За выгоревшим кольцом вокруг корабля расстилалась волнистая равнина, поросшая высокой травой, которая слабо колыхалась на ветру. Свежий ветер быстро очищал лёгкие от затхлого воздуха корабля.

Раф снял шлем и высоко поднял голову на этом ветру. Он словно купался в воздухе, смывая грязь долгих дней заточения. Пилот сбежал по рампе, опередив небольшую группу собравшихся, и, опустившись на траву, взял её в руки, испытывая настоящее потрясение от ощущения необычности происходящего.

Широкая полоса неба над головой была не вполне голубая, как он сразу же заметал, а с лёгким оттенком зелени; кое-где в воздухе плыли серебряные облака. И, если не считать травы, они словно оказались в центре мёртвого мира. Где же города? Пли их породило воображение?

Немного погодя, когда первое ощущение чудесного ослабло, Хобарт призвал всех к исполнению прозаических обязанностей, к устройству базы. И Раф занялся своими делами. Открыли запечатанный склад, кран переносил оборудование на поверхность. Наутро всё уже будет снаружи.

Ночь провели в корабле, хоть и против своей воли. После испытанного чувства свободы тесные каюты подавляли, действовали на людей как тюрьма. Раф лежал на матраце, не в состоянии уснуть. Ему казалось, что даже сквозь тяжёлые плиты корабельной брони он слышит вздохи свежего ветра, призыв мира, который открытым лежал перед ними. Мысленно шаг за шагом он совершал действия, за которые будет нести ответственность завтра. Разгрузка небольшой машины, сборка корпуса и двигателя… И незаметно уснул, а спал так крепко, что утром Вонстеду пришлось его расталкивать.

Раф буквально проглотил еду и ещё до рассвета занялся работой. Но как бы техник ни был поглощён своими занятиями, он время от времени посматривал на землю, по которой ступали его башмаки, на высокую траву, с неослабевающей дрожью вспоминая, что это не его родная земля и трава, что здесь никогда раньше не стоял человек. Это новая планета в новой солнечной системе.

Сказались подготовка и многочисленные тренировки. К вечеру флиттер был собран, лишь двигатель оставался на поворотной площадке. Небольшая группа исследователей совершила вылазку и, вернувшись, рассказала о небольшом ручье, скрытом в углублении равнины, а Вонстед принёс пушистого зверька размером с кролика, которого убил на берегу.

— Он будто совсем ручной, — Вонстед явно гордился добычей. — Глупый зверь просто стоял и смотрел на меня, когда я бросал камень.

Раф поднял маленькую тушку. Шерсть красновато-коричневая, густая и очень мягкая на ощупь. Грудка жёлто-белая, передние лапки короткие и удивительно напоминали руки. Неожиданно Раф пожалел, что Вонстед убил зверька; впрочем, Чу, биолог, будет доволен. Но животное выглядело совершенно беззащитным. Не хотелось отмечать первый день пребывания в новом мире убийством, пусть даже глупого кролика. Пилот был рад, когда Чу забрал зверька и ему можно было больше не смотреть на него.

После ужина Рафа вызвали к капитану. Пилот доложил, что если не произойдёт ничего непредвиденного, то завтра к середине дня флиттер будет готов к вылету. Ему показали увеличенные снимки, сделанные во время спуска РК-10.

Да, это действительно был город, хорошо различимый с воздуха. Хобарт пальцем указал на его центр.

— Он к югу от нас. Полетим в этом направлении.

Рафу хотелось задать несколько вопросов. Город большой. Почему же он окружён пустыней? Почему его обитатели не заметили посадку корабля и не явились выяснить, что происходит? Он медленно сказал:

— Я установил одну пушку, сэр. Нужно ли устанавливать вторую? Тогда флиттер сможет взять трёх человек, а не четырёх…

Хобарт двумя пальцами оттянул нижнюю губу. Взглянул на помощника, потом на Лабле, молча сидевшего за столом. Первым заговорил Лабле.

— Я бы сказал, что видны явные следы упадка, — ксенобиолог коснулся пальцем фотографии. — Возможно, это только руины.

— Хорошо. Вторую пушку не нужно, — резко приказал Хобарт. — И будьте готовы к полёту утром послезавтра. С полным запасом горючего. Вы уверены, что флиттеру доступен тысячемильный радиус?

