Сссури, держа копьё наготове, уже шёл по мостовой улицы; голову он высоко поднял, отыскивая мыслью следы жизни. Дальгард тоже попытался проделать это. Но понимал, что Сссури, с его способностями, предупредит первым.
С места высадки они двинулись на восток, внимательно осматривая землю в садах, отыскивая отпечатки лап гигантского пресмыкающегося. И через некоторое время нашли их; Дальгард прикоснулся к следу пальцем: след был ещё влажный. В то же самое время Сссури многозначительно повернул голову. Впереди улица шла между двух стен без всяких промежутков и отверстий. Дальгард достал лук и приготовил тетиву, а из колчана вынул стрелу, наконечник которой пока был завёрнут.
Нервная система ящера-дьявола управляется не из крошечной безмозглой головы, а из ряда вспомогательных «мозгов», расположенных вдоль мощного позвоночника. Поэтому зверь продолжает сражаться, даже когда ему снесут голову. Первые колонисты, полагавшиеся на лучевое оружие, абсолютно смертельное для любой формы земной жизни, сразу обнаружили это. А вот стрелы с вымазанными ядом наконечниками, которые держал Дальгард, уверенный в их эффективности, способны почти мгновенно парализовать и за четверть часа прикончить чудовище в чешуе.
«Логово…»
Дальгарду не требовалось предупреждение товарища. Невозможно было не заметить зловоние, запах разлагающейся плоти, признак логова ящера-дьявола. Юноша повернулся к правой стене и одним прыжком взлетел на широкий верх. Улица впереди сворачивала в широкую арку в другой стене, выше головы Дальгарда, даже сейчас, когда он стоял на стене. Но вдоль стены проходили полосы разноцветной резьбы, и Дальгард был уверен, что на стену можно забраться. Он опустил руку и помог водяному подняться.
Сссури долго стоял, глядя вперёд, и Дальгард понимал, что водяной встревожен, что стена перед ними имеет какой-то зловещий смысл для жителя Астры. И таким сильным было это впечатление еле сдерживаемого ужаса, что Дальгард решился спросить:
— Что это?
Водяной оторвал взгляд от стены, его жёлтые глаза устремились на спутника. Наряду с ненавистью, в них появилось ещё какое-то чувство, которое Дальгард не смог определить.
«Это место печали, место расставания. Но они заплатили, о, как они заплатили! Когда с неба начал падать огонь… — когтистые нога в чешуе задвигались в воинственном танце, острие копья задрожало в лучах солнца; Дальгард не раз видел, как в этом необъяснимом ритуале движется оружие воинов водяных. — Тогда напились наши копья и наелись ножи! — пальцы Сссури коснулись рукояти кинжала, висевшего на поясе. — И тогда пришли печаль и расставание для них! Мы решили уйти в море и оставаться всегда свободными. А они ушли во тьму и больше не появлялись…» — Дальгард словно слышал громкое пение друга. Сссури потряс копьём.
«Нет больше зверя, нет больше смерти! — мысль Сссури торжествующе крепла. — Где они, те, что сидели здесь и смотрели на смерть? Они ушли, как уходит волна, обрушившись на камень. Её нет больше. А мой народ свободен, и никогда больше Другие не будут владеть нами! И потому я говорю, что это место теперь — ничто; зло здесь обратилось против себя и исчезло. Как исчезли Другие, когда их собственная злая воля обратилась против своего же народа и пожрала их!»
Он прошёл вперёд и остановился у более высокой стены, как будто не обращая никакого внимания на зловоние логова ящера-дьявола. Высоко поднял руки и ударил копьём по резной поверхности. И Дальгарду не показалось это излишним жестом: Сссури жил и дышал, стоял свободным и вооружённым в городе своих врагов, в мёртвом городе.
Вместе поднялись они на высокую стену, и тут Дальгард понял, что это край арены; когда она использовалась по назначению, тут могло разместиться больше тысячи зрителей. Ряды сидений, ярусами поднимавшиеся от центра, окружали овальную площадку внизу, к которой вело несколько проходов. Высокая каменная решётка отделяла эту площадку от сидений, защищая зрителей от тех, кто мог выйти из этих проходов.
Но всё это Дальгард отметил лишь мельком, потому что арена оказалась занятой. И обитателей её он очень хорошо знал.
