Несмотря на ноющую боль в боку, Джек предпринимал немало усилий, чтобы не делать слишком глубоких вдохов. Он устало опустился на ступеньки и вынул из кармана диск.

— Пора сверить наш путь с картой, — пояснил он. Катя и Костас присели рядом и молча наблюдали, как он вертит в руке диск, согласовывая его знаки с направлением коридора.

— Если наша дешифровка правильная, — сказал Костас, — мы сейчас находимся здесь, у левого плеча орла. Нам осталось пройти совсем немного, а там мы вплотную приблизимся к поверхности скалы.

— Если этот проход закончится, — отозвалась Катя, — мы выберем правый поворот и пойдем по этому крылу орла, пока не начнется поворот налево, а потом по восточному проходу.

— Если мы идем в сторону кратера вулкана, нам придется подняться на сто метров, а потом пройти еще четыреста метров на юг под углом тридцать градусов. В какой-то момент мы поднимемся выше уровня моря, но по-прежнему будем находиться под землей.

— А что будет, если коридор станет спускаться? — поинтересовалась Катя.

— Сваримся заживо, — спокойно ответил Костас. — В недрах вулкана расплавленная лава и ядовитый газ. Даже поднимаясь все время вверх, мы можем наткнуться на остатки лавы, которая вышла на поверхность и застыла еще во времена потопа.

Таймеры почти одновременно напомнили о том, что время отдыха закончилось. Джек сунул диск в карман и, оттолкнувшись от ступенек, поплыл вверх.

— У нас все равно нет выбора, — вздохнул он. — Остается молить Бога, чтобы Энди и Бен оставались на месте. Мы — их единственная связь с внешним миром.

Как только они поднялись выше отметки шестьдесят метров, регулятор подачи воздуха стал заменять гелий азотом в качестве главного инертного газа. Скоро их дыхательная смесь будет отличаться от атмосферной только концентрацией обогащенного кислорода, подаваемого на последних метрах подъема, чтобы вывести из организма избыток азота.

Когда тоннель стал намного уже, Костас выдвинулся вперед. В самом конце тоннель повернул направо, очевидно следуя природной расщелине, а потом снова выровнялся и вскоре вывел их к еще одной пещере.

— Здесь начинается перекресток, путь к нашей цели.

В лучах фонарей показалась пещера размером примерно десять на пять метров с открытыми входами с четырех сторон. Декомпрессионная остановка на короткое время оживила Джека, и он подплыл поближе, чтобы самому осмотреть пещеру. В центре стоял длинный стол, с одной стороны которого виднелось небольшое возвышение длиной метра два. Стол был вырублен в скале и имел по краям невысокое обрамление, что делало его похожим на крышку саркофага, а на пьедестале находилось несколько углублений, похожих на ванночки, используемые в средневековых церквях.

— Здесь нет канавок для стока крови, — сообщил Джек. — К тому же трудно представить, как можно поднять крупное животное на такую высоту. Все жертвоприношения обычно проводились как публичные ритуалы, а здесь могла разместиться только небольшая группа избранных.

— Стол для процедуры омовения и очищения перед принесением жертвы? — высказал догадку Костас.

Катя быстро подплыла к противоположному от нее входу, посмотрела внутрь, а потом быстро выключила фонарь на шлеме.

— Я вижу свет, — сказала она. — Правда, трудно различить что-то определенное, но мне кажется, там четыре бассейна.

Джек и Костас быстро направились к ней и тоже увидели слабо отраженный зеленоватый свет на ровной глади воды.

— Мы находимся на глубине пятидесяти метров ниже уровня моря и всего лишь в нескольких метрах внутри скалы, — сказал Костас и снова включил фонарь на шлеме. — Сейчас на поверхности раннее утро, поэтому свет на этой глубине может иметь только внутреннее происхождение. Этот коридор соответствует одной из параллельных линий на крыле орла, — рассуждал Костас. — Держу пари, здесь находились жилые помещения с окнами и балконами, которые возвышались над пирамидами, как в минойском дворцовом комплексе на вершине острова Фера. Это было грандиозное место. Оно служило для воплощения религиозного идеала и вместе с тем доминировало над всем населением равнинной части страны.