Раф сдержал пожатие плечами. Невозможно ручаться, как поведёт себя машина в новых условиях. На Земле флиттер подвергали всем мыслимым и немыслимым испытаниям. Другое дело, будет ли он действовать так же исправно здесь.

— Конструкторы считают, что доступен, — ответил он.

— Завтра утром я установлю двигатель и сделаю пробный вылет.

Капитан Хобарт кивком отпустил его, и Раф с удовольствием сбежал по лестницам и вышел на свежий вечерний воздух. Над горизонтом двумя рядами летели какие-то птицы. По крайней мере они показались ему птицами. Но пилот не стал привлекать к ним внимание остальных. Просто продолжал смотреть им вслед, не испытывая желания присоединиться к экипажу, собравшемуся неподалёку у лагерного костра. Пламя, знакомое и весёлое, согревало тело и душу, словно частица родного мира, перенесённого сюда, на новую планету.

Раф слышал гул голосов. Но отвернулся и направился к флиттеру. Взяв фонарик, пилот проверил сделанную за день работу. Завтра… Завтра он поднимет машину в сине-зелёное небо, сделает круг над морем травы, проведёт короткий испытательный вылет. Это ему точно хотелось сделать.

Но мысль о полёте на юг, к тому расплывшемуся пятну, в котором Хобарт и Лабле опознали город, почему-то вызывала отвращение.

Дальгард, готовясь снова выйти в море, натягивал водонепроницаемый покров на лук. Одновременно он внимательно слушал Сссури.

— Но ведь это даже не слухи прыгунов, — возразил он, вмешиваясь в поток мыслей своего спутника.

«Конечно. Но вспомни: бегуны вчера были очень далеко. Для них одна ночь похожа на другую; они не считают время, как мы, не запасают воспоминания на будущее. Но они оставили свою охотничью территорию и перемещаются на юг. Только очень большая опасность может заставить их так поступить. Это противоречит всем их инстинктам!»

— Итак, когда-то давно, может, месяцы, недели или просто дни назад, из моря пришла смерть, и те, кто выжил, бежали… — Дальгард повторил скудную информацию, которую ночью после долгих уговоров получил Сссури. — Но что это за смерть?

Большие глаза Сссури, серьёзные и чуть усталые, встретились с его взглядом.

«Для нас существует только одна смерть, которой нужно бояться».

— Но ведь есть ещё ящеры-дьяволы… — возразил разведчик колонии.

«Да, встреча со ящером-дьяволом — тоже смерть. Но быстрая смерть, такая смерть может прийти к любому живому существу, даже самому ловкому и осторожному. Для ящера-дьявола всё живое и движущееся — всего лишь мясо, которым можно заполнить зияющую пустоту раздутого брюха. Но в старину мы знали другую смерть, гораздо хуже тон, что несут когти и клыки дьявола. Этой смерти мы и боимся», — водяной поводил пальцами по гладкому древку копья, как будто испытывая своё оружие, готовясь пустить его в ход.

— Другие! — Дальгард произнёс это слово мысленно и вслух.

«Да?» — Сссури не кивнул, но мысль его выразила полное согласие.

— Но ведь раньше они не приходили, с тех самых времён, как сел корабль моих предков, — возразил Дальгард. Он возражал не против рассуждений Сссури, а против самой идеи.

Водяной встал и развёл руки, указывая не только на бухточку, в которой они укрылись, но на весь континент.

«Когда-то всё это принадлежало им. Но они воевали и перебили друг друга, так что осталась малая горстка — зализывать раны и ждать. И прошло множество троек сезонов, прежде чем они вышли из укрытия. Но теперь они вышли и пришли за добычей в место, где хранятся их тайны… Вероятно, за это время они многое позабыли и теперь стремятся восстановить свои знания».

Дальгард положил лук на дно шлюпки.

— Наверное, нам нужно взглянуть на эта самим, — заметил он, — чтобы доложить истину нашим старейшим. Не просто слухи, узнанные от ночных бегунов.

«Верно».

Они вышли в море и повернули нос лёгкого судна на север. Характер местности не менялся. По-прежнему берег ограждали утёсы, в некоторых местах поднимаясь прямо из воды, в других — разбитые у основания волнами. И лишь на вершинах их сидели летающие существа.