— Я уважаю её стряпчего! Я восхищаюсь её стряпчим! — воскликнул Бэшуд. — Мне было бы приятно пожать ему руку и высказать слова благодарности.

— Он не поблагодарил бы вас, если бы вы это сделали, — повторил Бэшуд-младший. — Он находился под приятным впечатлением, что никто не знает, кроме него, как он спас наследство миссис Уолдрон…

— Извини, Джемми, — перебил отец, — не называй её миссис Уолдрон. Говори о ней, пожалуйста, под тем именем, которое она носила, когда была невинна и молода. Тебе не будет неприятно для меня называть её мисс Гуильт?

— Нисколько! Мне решительно всё равно, как её называть. Бросьте вашу сентиментальность! Перейдём к фактам. Вот что сделал её стряпчий, прежде чем начался второй процесс. Он сказал ей, что она непременно будет снова признана виновной.

«И на этот раз, — продолжал он, — публика не будет препятствовать исполнению закона. Есть у вас старый друг, на кого вы могли бы положиться?»

У неё не было ни одного старого друга.

«Очень хорошо. Если так, вы должны положиться на меня, — сказал стряпчий. — Подпишите эту бумагу, будто вы передали мне все ваше состояние. Когда придёт время, я постараюсь уладить это дело с душеприказчиками вашего мужа, а потом передам деньги вам, закрепив их надлежащим образом (в случае, если вы выйдете замуж опять) собственно за вами. Казна в других сделках такого рода часто отказывается от своего права оспаривать законность продажи, и, если казна поступит с вами не суровее, чем с другими, когда вы выйдете из тюрьмы, у вас будет пять тысяч для того, чтобы снова начать жизнь».

— Очень мило со стороны стряпчего, когда её готовились судить за то, что она обворовала душеприказчиков, предоставить ей возможность обворовать казну — не правда ли? Ха-ха! Вот каков свет!

Последние слова сына, произнесённые с усмешкой, были оставлены отцом без внимания.

— В тюрьме! — сказал он сам себе. — О Боже! После всех этих бедствий опять в тюрьме!

— Да, — сказал Бэшуд-младший, вставая и потягиваясь. — Вот как это кончилось. Приговор был: виновна. Её приговорили к двухлетнему заключению в тюрьме. Мисс Гуильт отсидела своё время и вышла, сколько мне помнится, года три назад. Если вы желаете знать, что она сделала, когда вышла на свободу, и как жила потом, я могу рассказать вам кое-что об этом в другой раз, когда у вас в бумажнике будет билета два лишних. Пока вы знаете всё, что вам нужно знать. Нет ни тени сомнения, что эта очаровательная дама носит на себе двойное пятно: она была обвинена в убийстве и сидела в тюрьме за воровство. Вы получили достаточно за ваши деньги, не считая того, что моё мастерское изложение дела прошло задаром. Если у вас есть хоть какое-нибудь чувство признательности, вы должны сделать что-нибудь доброе для вашего сына. Если бы не я, хотите скажу вам, что вы сделали бы, старичок? Если бы вы могли поступить так, как хотели, вы женились бы на мисс Гуильт.

Бэшуд вскочил и пристально посмотрел сыну в лицо.

— Если бы я мог поступить так, как хотел, я женился бы на ней и теперь.

Бэшуд-младший отступил на шаг.

— После всего, что я вам рассказал? — спросил он с изумлением.

— После всего, что ты мне рассказал.

— С возможностью быть отравленным в первый раз, как вам случилось бы оскорбить её?

— С возможностью быть отравленным, — отвечал Бэшуд, — через двадцать четыре часа.

Агент конторы частных сыщиков сел на своё место, поражённый словами и выражением лица своего отца.

— Сошёл с ума! — сказал он сам себе. — Просто сошёл с ума!

Бэшуд взглянул на свои часы и торопливо схватил шляпу с бокового столика.

— Мне хотелось слышать остальное, — сказал он. — Мне бы хотелось бы слышать каждое слово, которое ты можешь сказать о ней, до самого конца. Но время, страшно бегущее время уходит. Может быть, они уже теперь обвенчаны.

— Что вы хотите делать? — спросил Бэшуд-младший, вставая между отцом и дверью.

— Я иду в гостиницу, — сказал старик, стараясь пройти мимо сына. — Я хочу видеться с мистером Армадэлем.

