Ночью враг предпринял неожиданную вылазку – несколько всадников выскочили из ворот и нанесли ущерб численности часовых, а потом так же быстро скрылись. Конечно, это оказало раздражающее действие на осаждающих, но все равно явилось каплей в море. Когда требушеты будут готовы, начнется серьезное действо.

Поэтому Аренеперт проснулся с чувством радостного предвкушения. Ему очень хотелось не пропустить интересного зрелища пожара. Он умылся, омыл руки, слегка подзакусил фруктами и был уже готов выйти наружу, как двери палатки всколыхнулись и в них без предупреждения ввалился Укреа, посвященный второй ступени, еще молодой человек с короткой стрижкой и по-юношески круглыми щеками. Он не принимал участия в походе, а остался в Парреане, поэтому его появление здесь выглядело очень странным. Мантия посетителя, когда-то белая, была покрыта толстым слоем пыли. Он сам тяжело дышал и водил из стороны в сторону безумными округлившимися глазами.

– Что такое, Укреа? Почему вы здесь?! – Аренеперт так удивился внезапному появлению подчиненного, что выронил из руки огрызок яблока. К счастью, тот упал не на пол, а на белый столик, стоящий перед жрецом.

– Беда, ваша благость! Беда! – Мужчина с трудом сфокусировал глаза на начальстве и простер руки вперед. – Ужасно! Как это все ужасно, ваша благость!

Его руки дрожали. То ли по причине длительной верховой езды, то ли вследствие сильного волнения.

– Что за беда? Что случилось? – Аренеперт совсем не ожидал такого напора. – Ты вообще как здесь оказался?

– Скакал полночи и все утро, ваша благость! Кажется, загнал двух лошадей… не знаю…

– Укреа, каких еще лошадей? Что случилось-то? – Главный жрец привстал из-за стола и поправил свой зеленый шарф.

– Беда! – Гонец посмотрел на пол с таким видом, словно хотел немедленно рухнуть туда и больше никогда не вставать. – Мы нашли, нашли его!

– Кого? Да говори ты толком! – Жрец ничего не понимал.

– Нашли… Посредника! Его!

– Как?! – изумленно выдохнул Аренеперт. – Настоящего?!

– Да, ваша благость, да! – Гонец едва не рыдал. – Настоящего! О ужас!

– Что? Почему ужас?! Это же радость! Где он?!

– Не знаю, ох не знаю…

– Укреа, да что с вами? Придите в себя! Где Посредник, я вас спрашиваю!

– Нет… нет его… ушел, убежал, пропал…

– Как пропал?! А где вы его видели?

– В Храме.

– В Храме?!

– Мы не видели, ваша благость, просто он был там! – Мужчина теперь уже почти стонал.

– Как был? А вы где были?

– Нас не было…

Аренеперт плюхнулся обратно на стул:

– Да объясните, объясните наконец!

Укреа тяжело задышал и зашарил руками по груди. Казалось, просторная мантия мешает ему. Но потом сделал над собой усилие и изрек нечто связное:

– Он пришел ночью, ваша благость, как только стемнело. Один или с сообщниками, мы не знаем. Пришел, залез в Храм и… осквернил его! О ужас!

– Осквернил? Как?! – Теперь уже и жрец испытал небывалое волнение.

– Он… они залили все черной краской. И алтарь, и даже статую.

– Статую?!

– Да, ваша благость. Разбитый кувшин, в котором была краска, мы нашли там же. О ужас! Это ведь еще не все…

– Не все?

– На постаменте статуи нашего милостивого господина какой-то негодяй написал: «Зентел, надо делиться, ешкин кот».

Жрец сильно побледнел. Он не знал, что такое «ешкин кот», но подозревал, что это либо молитва, либо проклятие. Но даже без этого сам призыв делиться ввергнет господина в ярость. И тогда достанется всем!

– Это все? – спросил Аренеперт слабым голосом.

– Нет, ваша благость. Мерзавцы испортили и саму статую. Они пририсовали нашему господину бороду и усы.

– Тоже черной краской? – после секундного раздумья уточнил жрец. С его точки зрения, это был, конечно, грех, но не такой большой, как совет делиться.

– Да! И сделали еще кое-что…

– Что?

Посланник замялся. По его лицу было видно, что он пытается найти нужные слова и не находит их.

– Дело в том, ваша благость, что этот Посредник, похоже, очень плохой художник, – наконец начал отвечать Укреа.

– Плохой художник? – эхом отозвался Аренеперт.

