Раф сделал два круга, разглядывая поверхность крыши в поисках трещин, которые могли бы вызвать катастрофу при посадке. И только потом, отказываясь торопиться, осторожно опустил машину, так что пассажиры не ощутили ни малейшего толчка.

Хобарт повернулся лицом к Сорики.

— По-прежнему принимаете?

Тот, прижимая к ушам микрофоны, кивнул.

— Дайте мне одну-две минуты, — сказал он, — и я определю направление. Они чем-то возбуждены, очень уж интенсивно болтают…

«О нас», — подумал Раф. Полуразрушенная башня возвышалась к югу от них. К востоку и к западу располагались здания такой же высоты, как и то, на которое они сели. Пока он маневрировал, готовясь к посадке, в городе не появилось никаких признаков жизни. Ничто не нарушало тишину среди массовых разрушений.

Лабле выбрался из флиттера, подошёл к краю крыши, наклонился через парапет и посмотрел в бинокль вниз. Раф последовал его примеру.

Тишина и опустошение, тёмные окна как глаза в кости черепа. На стенах, там, куда ветром нанесло почву, кое-где даже пробивалась растительность. На взгляд пилота, город казался абсолютно мёртвым.

— Готово! — возбуждённый возглас Сорики привёл их назад к флиттеру. Связист начал поворачиваться, словно его тело служило индикатором, и указал вытянутой рукой на юг. — Примерно в четверти мили в том направлении.

Они заслонили глаза от заходившего солнца. Огромное здание возвышалось на фоне неба, рядом с ним казались маленькими не только все другие здания, но и башни. Ясно, что некогда это сооружение играло важную роль.

— Дворец, — задумчиво проговорил Лабле, — или капитолий. Мне кажется, это сердце города.

Он опустил бинокль, который повис на шнурке, и, сверкая глазами, обратился непосредственно к Рафу.

— Сможете посадить там?

Пилот разглядывал неровную крышу сооружения. Только безумец или дурак может попытаться сесть там. Но он не дурак и не безумец.

— На такую крышу сесть нельзя, — решительно ответил он.

К его облегчению, капитан подтвердил вердикт коротким кивком.

— Сначала нам следует побольше узнать, — Хобарт, когда хочет, может быть осторожен. — Они продолжают передачу, Сорики?

Техник снял наушники с головы и растирал ухо.

— Ещё бы! — воскликнул он. — Мне кажется, их можно услышать и с вашего места, сэр!

Действительно. Странные звуки, не похожие ни на один земной язык, доносились из наушников.

— Чем-то возбуждены, — своим обычным спокойным тоном прокомментировал Лабле.

— Может, они засекли нас, — Хобарт опустил руку на оружие у себя на поясе. — Постараемся установить мирный контакт — если это возможно.

Лабле снял шлем и провёл рукой по пёстрым, рыже-седым коротко остриженным волосам.

— Да, контакт необходим… — задумчиво сказал он.

Ну, что ж, он ведь специалист в таких вопросах. Раф почти с юмором смотрел на своего пожилого спутника. Он подозревал, что все, включая и Лабле, не торопятся устанавливать контакт с неведомыми чужаками. Как будто стоишь на самом краю берега, прежде чем прыгнуть в волны холодного осеннего моря. Земляне исследовали собственную Солнечную систему и поколениями псевдо-осведомлённо рассуждали о проблемах чуждой разумной жизни. Существует множество работ экспертов и мнимых экспертов. Но пока что оставался непреложным факт: человечество, родившееся на третьей планете Солнца, никогда ещё не встречалось с чуждой разумной жизнью. И много ли толку от рассуждений, докладов и споров, когда проблему предстоит решить практически — и быстро?

Сам Раф стал бы действовать осторожно, очень осторожно и ещё раз осторожно. Вопреки техническому образованию, у него имелось гораздо более живое воображение, чем подозревал кто-либо из его офицеров. И теперь он был убеждён, что лучший способ действий — быстрое отступление. До контакта им бы следовало как можно больше узнать о тех, с кем предстоит встретиться.

