В каждой культуре присутствуют характерные гендерные стереотипы – расхожие представления о том, как должны выглядеть и вести себя мужчины и женщины, имеется регламентированная гендерная стратификация и распределение труда, гендерные различия в отношении к власти и другим социальным институтам. К примеру, еще в 60-е гг. XX века в СССР считалось неприличным для женщин носить брючные костюмы, и в такой одежде не пускали в рестораны, а длинные до плеч волосы у молодых мужчин являлись объектом активных нападок со стороны официальных органов. Профкомы, парткомы, комсомольские комитеты всячески обличали и высмеивали (и преследовали) мужчин с «женскими» прическами.

Некоторые исследователи выделяют маскулинные и фемининные общества. Характерной чертой маскулинного общества являются выраженные различия в ценностных ориентациях мужчин и женщин. Для мужчин приветствуется жесткость, напористость, ориентация на материальный успех, а для женщин – мягкость, сдержанность и озабоченность качеством жизни. В фемининных обществах для мужчин и женщин в равной степени ценится мягкость, сдержанность и озабоченность качеством жизни. Однако такое деление не дает однозначных указаний на характер разделения труда между полами. В фемининных обществах, например в Швеции, женщины предпочитают специальности медсестры, учительницы и пр, а мужчины – водителя, лесоруба, моряка. То есть принадлежность к фемининной или маскулинной культуре по определению не дает основания говорить о степени гендерной дифференциации.

Человек впитывает традиционные гендерные стереотипы с детства, и тот факт, что они могут сильно различаться в разных культурах, часто не находит должного понимания. Гендерные стереотипы обладают завидной живучестью и продолжают сохраняться тогда, когда реальное поведение мужчин и женщин уже стало иным. Так, в традиционном представлении советского гражданина образ женщины ассоциировался с длинными волосами, а мужчины – с короткой стрижкой, женская одежда – с платьем, а мужская – с брюками. И эти стереотипы последовали за российским обществом в постсоветскую эпоху. Во всяком случае, именно так изображали мужчину и женщину русские и калмыцкие школьники в возрасте от 6 до 12 лет, с которыми мы работали в течение ряда лет (1992–1996 гг.), изучая гендерные стереотипы в российском обществе эпохи перестройки. Заметим, что это не мешало девочкам приходить в школу в джинсах и в повседневной жизни наблюдать, как их матери и старшие сестры с завидным постоянством облачаются в брюки и носят современные стрижки.

Небольшой экскурс в европейскую историю свидетельствует, что внешние атрибуты гендерной принадлежности изменчивы во времени и пространстве. К примеру, в XVII–XVIII веках мужчины носили замысловатые парики с аккуратно завитыми длинными кудрями, а знатным женщинам позволялось появляться в высшем свете в костюме амазонки (вариант брючного костюма для верховой езды). В некоторых культурах гендерные стереотипы в отношении прически и одежды и вовсе диаметрально противоположны привычным для нас. Молодые мужчины из традиционных скотоводческих обществ Восточной Африки – датога и масаи – носят сложные прически в виде старательно заплетенных длинных косичек, декорированных металлическими колечками или бисером, а женщины бреют голову (фото 1.1, 1.2), а по набору ушных украшений мужчины в этих обществах ничуть не уступают женщинам (фото 1.3, 1.4). У арабов мужчины и женщины облачаются в просторные платья-галабии (фото 1.5), у шотландцев мужчины облачаются в юбки-килты, а в индийском штате Пенджаб женщины носят туники и шаровары наравне с мужчинами (фото 1.6).

Общество устанавливает определенные правила внешнего вида для мужчин и женщин применительно к одежде, прическе, украшениям, татуировкам и шрамированию, а также в отношении объема допустимого к всеобщему обозрению открытого тела. Показательно, что для многих традиционных африканских культур обнаженное женское тело не является сексуально возбуждающим (фото 1.7), скорее, неприличными воспринимаются попытки его драпировать и прикрывать тканью. Напротив, в большинстве арабских культур женское тело должно быть тщательно укрыто от посторонних глаз; крайним проявлением такого запрета является использование паранджи и бурки, полностью скрывающих лицо, просторных длинных одежд и перчаток (фото 1.8).

Гендерные стереотипы могут меняться в зависимости от тех, или иных политических и (или) экономических событий в обществе. Еще в конце XX века, многие мужчины в России искренне полагали, что женщине за рулем не место, и что она не в состоянии столь же хорошо водить машину, как мужчина. Сегодня в России женщина за рулем столь же распространенное (или почти столь же) явление, как и в большинстве западных стран.

Напротив, 10–12 лет назад в Египте люди из образованных слоев общества носили европейскую одежду и не покрывали голову косынкой, тогда как сегодня в таком виде опасно выходить на улицы Каира и других городов. Все мои знакомые женщины вне дома стали носить традиционный арабский костюм, а некоторые даже стали закрывать лицо. Группа нигерийских мусульманок-паломниц, прибывшая в Мекку, была недавно задержана в аэропорту полицией Саудовской Аравии, так как они прибыли на хадж без сопровождения мужчин. В той же стране женщина не только не может выходить из дома без мужчины-провожатого, но и водить машину, читать лекции с открытым лицом в университете, если слушателями являются мужчины.

Во всем сказанном выше обращает на себя внимание несколько моментов: 1) общество старается заставить своих членов следовать установленным правилам, и эти правила распространяются не только на поведение, но и на внешний вид его членов (в первую очередь это касается гендерных различий); 2) во всех обществах (или почти во всех) именно мужчины диктуют правила общественного поведения и публичный дресс-код (прежде всего в отношении женской половины).

Что это? Случайное стечение обстоятельств, патологическое нежелание женщин заниматься политикой и посвящать себя общественной жизни или узурпирование власти одним полом под влиянием объективных и субъективных обстоятельств? По-видимому, разобраться в этом вопросе невозможно, ориентируясь на узкую трактовку понятия «гендер».

Абсолютное отделение гендера от биологической составляющей пола, впрочем, не большая крайность, чем полное игнорирование различий между полом и гендером. Эволюционные антропологи приводят в своих работах целую серию убедительных доказательств того факта, что биологические составляющие пола играли существенную роль в формировании гендерных различий в процессе эволюции человека. Практически во всех обществах женщина связана с домом, тогда как мужчина больше отвечает за деятельность вне дома. Данное панкультурное сходство связано именно с биологическими различиями между полами, в первую очередь с тем фактом, что женщины производят на свет детей, кормят младенцев грудным молоком и в подавляющей части обществ ухаживают за ними.

Фактор пола продолжает (пусть даже в опосредованной форме) влиять на гендерные феномены в современном обществе. Отсюда, к примеру, и сохраняющиеся различия в базовых критериях выбора постоянного и временного полового партера, зафиксированные в рамках кросс-культурных исследований. Несмотря на явные тенденции к размыванию грани между мужской и женской ролью (мужчины стали больше заниматься домашними делами и ухаживать за детьми, а женщины активнее включаться в деятельность за пределами дома), полной унификации в обозримом будущем все же ожидать не приходится.

Так сколько же полов у человека? Концепция пола меняется во времени. На значительном промежутке времени от античности до конца XVII века западная культурная модель была в сущности однополой. Единственным полноценным полом признавался мужской, а женщина рассматривалась как недоразвитый мужчина. То есть, как пишет Томас Лакер, оба пола являлись в представлении того времени лишь двумя формами одного. Лишь в XVIII веке стало постепенно формироваться представление о том, что мужчины и женщины – это два разных пола.