— Значит, мы можем выбраться наружу через одно из окон, — воодушевилась Катя.

— Ничего не получится, — остановил ее Костас. — Они похожи на вентиляционные отверстия шириной не более метра. К тому же у нас просто нет времени на эксперименты. Наша карта до сих пор нас не подводила, поэтому я голосую за то, чтобы следовать ее курсу.

Вдруг они почувствовали довольно сильную вибрацию воды, это заставило Джека вновь испытать неприятное чувство страха. Затем появились волны, колебание воды усилилось, и в конце концов послышался шум, отдаленно напоминающий звон разбитого стекла, правда, на далеком расстоянии. А определить направление звука и его источник сейчас было практически невозможно.

— Субмарина! — воскликнула Катя.

— Нет, слишком далекий и расплывчатый звук, — возразил Костас. — Если бы взорвался «Казбек», мы уже не имели бы возможности обсуждать эту тему.

— Я слышал этот звук раньше, — задумчиво произнес Джек, и его глаза сверкнули гневом. —Думаю, вибрация вызвана взрывами снарядов на поверхности моря. Именно такой звук возникает при попадании снаряда в корпус надводного судна. Стало быть, где-то над нами идет морское сражение.

— Что бы это ни было, — решительно сказал Костас, — нам нужно как можно быстрее выбраться наверх. Пошли.

Они дружно поплыли в сторону правого входа в полном соответствии с указаниями диска. Проплывая мимо похожих на бассейны углублений, Костас посмотрел на стрелку компаса.

— Прямо на юг, — объявил он. — Сейчас нам надо просто следовать этим курсом до конца, а потом свернуть налево.

Катя первой приблизилась к входу, но неожиданно остановилась.

— Посмотрите сюда! — взволнованно вскрикнула девушка. Над входом виднелась огромная каменная перемычка из скалы. Ее лицевая сторона была изрезана громадными символами, причем высота некоторых достигала полуметра. Все они были объединены в две группы, состоявшие из четырех частей, и каждую группу окружал причудливый орнамент наподобие иероглифов.

Сейчас уже не было сомнений, что это.

— Мешок зерна, — тихо промолвила Катя, — весла лодки, полумесяц и уже знакомая нам голова с прической могиканина.

— Последнее доказательство нашей правоты, — пробормотал Джек. — Это Фестский диск и золотой диск с затонувшего минойского судна. И оба они пришли к нам из этого места. Мы видим перед собой священные письмена Атлантиды.

— Что они означают? — спросил Костас.

Катя уже смотрела на миниатюрный экран компьютера. Вместе с Дилленом они создали программу соответствий всех символов Атлантиды силлабическим эквивалентам линейного письма А, сформулировав тем самым основы наилучшего перевода с минойского языка.

— «Ти-ка-ти-ре, ка-ка-ме-ре», — медленно произнесла она, явно выделяя свое русское рокочущее «р» в последнем слоге.

Джек и Костас молчали, ожидая пояснений, а Катя тем временем продолжала произносить звуки чужого для них алфавита и выводить их на экран компьютера.

— Обе надписи сделаны на минойском языке, — наконец объявила девушка. — «Ти-ка-ти» означает «путь» или «маршрут». «Ка-ка-ме» переводится как «смерть», «мертвый». А суффикс «ре» означает «к» или «чей-то». Таким образом, этот текст можно перевести как «путь смерти» или «дорога мертвых».

Мужчины угрюмо уставились на надпись над головой, поражаясь, что она выглядит так свежо, словно вырезана в скале только вчера.

— Звучит не очень гостеприимно, — недовольно буркну; Костас.

Джек молча кивнул в сторону коридора, и они посмотрели на него с надеждой. Он собрал все свои силы и решительно поплыл в темноту.

— Это должен быть наш последний переход! — крикну он. — Следуйте за мной.

Костас на минуту застрял перед входом, привязывая последний моток оранжевой ленты, и видел, как впереди вверх поднимались пузырьки отработанного воздуха и слегка колыхалась вода позади Джека и Кати. Потом он быстро стал догонять их, не спуская глаз с мерцания лучей света в темном пространстве тоннеля.