев оставалась лежать на месте и прикрывала ружейным огнём бегущих. Затем роли менялись.
На расстоянии от 200 до 1500 метров позади стрелковых цепей следовали шесть рот резерва, в три линии (на дистанции около 200 метров), по две роты в каждой. Подобный порядок, при умелом применении, позволял сократить потери от артиллерийского и ружейного огня противника и был очень эффективен на легкопроходимой открытой местности.
Но, по странной логике генерала Таккера (или в результате отсутствия достоверных сведений о расположении противника?), острие атаки английских войск было нацелено на наиболее сильную часть позиций буров, что имело следствием большие потери среди атакующих. К тому же генерал Таккер не удосужился оставить в своём распоряжении никакого резерва, лишив тем самым себя возможности влиять на ход сражения. Первое применение нового боевого порядка прошло в полном соответствии со старой поговоркой — «первый блин всегда комом». Благодаря неумелым действиям командования, британские войска, по сути дела, проиграли бой противнику вчетверо слабее себя. Хотя буры отступили и поле боя осталось за англичанами, вряд ли назовёшь победой успех, достигнутый ценой потерь в десять раз больших, нежели у противника.
В последующих боях атаки разомкнутым строем оказались для англичан более успешными.
Сражавшийся в рядах буров русский доброволец Евгений Августус в своих воспоминаниях отметил положительный эффект изменения тактических приёмов британской армии:
«Вместо фронтальных атак Метуэна и Буллера, действовавших почти исключительно густыми стрелковыми цепями, поддержанными сомкнутыми пехотными колоннами, Робертс применял новую тактику, наиболее типичным примером которой служит бой 7 марта.
Считаясь с особенностями противника, занимающего почти всегда сильную, труднодоступную с фронта позицию, Робертс возлагал на пехоту и артиллерию чисто демонстративную роль; огонь их приковывал все внимание противника, а главная задача выпадала на долю кавалерии и нового рода оружия, конной пехоты, которые выдвигались далеко вперёд и должны были охватить фланги и тыл буров.
Тактика эта в большинстве случаев венчалась успехом благодаря, во-первых, численному превосходству англичан, страшной силе артиллерийского огня, позволявшей вместо поражения отдельных целей задаваться обстреливанием пространств, — результаты не всегда отвечали трате снарядов, но эффект всегда получался большой».
Реорганизация армии и значительное численное превосходство над бурами позволили фельдмаршалу Робертсу совершить победоносный марш на Блумфонтейн и Преторию, нанеся поражение основным силам армии противника.
Однако партизанская война, которую начали буры, оказалась полной неожиданностью для англичан, поэтому поиски противоядия затянулись вплоть до окончания боевых действий.
Тактика армии буров была во многом обусловлена особенностями её комплектования.
Как отмечал российский военный агент полковник Ромейко-Гурко:
«Обладая такими недостатками, при наличии коих всякая другая европейская постоянная армия давно бы рассыпалась и прекратила своё существование, как-то: полный недостаток организации, отсутствие представления о воинской дисциплине, полное неумение, а отчасти и нежелание подчиняться приказаниям и требованиям начальника, а следовательно, и неспособность не только к сколько-нибудь сложному маневрированию, но и вообще к активным действиям в сфере влияния боевых столкновений, — войска рядом с этим обладали качествами, которые лишь в малой степени присущи постоянным войскам и которые оказали им незаменимые услуги.
Начать с того, что отсутствие всякого наружного порядка для них дело обычное; издавна привыкли они, не дожидаясь приказаний, сами разбираться в окружающем их хаосе, сами находить исход из него…
Постепенно бурские отряды развили в себе способность внезапно нападать на врага, если к этому представляется удобный случай и есть надежда без особых потерь одержать успех над ним, но, вместе с тем, коль скоро перевес начинает склоняться на сторону врага, быстро уходить из-под выстрела, хотя бы ценой потери уже в то время несложного обоза».
По мнению российского поручика Едрихина, непосредственно наблюдавшего за боевыми действиями на юге Африки:
«Тактика буров развилась совершенно самостоятельно, под влиянием исключительных условий. Привыкнув подкарауливать дичь, действовать из засады, буры и на войне предпочитают оборону атаке. При приближении неприятеля они прежде всего стараются устроить ему ловушку. Для этого занимается весьма растянутая позиция, состоящая обыкновенно из ряда холмов.
Занятая позиция сейчас же укрепляется траншеями, причём траншеи состоят не из одного бруствера, идущего непрерывной каменной стеной по наружному гребню вершины, а из нескольких десятков коротких (на 5—10 человек) валиков, высотой около одного аршина, раскинутых по всей вершине горы.
При таком расположении траншей вся наружная покатость горы лежит в необстреливаемом (мёртвом) пространстве; это, однако, не считается неудобством, так как буры не подпускают близко противника, но зато разбросанные таким образом траншеи кажутся издали кучками камней, которыми вообще усеяны все горы Южной Африки, то есть укрепления маскируются сами собой.
За этими траншеями скрытно располагается цепь стрелков, причём один из наиболее важных по своему виду холмов занимается сильнее. Чаще всего здесь ставится и артиллерия.
Из разнообразных видов оружия буры всегда предпочитают пушки Максима, которые по их лёгкости, удобству и быстроте действия, пожалуй, было бы полезно придавать у нас дальним разъездам и партизанским отрядам.
Наблюдение за флангами производится по распоряжению младших начальников фланговых частей, вернее, даже без всяких распоряжений — по инициативе рядовых буров, всегда проявляющих в бою сознательный и живой интерес к делу.
В период подготовки атаки артиллерийским огнём буры совершенно не отвечают на выстрелы противника. Несколько человек обыкновенно наблюдают, остальные лёжа пьют кофе, закусывают, вообще чувствуют себя спокойно и только почтительно раскланиваются с пролетающими близко гранатами. Но лишь только неприятель начинает подходить на дистанцию верного ружейного выстрела (1000—800 шагов), обстановка на позиции быстро меняется.
В до сих пор хладнокровном, полном сознания собственного достоинства фермере сейчас же сказывается охотник, более того — артист, страшно любящий своё искусство. В рысьих глазах его начинают мелькать огоньки. Припав к земле, он сквозь отверстие между камнями уже высматривает и намечает себе жертву. Ещё несколько мгновений — и со всей позиции, точно по сигналу (хотя команд нет — каждый ставит прицел и стреляет) раздаётся залп».