– Да, очень плохой. Он оставил рисунки на стенах. Но они настолько низкого качества, что никто бы и не понял, что они означают.

– Но вы-то поняли? – последовал закономерный вопрос.

– Да, ваша благость. Но лишь по той причине, что он подписал их, чтобы все было ясно.

– И что там, на этих рисунках? – поинтересовался жрец все более затухающим голосом.

– Вы, ваша благость. А еще его благочестие!

– Верховный жрец?!

– Да.

– И как он нас нарисовал?

– Вместе.

– Вместе?

– Да, вместе… вместе, ваша благость… в том самом смысле…

– Он подписал сверху рисунков наши имена?

– Не только имена… а еще и действия. Он ведь очень плохой художник, ваша благость.

Аренеперт рванул за ворот мантии, зеленый шарф отлетел в сторону.

– Но как?! – вскричал он. – Как этот мерзавец проник в храм?! Там же охрана!

– Через окно, ваша благость.

– Разбил окно? Но почему никто не услышал?

– Был пожар в соседнем здании – там, где зал.

– Как пожар?

– Оно сгорело дотла, ваша благость, мы ничего не смогли сделать. Похоже, этот мерзавец поджег его с помощью масла.

– Поджег?! Но ведь если разбить стекло в храме, это все равно слышно! Там же огромные витражи!

– Ваша благость, постоянно бил колокол, и еще звучали горны. Стража играла тревогу. Посредник, видимо, подождал очередного сигнала трубы поблизости и в этот самый момент разбил окно. Никто ничего не услышал.

Аренеперт схватился за голову и начал рвать на себе волосы. Внезапно очень важная мысль озарила его. Он вскинул подбородок и в упор посмотрел на гонца:

– А откуда вы узнали, что это сделал Посредник?! Откуда? Вдруг кто-то другой?! Просто какой-то негодяй? Обычный негодяй!

– Он написал имя нового бога, ваша благость. Это был акт служения, – со вздохом ответил Укреа.

– Акт служения?! – Жрец подпрыгнул на месте. – Имя! Какое имя?! Что же ты молчал?! Это же важно! У нас будет хоть что-то! Назови мне имя!

– Запамятовал, ваша благость… – Гонец порылся в глубинах мантии и извлек оттуда клочок бумаги. – Перенервничал и запамятовал. Вот, я записал.

– Читай!

– А… л… – начал Укреа, заикаясь, – …л-ло.

Потом остановился, набрал полную грудь воздуха, сосредоточился и выпалил:

– Локи!

– Как?

– Локи, ваша благость. Так Посредник и написал. Вот дословно: «Да здравствует Локи, великий бог вреда и обмана, мой покровитель».

Жреца моментально прошиб пот. Надо же, к ним пожаловал бог-пакостник со странным именем. Такого, наверное, еще не было. Нужно срочно уведомить его благочестие и господина! Хотя, наверное, они уже в курсе. Подобные новости разносятся быстро.

– А вы распорядились никого не выпускать из города? – с тревогой поинтересовался Аренеперт. Еще не хватало, чтобы Посредник ускользнул.

– Все ворота заперты, ваша благость, и с ночи не открывались, – отрапортовал Укреа. На его простоватом лице отразилось небольшое облегчение. Если они поймают наглеца, то начальство смилостивится. – Нуараа распорядился запечатать город до вашего возвращения.

– Это правильно, – кивнул жрец.

Внезапно двери в палатку колыхнулись, и за ними раздался зычный голос Винста, одного из сотников.

– Ваша благость, – закричал он, – почти все готово! Мы можем начать штурм еще до полудня!

Аренеперт криво усмехнулся. Если бы он не вырос в хорошей воспитанной семье, то сейчас бы разразился площадной бранью. Какой, к демонам, штурм! Главный жрец хорошо понимал, что случится вскоре. И его благочестие, и господина будет интересовать один-единственный вопрос: если Посредник находится в Парреане, то что человек, ответственный за его поимку, делает в захолустье, под стенами замка какого-то жалкого барона?

В Парреане росло мало травы, поэтому утренняя роса оседала бесконтрольно и где угодно. На стеклах богатых особняков, медных ободках ведер, наконечниках копий, даже на шлемах дремавших стражников. Росе сопутствовал запах – непередаваемый аромат города, который уже не спит, но еще толком не проснулся. Ночной прохладный ветер каждый раз пытался разогнать человеческие запахи, заменить их сухим воздухом полей или влажным и терпким леса, но рассвет неизменно показывал, насколько напрасны эти старания.