— Для чего?

— Для того, чтобы рассказать ему всё, что ты рассказал мне.

Он остановился, дав этот ответ.

Вновь улыбка торжества появилась на его лице.

— Мистер Армадэль молод, перед мистером Армадэлем вся жизнь впереди, — сказал он, цепляясь за руку сына своими трепещущими пальцами. — Что не пугает меня, испугает его.

— Подождите, — сказал Бэшуд-младший. — Вы уверены по-прежнему, что на ней женится мистер Армадэль?

— Да, да, да! Пусти меня, Джемми, пусти меня! Шпион стал спиной к двери и с минуту соображал.

Армадэль был богат. Армадэля (если и он также не сошёл с ума) можно было заставить заплатить большие деньги за сведения, которые спасут, его от бесславного брака с мисс Гуильт.

«В моём кармане может очутиться фунтов сто, если я сам примусь за это дело, — думал Бэшуд-младший. — А мне не достанется и полпенни, если я предоставлю это отцу».

Он взял шляпу и свою кожаную сумку.

— Может ли сохранится все рассказанное в вашей старой, пустой голове? — спросил он с самым непринуждённым видом. — Где вам! Я отправлюсь с вами и помогу вам. Что вы думаете об этом?

Отец с восторгом бросился на шею к сыну.

— Джемми… — сказал он прерывающимся голосом, — ты так ко мне добр. Возьми оставшийся билет, друг мой, я как-нибудь обойдусь без него, возьми оставшийся билет.

Сын распахнул дверь настежь и великодушно повернулся спиной к бумажнику, который подавал ему отец.

— Чёрт побери, старичок! Я не такой корыстолюбивый, — сказал он с притворно глубоким чувством. — Спрячьте ваш бумажник и пойдём.

«Если я возьму последний пятифунтовый билет моего почтенного родителя, — думал он, спускаясь по лестнице, — может быть, он захочет взять половину, когда увидит деньги Армадэля!»

— Пойдёмте же! — продолжал он. — Мы возьмём кэб и поймаем счастливого женишка, прежде чем он отправится в церковь!

Они наняли кэб и поехали в гостиницу, которая была местопребыванием Мидуинтера и Аллэна. Как только дверца кэба закрылась, Бэшуд тотчас вернулся к мисс Гуильт.

— Расскажи мне остальное, — сказал он, взяв сына за руку и нежно поглаживая её. — Будем говорить о ней всю дорогу до гостиницы. Помоги мне провести это время, Джемми, помоги мне провести это время!

Бэшуд-младший был очень весел в надежде увидеть деньги Армадэля. Он до самого конца забавлялся над беспокойством отца.

— Посмотрим, помните ли вы то, что я вам говорил, — начал он. — В этой истории есть одно действующее лицо, которое исчезло без всякого объяснения. Можете вы сказать мне, кто это?

Он рассчитывал на то, что отец его не будет в состоянии ответить на этот вопрос, но память Бэшуда во всём, что относилось к мисс Гуильт, была так же ясна и тверда, как у его сына.

— Мошенник-иностранец, который подучил её и заставил выгородить его, рискуя её собственной жизнью, — ответил он без малейшей нерешительности. — Не говори о нём, Джемми, не говори о нём!

— Я должен говорить о нём, — возразил тот. — Ведь вы хотите знать, что стало с мисс Гуильт, когда она вышла из тюрьмы? Очень хорошо, я могу вам рассказать. Она стала миссис Мануэль… Не к чему таращить на меня глаза, я это знаю официально. В конце прошлого года к нам в контору пришла одна иностранка с доказательствами, что она была законно обвенчана с капитаном Мануэлем, когда он в первый раз приехал в Англию. Она только недавно узнала, что он опять здесь, и имела причину предполагать, что он женился на другой женщине в Шотландии. Наши люди навели необходимые справки. Сравнение дат показало, что шотландский брак был заключён именно в то время, когда мисс Гуильт оказалась свободной. Дальнейшие расследования показали нам, что вторая миссис Мануэль была не кто иная, как героиня знаменитого уголовного процесса и — мы этого тогда не знали, но знаем теперь — ваш очаровательный друг мисс Гуильт.

Голова Бэшуда упала на грудь. Он крепко сжал свои трепещущие руки и молча ждал продолжения рассказа.