Но спорить не пришлось. Приглушённое восклицание Лабле заставило всех обернуться: отдалённая изогнутая крыша раздвинулась. И изнутри, из тени, в вечернее небо поднимался по спирали летательный аппарат.

Раф двумя прыжками вскочил во флиттер, без приказа подготовил к бою лучевую пушку и нацелил ствол на приближавшуюся к ним машину. Из микрофонов, оставленных Сорики на сидении, доносились звуки чуждой речи; какой-то частью сознания Раф отметил, что они повторяются. Им передают приказ сдаться? Палец его лёг на гашетку пушки, и он уже готов был послать предупредительный залп, но тут его остановил Хобарт.

— Спокойней, Курби.

Сорики сказал что-то о пилоте, «всегда готовом пострелять», но Раф заметил, что тот и сам держит руку на оружии. Только Лабле спокойно смотрел на быстро приближавшийся корабль чужаков. Однако за время долгого пути — в ракете космонавтам мало какие черты характера удавалось скрыть от своих спутников — Раф понял, что ксенобиолог фаталист и не сторонник активных боевых действий.

Пилот не оставлял своего места у пушки. Но юноша сразу понял, что они утратили первоначальное преимущество. Когда корабль чужаков в форме языка пролетел над их головами и странная тень накрыла их, Раф уже был уверен, что его руководители приняли неверное решение. Услышав сигналы, следовало немедленно покинуть город — если ещё можно было. Он разглядывал чуждый флаер. Его очертания свидетельствовали о скорости и маневренности. Раф усомнился, что им удалось бы уйти от такого преследователя.

Что же теперь им делать? Чуждый флаер не мог здесь приземлиться, разве что сядет прямо им на головы. Может, он просто повиснет над землянами как угроза и предупреждение, а жители города доберутся до них иным путём. Четверо космонавтов напряжённо следили за маневрами флаера. В продолговатом корпусе не было видно ни иллюминаторов, ни других отверстий. Возможно, корабль управлялся автоматически. Всё возможно, подумал Раф, даже какая-нибудь бомба. Тот, кто вёл этот флаер, был отличный пилот.

— Не понимаю, — Сорики нетерпеливо шевельнулся.

— Они просто летают над нами. Что нам делать?

Лабле повернул голову. Он слабо улыбался.

— Подождём, — сказал он связисту. — Вероятно, требуется время, чтобы преодолеть двадцать лестничных пролётов… конечно, если у них тут есть лестницы…

Сорики перевёл взгляд с флаера на поверхность крыши. Раф уже давно разглядывал её, но никакого отверстия не нашёл. Однако он не сомневался в истинности предположения Лабле. Рано или поздно чужаки появятся. И для землян будет неважно, спустятся ли они с неба или поднимутся снизу.

Знакомый только со шлюпками, Дальгард с дурными предчувствиями занял место на чужой лодке. Его беспокоило, конечно, не присутствие Сссури, которым он восхищался. Нет, когда-то на этом месте сидел гуманоид, один из тех, кого Дальгарда с детства учили опасаться и сторониться.

Лодка имела округлые нос и корму, борта у неё были очень низкие, она неустойчиво вертелась на воде, но Сссури со своим врождённым знанием течений взял одно из странно изогнутых вёсел, лежавших на дне, и начал осторожно грести. Они не поплыли поперёк реки, а позволили течению отнести себя и переправились по диагонали, так что на противоположный берег вышли дальше к западу.

Сссури мастерски привёл лодку к берегу в том месте, где к реке спускалась полоска почвы. Дальгард решил, что когда-то здесь рос сад. По эту сторону реки здания располагались не так тесно друг к другу. Каждое, двух-или трёхэтажное, окружала зелень, словно тут был район частных домов.

Они вытащили лёгкую лодку на берег, и Сссури указал на открытую дверь ближайшего дома.

— Туда…

Дальгард согласился, что надо спрятать лодку до их возвращения. Хотя других свидетельств присутствия чужаков в городе, кроме мёртвых прыгунов, они и не видели, всегда следует иметь наготове способ бегства, если таковое понадобится. К тому же они выслеживают ящера-дьявола, а это злобное существо; если оно переплыло реку, то может скрываться на соседней тихой улице — или быть во многих милях отсюда.