Вытянувшись во всю свою длину, на арене спокойно лежали три взрослых ящера-дьявола, у каждого непристойно раздувалось круглое набитое брюхо, крошечные головки на длинных шеях замерли на песке; чудовища дремали. Двое чудищ, не достигших ещё шести футов, рвали окровавленные остатки пира старших. Они шипели друг на друга и обменивались злобными ударами, когда оказывались в пределах досягаемости друг от друга. Ещё три, недавно вышедшие из материнских сумок, барахтались рядом со спавшими взрослыми.
— Неплохой улов, — Дальгард сделал знак Сссури, и водяной кивнул.
Они тихо спускались вниз, с сидения на сидение. Настоящей охотой предстоящее назвать будет нельзя: слишком уж легко достаётся добыча лучнику, который сам не подвергается опасности. Но тут, уже накладывая первую стрелу на тетиву, Дальгард заметил нечто поразительное. И не выстрелил.
Ближайший спящий ящер, которого он выбрал первой целью, лениво потянулся, не поднимая головы и не открывая маленьких глаз. И солнце отразилось ярким бликом на блестящем кольце на короткой передней лапе, как раз перед суставом, за которым начинается когтистая «кисть». Природная чешуйка не может блестеть так ярко. Так сверкнуть могло только одно — металл! Металлический браслет на лапе дьявола! Дальгард взглянул на двух других спящих. Один лежал на брюхе, подобрав под себя передние лапы, их не было видно. Зато другой… Да, у него тоже на лапе поблескивало кольцо!
Сссури стоял у каменной решётки, положив на неё руку и удивляясь не меньше Дальгарда. Он тоже не мог представить себе, что на диких ящеров-дьяволов, которых люди и водяные считали настолько опасными, что сразу убивали их при встрече, можно одеть кольцо, как на домашнее животное!
У Дальгарда возникла дикая мысль. Сколько живёт ящер-дьявол? До появления колонистов эти чудовища благодаря своей силе и свирепости были неоспоримыми хозяевами пустынного континента. Двенадцатифутовый, закованный в броню зверь легко разрывает двурога; ни один представитель фауны Астры с ним не справится. А так как водяные не заходили далеко на сушу, у них с ящерами происходили лишь случайные встречи. Так сколько же лет живёт ящер-дьявол? Может, эти спящие здесь чудища видели ещё господство Других? Хотя с тех пор прошли сотни лет.
«Нет! — отрицание Сссури прозвучало решительно. — Меньший ещё не вполне взрослый. У него нет второго пояса на шее. Но он тоже окольцован».
Водяной был прав. Отвратительный валик покрытой бронёй плоти, окружавший шею ящера, которого Дальгард выбрал первой целью, выглядел не таким толстым, как у других. Однако и у этого ещё не вполне взрослого животного на передней лапе, которую оно вытянуло, наслаждаясь жарой, — тепло страшилища ценят почти так же высоко, как пищу, — ясно виднелось кольцо.
— В таком случае… — Дальгарду не хотелось развивать мысль. Что же после «в таком случае»?
Сссури пожал плечами.
«Ясно, что это не дикие животные. Они здесь с определённой целью. А эта цель… — неожиданно он протянул руку, так что пальцы высунулись за каменную решётку. — Видишь?»
Дальгард уже увидел. А увидев, понял, какая ужасная опасность им грозит. Из грязной массы, на которой лежали ящеры-дьяволы, что-то выкатилось; может, выбросили в игре детёныши. Череп, с обрывками высохшей кожи и шерсти, смотрел на них пустыми глазницами. По крайней мере один водяной стал добычей кошмарных чудовищ, завладевших ареной.
Сссури зашипел, гнев захлестнул его разум.
«Снова они призвали сюда смерть…» — его глаза перешли от черепа к чудовищам. — «Убей!» — пришёл резкий и властный приказ.
Дальгард ещё до своего первого похода был известен как отличный стрелок из лука. А убивать ящеров-дьяволов — такую задачу ставят перед каждым колонистом с самой первой встречи с этими существами.
Дальгард снял чехол со стеклянного наконечника, сконструированного таким образом, чтобы застрять в плоти и разбиться, так что когтистая лапа, даже ухватив стрелу, не могла извлечь ядовитое острие. Цель — горло, где чешуйки мягкие и можно пробить шкуру первым же выстрелом.